Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

class="p1">– Хорошо, – благосклонно кивнул страж порядка. – Вам нужна почта?

– Совершенно верно, почта.

– Выйдете из вокзала, повернёте направо, там начинается Вокзальная улица, и… – полицейский прищурил глаза и пошевелил губами, – третий дом – это и будет почта, там же, если вам нужен, и телеграф.

– Благодарю.

Глава 33

Возвращались сыскные агенты уставшими, но довольными, чего нельзя было сказать о Мечиславе Николаевиче. Он постоянно о чём-то думал, но никакого довольства не выказывал. Только левый глаз иногда подрагивал, когда он бросал взгляды на братьев.

Коробицыны вначале пытались сбежать, но поняли, что одному с повреждённым плечом и ногой, а второму с поломанной рукой сделать это будет затруднительно, тем более что пятеро сыскных агентов таким потугам не дадут совершиться. Братья то и дело переглядывались, но договориться ни о чём не могли.

Майский день с самого раннего часа отдал власть почти августовскому жару. Солнце как-то сразу показалось на безоблачном небе и скучно, без присущей предрассветной прохлады, уставилось на окружённые лесом зеленеющие поля, оголённые берега быстро текущих рек, дома.

В 1884 году почтовый и телеграфный департаменты были соединены в Главное управление почт и телеграфов, которое находилось в ведении Министерства внутренних дел. После реформы того же года важной задачей стало возведение новых и переустройство старых почтовых контор и станций. В 1898 году начали проводиться работы по устройству телеграфной сети в Вайниккале, и спустя два года было установлено сообщение не только со столицей, но и с Гельсингфорсом. Ещё перед выездом Власков прочитал: «На почте и телеграфе, находящихся по соседству с вокзалом, почтовые операции производятся от 8 часов утра до 2 часов дня и от 5 до 7 часов вечера, по праздничным дням от 8 до 10 часов вечера. Телеграфное сообщение действует во всякое время дня и ночи». Самым приятным в объявлении было последнее предложение. Значит, можно быть спокойным – не окажешься у закрытой двери. И слава богу, что только в конце года планируются новшества, после чего появится возможность отправлять телеграфные сообщения, бросив их в почтовый ящик и приклеив необходимое количество марок. Но здесь хотя бы нужно указывать отправителя. А если он не имеет никакого отношения к написанию телеграммы и отправил её под чужим именем? Тогда и работник не сможет узнать его в лицо. Открывается простор для преступников. Так размышлял Власков, остановившись у двери почтово-телеграфного отделения. Затем он перекрестился и пожелал себе удачи.

Но всё оказалось не так страшно. В одном вроде бы министерстве несли службу.

Заведовал почтово-телеграфным отделением станции Вайниккала чиновник 14-го класса по табелю о рангах – коллежский регистратор Кутейников. Аркадий Павлович встретил Власкова чуть ли не с распростёртыми объятиями, провёл в отведённый для жилья дом и кивнул жене, чтобы накрывала стол. Пока Марья Ивановна занималась мужниным приказанием, петербургский гость и Кутейников выкурили по папиросе, любезно предложенной Николаем Семёновичем.

– Господи, как я устал от местных жителей, их языка и нравов, – Аркадий Павлович выпустил в потолок струю дыма.

– Вы давно поселились в этих краях?

– Поселился, – хмыкнул хозяин, – как начали проводить работы по устройству телеграфной станции, так с тех пор здесь…Да, любезный Николай Семёнович, скоро минует пятый годок.

– Нет желания вернуться в российские дебри?

– Вы знаете, иной раз просыпается, но, увы, удерживает только высокое жалование. Да и, – Кутейников улыбнулся и опять выпустил дым изо рта, – жалование здесь не в пример российскому. Хотя я и браню здешние власти, но поверьте, здесь, в этом маленьком селении, порядка больше, чем в благословенной Господом нашей столице. Поэтому свыкся я с ними, иродами. Вот и разговаривать по-ихнему стал, как завзятый чухонец. Да и сам скоро превращусь из русака в заядлого финна, – последнее слово он проговорил с акцентом, присущим местным жителям.

– А я к вам по делу, – не зная, с чего начать, наугад сказал Власков.

– Я так и понял, как только вы появились на пороге. Давайте о главном после трапезы. Вы же, видимо, не обедали.

– Да, – признался чиновник для поручений, – как выехал с утра, так и макового зёрнышка во рту не было.

– Прошу, – хозяин поднялся и церемонно наклонил голову, – чем богаты, Николай Семёнович.

Владимир Гаврилович не стал записываться на приём к начальнику Управления городских телеграфов действительному статскому советнику Гейцу, хотя тот с 1 мая по 1 сентября принимал ежедневно с восьми часов тридцати минут до трёх тридцати и с половины седьмого до десяти. Можно было успеть, всё-таки не по частному вопросу, а по, если так выразиться, государственному. Но остановило одно обстоятельство – нерасторопность чиновничьего аппарата: чем ниже по служебной лестнице, тем больше самомнения и… медлительности. Надо же показать свою незаменимость. Вот Филиппов и решил, что надо сразу начинать с чиновников пониже рангом. При телеграфном управлении состояло Бюро справок, должность главного чиновника при котором исполнял недавно определённый надворный советник Дмитриев, служивший где-то при губернском. Вот к нему и направился Владимир Гаврилович, памятуя, что недавно назначенные обычно с большим рвением исправляют должность.

Главный чиновник только приехал в присутствие и сразу же принял начальника сыскной полиции. Поднялся с места и пошёл навстречу Филиппову, протягивая для пожатия руку.

– Здравствуйте, господин Филиппов. Значит, вы и есть самый главный сыщик столицы?

– Не самый главный, но сыщик, – Владимира Гавриловича передёргивало от введённого в литературу, как он считал, пошлого слова «сыщик». Оно отдавало чем-то непотребным. Сейчас он не хотел спорить: ему нужны были сведения, поэтому обиды требовалось спрятать подальше.

– Не скромничайте, – лицо Дмитриева сияло от удовольствия, – я про ваши польские расследования читал в газетах.

– Газетчики, как всегда, преувеличивают заслуги и описывают такие подробности, которых не могло быть на самом деле.

– Хорошо, оставим наши прения для будущего. Надеюсь, вы не последний раз ко мне?

– Не последний.

– Садитесь, господин Филиппов…

– Можете меня называть Владимиром Гавриловичем.

– Александр Дмитриевич. Я так понимаю, что вас привело ко мне не желание просто познакомиться, а нечто более серьёзное? – улыбнулся Дмитриев.

– Вы правы. Сейчас мы производим дознание по нескольким кровавым преступлениям, вот и понадобилась ваша помощь.

– Моя? Так чем же телеграфное управление может помочь сыскной полиции?

– Сведениями.

– И что за сведения?

– Мне известна приблизительная дата отправления телеграммы в Великое Княжество Финляндское и фамилия получателя. Сможете ли вы мне сказать, кто отправитель?

– Задача, конечно, не из лёгких. Вы представляете, сколько телеграмм пересылается через наш телеграфный узел?

– Простите, но даже не представляю, – признался Филиппов.

– Н-да, задачка, конечно, сложная, но решаемая, как мы говорили в гимназии, – улыбка появилась на губах чиновника телеграфного ведомства. – И