Красный парфюмер. Новое дело Егора Лисицы - Лиза Лосева

Не мышьяк – нет следов рвоты и – я проверил ладони – сыпи тоже нет. И не стрихнин – лицо искажено в гримасе, но отсутствует спазм челюсти лицевых мышц. С другой стороны, я перевернул одну из коробок на столе (пудра «Имша»), на ней мелко был напечатан состав: соли ртути, бертолетова соль, анилиновые красители. Яды здесь, на фабрике, под рукой.

Осмотрел стол. Телефонный аппарат, по нему, я уже знал, дважды вызывали гараж. Чернильный прибор перевернут. На самом краю блюдце с окурком. В пепельнице смятая фольга от конфет «Трюфель», рядом бутылка темного стекла, стакан. Он тяжелый, старого хрусталя, внутри – я принюхался – коньяк. Второй такой же закатился за ножку стола. Разбит, уцелело только дно. А чуть дальше, у подошвы правого ботинка трупа, совсем мелкая стеклянная пыль. Ее я собрал в бумажный фунт, так осторожно, как сумел. Стаканы, бутылку и все, что осталось от конфет, упаковал для анализа. В ведерке для бумаг лежала кучка пепла.

Сунулся Репа, но грамотно – ни к чему не прикасаясь, наклонился над столом.

– Несет одеколоном. Аж свербит от морилки этой.

– Крикните секретаря.

4. Секретарь Зиночка (Зина) (Дознание)

У двери голоса стали громче. Блондинка, которую я уже видел, осторожно вошла в комнату. Брови в ниточку заломлены. На плечах чей-то пиджак. Все поверхности уже обработали порошком, я предупредил:

– Аккуратнее, не подходите ближе, не нужно. Ведь вы его нашли?

Всхлип.

– Утром. На сегодня уборщицу не вызывали. А я, я пришла как обычно. Дверь к нему была закрыта. Подумала, не хочет, чтобы беспокоили. Но он… чай не просил… и я, я зашла. И он! Тут!

– Зина, вы успокойтесь, пожалуйста. Всего один вопрос. Вы его трогали? Не пытались привести в чувство?

– Я думала, приступ. А он холодный, – голос чуть дрожащий, но твердый, – больше ничего… ничего не стала. Я сразу побежала, позвала. – Она всхлипнула, шагнула к двери, флаконы в открытом шкафчике зазвенели. Хрустнул осколок стекла в толстом ворсе ковра.

– Посмотрите, пожалуйста, как вам кажется – все на месте?

– Все вроде бы… Николай Михайлович важные бумаги держал в несгораемом шкафу, не на столе.

– Может, что-то все же пропало? Ценные вещи, личные. Вы ведь обстановку хорошо знаете. Все на местах?

Неожиданно цепким взглядом она окинула стол. Подоконник. Наклонилась что-то подобрать.

– Не трогайте!

– Тут осколки… Простите. Все, все на месте.

– Вы говорите, несгораемый шкаф. А можете открыть его, показать нам содержимое?

– Не могу, – прижала руки к груди, – Николай Михайлович ни разу не поручал мне.

– Кто может открыть сейф?

– Никто. Я не знаю. Он мог сам. Только он.

– Вы выпейте воды, присядьте там, в зале. Но не уходите домой пока, хорошо?

Демин, маячащий у двери, приобнял ее за плечи и вывел.

Вскрыть сейф – несгораемый шкаф – не проблема. Нужен только специалист. Я озвучил идею, и муровец, бормотнув «сами с усами», вышел.

От тяжелого запаха уже немного мутило. Я вдохнул поглубже, густые, цветочные ноты, и еще вроде бы что-то, слабее. Осторожно, обернув руку платком, рассмотрел флаконы в шкафчике. На вид все целы. Пузырьки и коробки были в кабинете повсюду. И на столе, на чайном подносе, стояло штук пять разных размеров и форм. Круглые с пудрой. Картонные футляры-тубусы и квадратные плоские – духи. В глаза бросилась красная с золотом коробка с кистями, изображением стилизованных треугольников. Дверь в кабинет распахнулась с резким коротким стуком. Секретарша из угла вскинулась, но отступила. На пороге возникла блестящая гражданка, вся хром и звук – сапоги, куртка, стрижка, вся как облита черным лаком. Вот это встреча! Та самая шоферка!

– Кто здесь главный? Пройдемте. Нужно дать картину происшествия!

Мы с Репиным переглянулись.

– Кто приглашает? – Репа отложил в сторону стопку бумаг, которые листал.

Барышня, не ответив, обвела глазами нас с Васей, кабинет, мертвеца за столом.

– Времени ждать нет. Определите кто, и – за мной! Я провожу.

Я отряхнул колени, кинул Репе «предупреди, пришлось уйти» и шагнул за барышней:

– Пойдемте.

– Главный?

– Нет. Но сумею рассказать о результате осмотра тела.

– Хорошо.

Шли по длинным коридорам молча. Рассматривая свой «конвой», я задумался, не заметил, как пришли. У двери с табличкой «железная барышня» поймала мой взгляд в стекле, усмехнулась.

– Пройди, товарищ! – Дернула дверь, отступила.

5. Товарищ Жемчужная

В кабинете из-за стола поднялась женщина, даже дама! Крупные черты. Тонковатые губы, затейливо уложенные волосы. Сухощавая, прямая, строгий английский костюм, галстук.

Протянула руку – маникюр, нежная ладонь, а пожатие уверенное.

– Полина Жемчужная [4]. Я руковожу трестом «Главпарфюм». И за эту фабрику отвечаю тоже я.

Я знал, кто она, из газет. Освещался среди прочего ее визит в Америку. В мехах, элегантная, Полина Жемчужная не слишком походила на супругу Председателя Совета народных комиссаров СССР. Но именно ею она и была.

Усаживаясь за стол, всмотрелась:

– Мы с вами виделись утром. Вы спрашивали дорогу. – Энергично продолжила: – Дайте мне объяснения того, что произошло. Несчастный случай? Или приступ – сердце?

– Ни то ни другое. Причина смерти – яд.

Она промолчала, и я почувствовал невольное уважение – не стала переспрашивать, сомневаться.

– Значит, отравлен.

Случайность смерти не обсуждалась. А незаданный вопрос повис в воздухе – не сам ли? Последние годы держалась «мода» на самоубийства среди партийных работников и руководителей красных предприятий. Я заговорил:

– Определенно не самоубийство – картина не типичная. Никакой записки, ни на столе, ни в ящиках не нашли. Мы успели опросить персонал, и если коротко, то на весь день у директора были назначены планы. После обеда он говорил по телефону с гаражом. Едва ли стал бы заказывать машину, если решил кончить с жизнью. Да и яд не принял бы, скорее воспользовался револьвером, оружие у него имелось. К тому же два стакана указывают на то, что вечером, возможно, у него был посетитель.

Я перечислил всех, кого еще нужно опросить, что предстоит проверить. Полина слушала внимательно, но явно торопилась спросить. Наконец прервала меня:

– Из его бумаг было что-то взято?

– Опросили секретаршу, по ее словам, все на месте.

– Говорите вы хорошо. Мне симпатичны ваша четкость и горячность к делу. Хочу узнать вашу биографию, только коротко.

Что-то было в ее энергичной уверенности убеждающее, что она имеет право знать, эта прямота не коробила. А кроме того, все же дама. Ответил, что следователь, криминалист, недавно раскрыл громкое дело. Приехал в начале осени с юга в Москву. И вот – работаю с московским розыском.

– Мне