Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов

– Никуда, – услышал Иван Федорович ответ Вершинина.

– А ведь вы говорите неправду, – заявил допрашиваемому судебный следователь, пристально всматриваясь в лицо Рудольфа Вершинина и тщетно пытаясь поймать его взгляд. – У нас есть свидетель, который видел вас, когда вы в половине десятого вечера в воскресенье десятого января покидали квартиру убитого вами судебного пристава Щелкунова, что находится в доходном доме Поляковых на Моховой. Этот свидетель опознает вас вне всяческого сомнения. В квартире Щелкунова вы искали деньги, казенные, которые судебный пристав получил от искового заявителя на судебные издержки и в нарушение всех инструкций оставил у себя дома. Судя по новенькой каракулевой шубке Эмилии Бланк, – здесь Иван Федорович сделал паузу, – деньги вы нашли. Верно ведь? – Воловцову так и не удалось поймать взгляд Рудольфа Залмановича.

Вершинин молчал.

– Да, да, это именно вы убили судебного пристава, – нанес еще один удар по трещащей по всем швам защите допрашиваемого судебный следователь. – У меня на руках имеется медицинское заключение о смерти Владислава Сергеевича Щелкунова. Так вот: он был задушен бельевой веревкой с такой силой, что были сломаны шейные позвонки. Такого женщина, особенно такая, каковой является юная Эмилия Бланк, сделать никак не могла…

– Так я же и говорю: возможно, у нее был сообщник, который и задушил судебного пристава, – поспешил парировать слова Воловцова Рудольф Залманович.

– Не было никакого сообщника, – негромко, но твердо произнес Иван Федорович. И, стараясь быть как можно более убедительным, продолжал: – У нас имеется свидетельница… Весь вечер десятого января она провела у окна своей квартиры. Это парализованная женщина, проживающая в соседнем доме. Она видела, что в тот день в течение всего вечера в вашу квартиру никто не входил. И лишь в районе семи часов пополудни пришел господин, опознанный ею впоследствии как судебный следователь Щелкунов… – Окрыленный собственной ложью, Воловцов продолжил блефовать или, как говорят фартовые, забивать баки: – Потом из квартиры вышли вы. И было это уже в девятом часу, когда Владислава Сергеевича Щелкунова уже не было в живых. Стало быть, вы с Эмилией и убили его, потому как более некому. Взяв ключи Щелкунова, вы поехали к нему на квартиру, чтобы завладеть казенными деньгами. И вернулись обратно в одиннадцатом часу или половине одиннадцатого. Ибо вас опять видела та самая парализованная женщина. Так что не стоит вам…

– Хорошо, – сдался наконец Рудольф Вершинин. – Я расскажу вам всю правду.

Уличенный во лжи, он согласился, что до этого говорил неправду, выгораживая себя, и произнес:

– Судебного пристава убили мы с Эмилией. У нас был план. По нему она должна была под фальшивым именем нанять квартиру и заманивать туда богатых мужчин. Сначала мы должны были ограбить и убить одного знакомого ювелира. Эмилия должна была вскружить ему голову, что у нее сразу получилось. Потом она назначила ему свидание в нашей квартире. По плану я должен был спрятаться за портьерой, а она усадить ювелира на диван так, чтобы он сидел с краю около окна. Когда дело у них дошло бы до поцелуев и объятий, я должен был незаметно выйти из-за портьеры и накинуть ювелиру на шею удавку… В назначенный день и час все было готово. Но ювелир не пришел… – Бывший комиссионер судорожно вздохнул и продолжил: – Заманить к нам в квартиру и убить Щелкунова была ее инициатива. Это она придумала, что мы с ней расстались, и при встрече сказала об этом Щелкунову, чтобы показать, что путь к ней свободен. Она же без моего ведома пригласила судебного пристава к нам на квартиру, а меня поставила уже перед фактом…

Когда Вершинин говорил об Эмилии, его глаза начинали полыхать такой ненавистью, что, окажись она рядом, он испепелил бы ее дотла.

Он говорил и говорил, включая детали, которые, изобличая его, тянули на самое дно и Эмилию. Он сознательно тащил ее за собой, не оставляя для нее никакой надежды на возможность избежать каторги. И Воловцов чувствовал, что в его словах правды было значительно больше, нежели лжи.

– …Села к нему на колени. Они стали целоваться, и это было мне сигналом. Она видела, как я с веревкой в руках вышел из-за портьеры, и немного отстранилась от судебного пристава, чтобы я беспрепятственно мог надеть петлю ему на шею, что я и сделал. Когда я его душил, она помогала держать его руки, чтобы он не мог освободиться от петли…

Затем Вершинин рассказал, что Эмилия помогала ему раздевать уже мертвого Щелкунова и надевать на него мешок. А когда он нашел в кармане судебного пристава ключи от квартиры, обрадовалась и сказала:

– Деньги лежат у него на квартире в домашнем кабинете. Он сам мне об этом говорил…

В свете новых сведений об убийстве назрела необходимость нового допроса Эмилии Бланк, что Воловцов осуществил на следующий день после допроса Вершинина.

Когда девицу привели к нему, Воловцов поразился видимым переменам, которые произошли с Эмилией. Во-первых, у нее было какое-то помятое лицо, что совсем не свойственно столь молодым барышням, каковой являлась Эмилия Бланк. Во-вторых, Иван Федорович заприметил в глазах Эмилии тревожные огоньки. Она каким-то образом прознала, что ее сообщник Вершинин арестован, и наверняка уже прокрутила в голове возможные неприятные вопросы к ней со стороны следователя и подготовила ответы. Сдаваться, похоже, она не собиралась…

Иван Федорович не стал тянуть кота за хвост:

– Ранее вы показали, что, когда судебный пристав Щелкунов пришел в воскресенье вечером в нанятую вами квартиру, Вершинин выпроводил вас из нее. И в ваше отсутствие убил судебного пристава. Так?

Эмилия молчала.

– На самом же деле, – продолжил следователь, – во время убийства вы находились в квартире и помогали Рудольфу Вершинину совершить убийство. Его показания плюс показания свидетельницы из дома напротив, – решил еще раз использовать несуществующую парализованную старушку Иван Федорович, – доказывают, что вы…

– Да, я была помощницей Рудольфа, – не дослушала окончания последней фразы Воловцова Эмилия Бланк. – Но лишь потому, что он поработил мою волю и характер…

«Сейчас она скажет про некие неодолимые силы, которыми Вершинин опутал ее, и про психологическую зависимость от него вследствие его природного магнетизма», – подумалось вдруг Воловцову. И он чуть улыбнулся, когда Эмилия Бланк понизила голос и, заговорщицки посмотрев на Ивана Федоровича, на полном серьезе произнесла:

– Я не могла ни в чем ему отказать. Понимаете, – стала еще тише говорить Эмилия, – от него исходила какая-то неведомая мне неодолимая сила, заставлявшая меня подчиняться ему. Как будто внутри него был спрятан огромный магнит, который притягивал меня и лишал собственной воли.

– Понимаю, – покачав головой, участливо