Станция расплаты - Валерий Георгиевич Шарапов

— Да что же я могу ему предложить? — растерялся Гудко. Возвращаться второй раз в часть ему не хотелось, слишком времени жалко, но как подступиться к Барыге, которого никто за руку не ловил, он не представлял.

— Есть у меня кое-что, — подумав, произнес Антон. — Вещица крохотная, но Барыга на нее давно глаз положил. Думаю, сговоримся.

Антон ушел, а через пять минут вернулся. В руках он держал небольшой мундштук. Изготовленный из янтаря, он красиво играл на солнце. Шоферы снова загалдели:

— Ты что, Антон, отдашь свое сокровище?

— Барыге подарок передаришь?

— В своем уме, такое крохобору отдавать?

Антон остановился перед мужиками, покрутил мундштук в пальцах, потом перевел взгляд на товарищей.

— Эх, вы! Не понимаете серьезности момента. Там парнишка, можно сказать, последние дни доживает. Родители, небось, с ума сходят, а я стану жалеть какую-то финтифлюшку? — в сердцах он сплюнул на землю. — Думаете, моя Люся меня не поддержала бы?

После его слов шоферы смущенно замолчали. Антон повернулся к Гудко и объяснил:

— Жена мне его из Калининграда привезла. За месяц до смерти. Рак, будь он неладен, за пару недель ее сожрал, — он бережно, почти ласково потер пальцем о гладкий бок мундштука. — Думал, никогда с ним не расстанусь. Ну да ладно. Главное, чтобы пользу принес.

— Нет, Антон, я не могу требовать от тебя такой жертвы, — начал было возражать Гудко. — Это память о твоей жене.

— Думаешь, чтобы помнить о ней, мне нужны особые напоминания? — Антон усмехнулся. — Ни хрена ты в любви не смыслишь, опер. Все, кончай трепаться. Пошли к Барыге, будем обмен производить.

Обратно в Москву Гудко летел как на крыльях. Его версия о преступниках-военных не подтвердилась, чему он положа руку на сердце был даже рад. Думать о том, что в рядах Советской армии, среди людей, дававших присягу на верность Родине, окажутся такие выродки, было неприятно. Теперь же он получил подтверждение тому, что к службе в армии злоумышленники не имеют никакого отношения.

Разговор с Барыгой вышел сложный, но благодаря помощи Антона продуктивный. Помявшись для проформы, Барыга признался, что продал Артему Юрченко военную форму в количестве трех комплектов, включая форменную обувь. Вернее, не продал, а выменял на набор стамесок, и сделку считал выгодной. Для чего парню форма, он не спрашивал, но размеры запомнил.

На Барыгу Юрченко вышел не случайно. Когда-то, лет десять назад, Барыга по глупости связался с криминалом. Малолетки приворовывали на городских базарах и сбывали украденное приятелю Барыги, Саньке-косому. Кое-что из ворованного Барыга прикупал у приятеля сам, а потом толкал знакомым, рассказывая историю о том, как «достал вещичку по великому блату, а она не подошла». Навар со сделок был не слишком большой, но тогда и место у Барыги было не настолько «хлебное».

Когда криминальные дела Саньки-косого раскрылись и он загремел на скамью подсудимых, к Барыге вдруг пришел человек. Представился другом Саньки-косого и заявил, что будет поставлять «товар» напрямую Барыге. Тот с криминалом связываться не желал, но человек оказался настойчивым. Пригрозив, что «капнет» в ментовку о совместных делах Барыги и Саньки-косого, и тот загремит в тюрьму вместе с приятелем. Барыга испугался, но лезть в кабалу все равно не стал. Он уволился с прежнего места работы, быстренько собрал вещички и переехал на другой конец города, полагая, что его не найдут.

Так и было целых десять лет, но примерно полгода назад человек снова объявился. Он вырос на пороге новой квартиры и заявил, что за Барыгой должок. Сказал, что пришлет мальца «перетереть одно дельце». Юрченко пришел к Барыге примерно через неделю, и тот сразу смекнул, что облапошить его проще простого. Так он вытребовал за форму солидное вознаграждение и думал, что история на этом закончилась.

В портрете неизвестного он, хоть и с натяжкой, признал человека, который приходил от Саньки-косого. Имени его не помнил, только прозвище Хромой, потому что он припадал на одну ногу. На правую ногу, точно как тот, с кем встречался Юрченко у привокзального буфета. Совпадение? Нет, в такие совпадения Гудко не верил. Портрет мог ввести Барыгу в заблуждение, все-таки прошло десять лет, а за это время внешность меняется, но хромота остается. Теперь Гудко был уверен, что напал на след третьего преступника. Выйти на него будет легко, если действовать через Саньку-косого, а уж об этом он, Гудко, позаботится.

К зданию на Петровке Гудко подъехал чуть позже шести часов вечера. Он был уверен, что оперативники во главе со следователем Супоневым еще на месте, хоть рабочий день и закончился. Ему не терпелось поделиться новостями, еще больше ему хотелось поскорее отыскать Саньку-косого и выяснить, наконец, что собой представляет третий подельник Артема Юрченко. Он не ошибся, вся опергруппа капитана Абрамцева была в сборе. Заняв свои рабочие места, они корпели над отчетами в ожидании возвращения Гудко. Как только он открыл дверь, к нему подлетел Дангадзе.

— Где тебя носит? — набросился он на товарища. — У нас дело стоит, а ты прохлаждаешься.

— Вот это прием, — опешил Гудко. — А я-то по наивности надеялся сорвать овации. Но нет, как всегда, я что-то упустил.

— За что тебе овации? За задержку? — кипятился Дангадзе. — У нас план задержания остывает, и все из-за того, что мы ждем, когда ты соизволишь явиться.

— Ты чего на него налетел, Гия? — капитан Абрамцев нахмурил брови. — Дай хоть войти человеку.

— Чего входить? Чего входить? Надо к Семипалову бежать, пусть отмашку дает, — строгий тон Абрамцева капитана Дангадзе не усмирил. — У меня безвинный в обезьяннике четыре часа маринуется. Меня за это по головке не погладят.

— Ты про Воеводина? Видел я его, дрыхнет на скамье как убитый, — губы Абрамцева растянулись в улыбке. — Если не хотел невинного в клетке держать, почему домой не отпустил?

— Чтобы он снова налакался до безобразного состояния? Ну уж нет, — возмутился Дангадзе. — Пусть лучше жалобу накатает, чем освинячится. Как он нам в беспамятстве дом покажет?

— Твоя правда, отпускать Воеводина нельзя, — согласился Абрамцев. — Но и на Гудко налетать не стоило. Присядь, Гия, послушаем, с пользой он время потратил или впустую.

— Ладно, пусть выкладывает, только покороче. Сдается мне, на сегодня подполковник уже не одобрит задержание, так что времени у нас вагон и маленькая тележка. Как говорится: порядок время бережет. Вот пусть все по порядку и выкладывает.

Гудко хоть и был разочарован приемом, медлить не стал. Выдвинул стул на середину кабинета и начал выкладывать новости. Не успел он начать говорить, как пришел Супонев. Он устроился на подоконнике и подал знак Гудко продолжать. Тот прервался