Сделка обреченных - Давид Кон

Ознакомительный фрагмент

Высокий молодой человек в жилете защитного цвета с десятком карманов держал плакатик над головой, скользя по лицам людей равнодушным взглядом. Лиза дотолкала тележку до носков его светло-коричневых ботинок, и только тогда он наконец остановил на ней взгляд.

– Я Лиза Вальдман, – сказала Лиза.

Молодой человек искренне и широко улыбнулся, ловко отправил свой плакатик в урну и протянул руку.

– Здравствуйте! Меня зовут Даниэль.

Лиза пожала узкую жесткую ладонь.

– Пойдемте скорее. – Парень ухватился за ручку тележки и решительно ее толкнул. – Может, успеем добраться до пробок. – Он покосился на часы и покачал головой. – Хотя теперь уже вряд ли.

Лиза виновато развела руками, словно извиняясь, что самолет прилетел в столь неудачное время. Даниэль ловко катил тележку сквозь толпу, не забывая поглядывать через плечо на Лизу.

– Как долетели? – спросил он, видимо вспомнив о полученном указании быть с гостьей полюбезнее.

– Прекрасно, – нетерпеливо буркнула Лиза. – Как себя чувствует господин Ашинзон?

Не сбавляя хода, молодой человек покрутил в воздухе ладонью, что, вероятно, могло означать «более-менее», и затолкал тележку в просторный лифт.

– Мой самолет в Париж вылетает в девять вечера, – напомнила Лиза.

– Я знаю. Нам надо быть в аэропорту в начале седьмого. У вас совсем мало времени.

Даниэль уверенно вел тележку по парковке, ловко лавируя между машинами. Наконец он остановился у новенькой «БМВ» темно-синего цвета.

– Садитесь! – пригласил Даниэль и потащил чемодан к багажнику.

2

Авраам Ашинзон оказался вовсе не полуразвалившимся существом с трясущимися руками и слезящимися глазами, каким его представляла себе Лиза. И передвигался он не в коляске, а ходил сам, правда, ставил ноги очень осторожно, словно опасался наступить на что-то скользкое или горячее. Ашинзон встретил Лизу во дворе большого двухэтажного дома, распахнул дверь автомобиля и галантно подал ей руку. Лиза выбралась на твердую почву и с удивлением обнаружила, что при своих ста семидесяти сантиметрах она ниже старичка примерно на голову. И его голос был вовсе не таким скрипучим, как ей показалось по телефону.

– Прошу вас, Лиза, – проговорил Ашинзон и строго взглянул на выбравшегося из машины Даниэля. – Отнеси чемодан мадемуазель Вальдман в ее комнату.

Лиза вошла в дом и с удовольствием втянула носом воздух. В доме уютно пахло ванилью и какой-то болотной травой. «Опьяняющий аромат, – подумала Лиза. – Если в гостиной еще и зеленые занавеси, то ощущение леса будет полным».

Занавеси оказались не зелеными, а ярко-желтыми. Но эта яркость не мешала, а удивительно сочеталась со старинной тяжелой мебелью красного дерева. Ашинзон усадил Лизу в огромное кресло. Сам сел напротив. По бисеринкам пота, выступившим у него на лбу, Лиза поняла, каким трудом далось ему передвижение по дому. Несколько секунд старик молчал, то ли переводя дыхание, то ли пытаясь справиться с приступом боли. Наконец он поднял голову и сказал:

– Сейчас я познакомлю вас с Рахель.

Ашинзон достал из кармана небольшой пульт и нажал кнопку, вмонтированную в его гладкую белую крышку. Через несколько секунд дверь приоткрылась и в комнату вошла высокая женщина в белом переднике и строгом синем платье.

– Рахель, познакомься с госпожой Лизой Вальдман. И покажи ей ее комнату.

Женщина улыбнулась Лизе тонкими губами, церемонно склонила голову и жестом предложила следовать за ней.

– Я буду ждать вас в гостиной через тридцать минут, Лиза, – вслед им сказал Ашинзон.

Лиза кивнула и пошла вверх по лестнице вслед за Рахелью.

* * *

Комната Лизе понравилась. Просторная, светлая, с балконом, выходящим на Старый город. Стены комнаты были выкрашены в светло-салатовый цвет. «Красота!» – восхитилась Лиза, глядя из окна на дома из одинакового белого камня, на древнюю стену и золотой купол, возвышающийся над ней. Она открыла чемодан, достала банный халат, тапочки, пакет с туалетными принадлежностями. Расстегнула платье, и оно упало с плеч на яркий ковер, в котором преобладали разные оттенки зеленого. По пути в ванную Лиза остановилась перед зеркалом. «Хороша! – подумала она и подмигнула своему отражению. – Длинные ноги, красивые бедра, узкая талия. Недаром эта дама в самолете назвала ее «красоткой». А как прекрасно смотрятся рыжие волосы на фоне зеленой стены. Это сочетание цветов стоит использовать в коллекции».

Мысль о коллекции успокоила. «Все в порядке, – подумала Лиза. – Если даже здесь я не забываю о делах, значит, в Париже все будет хорошо. А как-то все сложится в Иерусалиме?!»

Лиза накинула на плечи халат, вынула заколку, и длинные волосы рассыпались по плечам. Как-то все сложится в Иерусалиме? О чем расскажет ей Ашинзон? Лиза с удивлением поняла, что сейчас это ее почти не волнует. Даже если Авраам Ашинзон болен всеми старческими недугами, вместе взятыми, включая склероз и болезнь Альцгеймера, завтра утром она будет дома. И все потечет как прежде.

У двери в ванную Лиза остановилась. Какое-то странное чувство вдруг подсказало ей, что все уже не потечет как прежде. Но Лиза решила об этом не думать. Она потянула бронзовую ручку в форме человеческой ладони и вошла в ванную.

* * *

Когда Лиза спустилась в гостиную, Авраам Ашинзон по-прежнему сидел в кресле, но на столике перед ним стоял поднос с фруктами и графин со светло-желтой жидкостью, в которой плавали какие-то травинки и кубики льда.

– Выпьете лимонаду? – Ашинзон открыл глаза и протянул руку к графину. Рука подрагивала, и Лизе вдруг показалось, что со стариком сейчас произойдет что-то страшное и он не успеет рассказать ей то, ради чего она оторвалась от своей коллекции и проделала долгий путь из Европы в Азию.

Ашинзон словно прочел ее мысли.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Я в полной форме.

Он дотянулся до графина, разлил лимонад по бокалам и откинулся на спинку кресла.

– Благодарю вас, Лиза, за то, что приехали, – сказал Ашинзон. – И позвольте приступить сразу к делу.

– Конечно! – Лиза с облегчением кивнула.

– Вы знаете, кем был ваш дедушка Жан? – спросил Ашинзон, раскрывая альбом с фотографиями, лежащий на низком столике около кресла.

Альбом был очень похож на альбом тети Вардены, только обложка была не темно-коричневой, а ярко-синей.

– Видите ли… – Лиза замялась.

– Авраам, – пришел ей на выручку Ашинзон. – Вы можете называть меня Авраамом.

– Видите ли, Авраам, – Лиза пожала плечами, – мне было всего шестнадцать, когда погибли мои родители. Отец часто рассказывал мне о дедушке Жане. Но я не уверена, что в те годы папа рассматривал меня как взрослого серьезного человека. Я знаю только то, о чем сказала вам по телефону.

– Жан Вальдман был первым секретарем европейского отдела Всемирного еврейского агентства, – проговорил Ашинзон настолько торжественно, будто приглашал первого секретаря европейского