Анонимное общество любителей морских купаний - Владимир Свержин

мрамору. Именно из слоновой кости он и создал знаменитую Галатею, которая, по легенде, ожила и стала его возлюбленной.

Толстяк бросил пылкий взгляд на Алису. Но та лишь потупила взор, сделав вид, что не поняла намека.

— По легенде, учитель отверг своего ученика, ибо почитал изделия из слоновой кости пустыми безделушками, украшениями, не достойными истинного ваятеля. Он даже хотел изгнать Пигмалиона из своей мастерской, — со вздохом немого укора продолжил миллионер.

— Но тут ему приснился сон, будто его преследует огромный сфинкс, уже настиг, повалил наземь и распахнул клыкастую пасть. Мастер от страха едва не лишился рассудка, ато и самой жизни! Но тут из морских волн появился Геракл с огромной палицей и в схватке одолел сфинкса. Тогда Гипполох в благодарность за спасение дал обет создать невиданные прежде по красоте статуи для храма Геракла. Он навсегда покинул родной Кипр и уплыл в неведомую даль. И вот теперь… — Корнелиус вскинул руки.

— Но почему вы решили, что это работы Гипполоха? Быть может, его учеников? — поинтересовался граф.

— Поглядите внимательно и убедитесь сами, — с насмешливым превосходством заявил аукционщик. — Здесь есть одна чрезвычайно важная деталь. Считайте, подпись Гипполоха!

Все фигуры, как можно заметить, изображают одного атлета. Пропорции его тела совершенны, а тонкость исполнения работы воистину божественная. Нет ни одного случайного жеста или элемента одежды. И вот смотрите — на всех скульптурах волосы сына Зевса схвачены широким ремешком, украшенным тремя бляхами. Вот, посмотрите, центральная бляха — это орел, несущий молнии. Что понятно. Орел — это эмблема Зевса. С правой стороны на бляхе — изображение павлина. Эта птица часто символизировала Геру. А теперь поглядите на бляху с левой стороны.

— Тут сфинкс! — воскликнула Алиса.

— Причем, это не греческий сфинкс с женским лицом, грудью и крыльями, а именно египетский. Этот сфинкс возлежит на камне. А как известно, после смерти в камень обратилась Алкмена, мать Геракла. Так что здесь намек, дающий основание думать, что мы имеем дело с обетными шедеврами величайшего античного ваятеля, Гипполоха Киприда. Со времен обнаружения Шлиманом Трои, ваш а

находка, несомненно, первейшая по значению! — Знаток античности остановился, вдруг сообразив, что сказал слишком много. — Полагаю, шестьсот тысяч будет честной ценой. Поймите, я ведь тоже должен заработать…

— А скажите, господин Корнелиус, — глядя на одну из статуй, негромко спросила Женевьева. — В Древней Греции, насколько я помню, не использовали латинский алфавит.

— Конечно, нет! Что за нелепый вопрос?!

— Тут надпись, вернее, нечто похожее на монограмму из объединенных литер F и L.

— Где?! — Галерейщик бросился к девушке.

— Вот, возле ногтя.

— Да, действительно, похоже. Однако на других ничего подобного я не заметил. Похоже, буквы пытались затереть. Полагаю, какой-то неведомый шутник сделал этот значок уже много позже. Быть может, как раз во времена императора Констанция…

Тарло поглядел на мадемуазель Женевьеву. Та задумчиво смотрела на крошечный вензель.

— Может быть, и так, — проговорил он и чуть слышно добавил: — Но вряд ли.

Гостиничный слуга с поклоном открыл дверь апартаментов его сиятельства и, получив свои пять франков, заулыбался:

— Прикажете доставить что-нибудь в номер?

— Нет, благодарю.

Андре встретил «хозяина», как обычно, почтительно склонив голову:

— Есть новости?

— Да, — кивнул Тарло, протягивая камердинеру шляпу и трость. — Сейчас беседовали с принцем о судьбе находки. Торг еще продолжается, но судьба Гераклов уже решена. Он намерен продать найденные скульптуры Варди с тем, чтобы мистер Корнелиус выставил их на аукционе. Говорит, что это достояние всего человечества, и он не вправе хранить его взаперти у себя в замке. Исторические шедевры Гипполоха должно увидеть как можно больше людей во всем мире.

— Мудрое решение.

— Конечно мудрое, — хмыкнул Тарло. — После того, как мистер Варди примчался к нему и с учтивостью настоящего американца предложил его высочеству по семьсот тысяч франков за голову — он так и сказал, «за голову», принц и решил поступить столь мудро и великодушно. Конечно, статуя с отбитой рукой будет стоить несколько дешевле, но реставраторы уже работают, чтобы придать ей первоначальный вид. Принц сначала хотел сурово наказать Уазоля за повреждение имущества, но в конце концов помиловал. И даже наградил тысячей франков.

Грядет празднование 800-летия династии — на вырученные деньги можно будет отпраздновать его с размахом, не потратив ни франка из бюджета. К тому же, как отметил принц, по праву украшая лучшие музеи Европы и Америки, эти скульптуры явят воплощенную в мраморе историю нашего княжества и послужат его славе лучше, чем любое посольство.

— Соображение, также не лишенное смысла.

— Пожалуй, — согласился Тарло. — Хотя мне кажется предпочтительным украсить этими статуями княжество. Уж каким образом — другой вопрос. Я бы, может, даже восстановил храм Геракла.

— Это, несомненно, вызовет протест со стороны его преосвященства, господина епископа.

— Пожалуй, ты прав. Будь добр, распорядись приготовить кофе, да покрепче. Мне скоро отправляться играть, не хотелось бы уснуть за столом. И вот еще. Завтра я бы хотел повидаться с месье Уазолем. Передать ему деньги и задать несколько вопросов.

— Как прикажете, ваше сиятельство.

Андре вышел. Граф достал из комода карточную колоду и стал упражняться в тасовке. Спустя несколько минут в дверь тихо постучали.

— Да, входите, — не отвлекаясь, бросил он.

В комнату быстрой птичкой впорхнула мадемуазель Женевьева.

— Вы позволите, граф?

— Рад вас видеть! Что нового? Вы от Алисы? Дайте, угадаю: она побывала у ювелира, модистки и меховщика, и ей нужно тысяч сто, чтобы не выглядеть бедной родственницей? Если так, должен заметить, что она теперь соломенная вдова маршала и ожившая Галатея аукционного короля. Кто-нибудь из них обязательно за все заплатит.

— Нет, не это, — остановила его Женевьева. — Алиса вовсе не знает, что я здесь. Она сейчас по поручению мадам Ле Блан обхаживает мистера Варди. Поверьте, Алиса замечательно разбирается в антиквариате, и им есть, о чем поговорить.

— В это я охотно верю. Что же тогда?

— Я хотела поговорить, — отчего-то смущенно пробормотала компаньонка баронессы. — Хотела поговорить об этих статуях. Но я не уверена…

— Хорошо. Отчего же вы смущаетесь? Давайте поговорим.

— Да, конечно, — чуть запнулась она, затем глубоко вдохнула и продолжила: — Эта монограмма, FL… Мистер Варди считает, что ее, вероятно, процарапал какой-то варвар в римскую эпоху. Я потом долго рассматривала эту статую и другие…

— Ну-ну, и что же вы обнаружили?

— Некоторые вещи мне показались странными.

— Какие же?

— Этот знак — его, похоже, действительно старались затереть.

— Что ж, это только подтверждает версию мистера Варди.

— Нет, не подтверждает. Этот знак виден, когда статуя лежит. Но когда стоит, его заметить практически невозможно.

— Ты хочешь сказать, что это не древнегреческая статуя, а римская