Макс Коллинз - Проклятые в раю

— Я просто занят, — сказал он, помахав спичкой.

— Поэтому вы не выступали и на процессе Ала-Моана?

Он выпустил дым.

— Меня никто не просил выступить. А кроме того, я был на дежурстве на подлодке.

— Кто-то помог это устроить?

Его глаза опять сузились.

— Не пойму, к чему ты клонишь, приятель?

— Ни к чему. Просто когда я просматривал судебные отчеты, ты показался мне чертовски важным свидетелем, который забился в свою норку, лишь бы не выступить там.

— Я оказал всю возможную помощь. Томми мой лучший друг. Я бы все для него сделал.

— Например, спал бы с его женой?

Он отбросил сигарету и сгреб меня за ворот моей рубахи в попугаях. Он был так близко, что я смог почувствовать — пил он бурбон, и хотя я не сумел определить марку, напиток был явно не домашнего происхождения.

— У тебя грязная пасть, Геллер.

Я посмотрел на его стиснутые кулаки, сжимавшие мою рубаху.

— Это шелк. Он легко рвется.

Он моргнул и отпустил меня. Шагнул назад.

— Это грязная ложь. Талия...

— Хорошая девочка. Она любит Томми. Поэтому, спокойнее. Да, я знаю всю историю. Она оказалась очень кстати... вероятно, поэтому никого из вас не вызвали на первый суд.

— О чем это ты говоришь?

— Окружные прокуроры не любят, когда толпы свидетелей говорят одно и то же. Они боятся, что какой-нибудь толковый адвокат защиты пробьется сквозь лабуду и докопается до правды. Как, например, то, что вы, подводники, передаете своих жен по кругу, как другие передают сигарету или бутылку.

Он снова противно ухмыльнулся:

— Чертов сукин сын. Не терпится собрать зубы в горсть?

— Хочешь попробовать, Джимми? Или ты ломаешь челюсти только женщинам?

Он моргнул.

— Так вот ты о чем? Ты думаешь, что это я ударил Талию?..

— Ссоры любовников часто приобретают уродливый характер... девушке надо кого-то обвинить. А что может быть лучше компании «ниггеров»?

Он покраснел.

— Ты ненормальный... между Талией и мной ничего не было...

— У меня есть свидетели, что ты бывал в доме Талии в мае прошлого года, когда ее муж был на дежурстве. Свидетели, которые говорят, что вы на всю ночь уходили на пляж.

Он яростно затряс головой — нет, нет.

— Кто-то просто распускает свой мерзкий язык. Талия и моя жена Джейн и мы с Томми — близкие друзья, вот и все. Все было совершенно невинно.

— Разные спальни, ты хочешь сказать? А теперь расскажи, что Санта-Клаус и правда существует.

— Иди ты к черту! В мае прошлого года моя жена уезжала домой, в Мичиган, чтобы побыть с больной матерью. Я был один, Талия была одна... одинока. Я составил ей компанию. Из дружеских чувств к ней и Томми.

— О, я верю. Звучит очень правдоподобно.

— А мне наплевать, веришь ты или нет! Между мной и Талией не было ничего, кроме дружеских отношений. И если бы я не хотел помочь ей и Томми, стал бы я отвечать на твои дерьмовые вопросы!

— Хорошо, — спокойно произнес я, взмахнув руками. — Хорошо. Тогда давай вернемся на несколько шагов назад. Расскажи, что случилось той ночью. Той ночью, когда напали на Талию.

Он испустил вздох, пожал плечами.

— Была обычная вечеринка в «Ала-Ваи». Танцы, выпивка, веселье. Во время таких вечеринок мужья и жены действительно разделяются и веселятся по собственному усмотрению... в этом нет ничего плохого. Мы не обмениваемся женами! Это просто вечеринка.

— Хорошо. Ты видел, как ушла Талия?

— Нет.

— А сам ты уходил?

— Нет.

— Но все же когда-то ты ушел... Опять пожал плечами.

— Вечеринка продолжалась дольше, чем обычно. Я даже заплатил пару баксов оркестру, чтобы он играл и после полуночи. Мы так веселились. Я разулся и танцевал. Все стояли вокруг и хлопали в такт в ладоши и...

— Ты хочешь сказать, что все тебя видели...

Еще один прицельный взгляд сузившихся глаз.

— Что это должно означать?

— Это означает, что ты мог незаметно уйти и так же незаметно вернуться и сделать все, чтобы потом тебя наверняка заметили, создать себе алиби.

— Я больше не хочу с тобой говорить.

— Что ты делал рядом с домом Талии с расстегнутой ширинкой, Томми?

— Я был немного пьян. Отлил в кустах. А мимо шли копы, я с ними сцепился, и они меня замели.

— Таким образом ты становишься подозреваемым в изнасиловании.

Он выругался.

— Это было просто дурацкое недоразумение. Томми сказал им, что был со мной всю ночь. Талия тоже за меня поручилась.

— Что ты там делал? Ты ведь живешь не рядом с Мэсси.

— Мы с Томми ушли из «Ала-Ваи» около часу. Не найдя Талии, он решил, что она ушла к Ригби... это что-то вроде традиции — после вечеринки пойти к Реду, пропустить по последней, съесть омлет. И когда Томми позвонил из «Ала-Ваи» домой и там никто не ответил, он подумал, что Талия отправилась туда. Томми привез нас к Ригби, но Талии там не было. Тогда Томми снова позвонил домой... на этот раз она ответила и тогда и рассказала ему о... ну, ты знаешь.

— Об изнасиловании.

— Верно. Томми выскочил, сел в свой «форд», и тогда я заволновался... Я слышал только половину их телефонного разговора, но было ясно, что у них дома случилось что-то ужасное. Поэтому я и пошел туда.

— И по дороге остановился, чтобы отлить.

— Да. И забыл застегнуть ширинку. Из-за этого и произошло это дурацкое недоразумение с копами.

— Понятно. Ты знаешь что-нибудь о ссоре Талии с лейтенантом Стокдейлом?

Он пожал плечами.

— Я был далеко. Ничего особенного. — С чего они повздорили?

— Да не знаю я. Когда люди пьют, им не нужно повода для стычки.

— Это точно.

Мы стояли, глядя друг на друга. Приглушенные звуки музыки и веселья в «Ала-Ваи» переплетались с криками птиц и шелестом деревьев. Эти звуки, которых мы не слышали, пока разговаривали, внезапно показались нам оглушительными.

Наконец он спросил:

— Это все?

Я кивнул.

— Спасибо за информацию.

Он нервозно улыбнулся.

— Послушай, э... извини, что я схватил тебя за рубашку. Я понимаю, что ты всего лишь выполняешь свою работу.

— Забудь. Я провоцировал тебя.

— Ты признаешь это?

Якивнул.

— От всех, с кем я сегодня вечером говорил, я слышал одно и то же. Мне надо было разобраться во всем этом дерьме, поэтому я зацепил тебя. — Я протянул руку. — Не сердишься?

Он взял мою руку, мы обменялись рукопожатием.

— Не сержусь, — сказал он.

Я улыбнулся ему, он улыбнулся мне, ни один из нас не думал того, что говорил. Этот ублюдок спал с Талией Мэсси, и мы оба это знали.

Мы не торопясь вернулись вовнутрь и расстались быстрее, чем женатые пары, приходящие в это заведение. Я подошел к коренастому швейцару, Джо Фрейтасу, и отвлек его на пару вопросов.

— Ты случайно не знаешь лейтенанта Стокдейла, а, Джо?

Задавая этот вопрос, я показывал краешек сияющего полдоллара.

Джо схватил полдоллара и ткнул большим пальцем вверх.

— Кабинка наверху. Высокий, симпатичный парень. Короткие светлые волосы, курчавые.

Стокдейл оказался, как и обещал швейцар, крупным блондином с плохими манерами и грубым, но приятным лицом. При нем была фляжка, два стакана, тлеющие в пепельнице две сигареты и худая, но приятная брюнетка, которую он тискал. И он, и его подружка были пьянее трехногого стола.

— Конечно, я с тобой поговорю! — прогрохотал он с пьяным добродушием. — Садись. Это Бетти. Она жена Билла Рэнсома — за исключением сегодняшнего вечера.

И он заржал, а хихиканье Бетти перешло в нехарактерный для леди храп.

Я разместился в кабинке.

— Я слышал, что в ту ночь, когда на Талию Мэсси было совершено нападение, вы с ней поссорились.

— Для начала, — сказал он, слишком усердствуя в своем стремлении казаться трезвым, — я против того, чтобы ниггеры насиловали белых женщин.

— Прекрасная точка зрения.

— То, что Талия Мэсси паршивая, высокомерная шлюха, еще не причина, чтобы ниггеры насиловали ее. Этот тип, Джо Ка-ха-ха-как-там-его? Да я бы сам пристрелил этого ублюдка, если бы они пригласили меня на ту вечеринку. Томми Мэсси мой приятель.

— Что случилось в ту ночь, Рей? Я имею в виду, между тобой и Талией?

Он пожал плечами.

— Мы ели, я и моя жена и еще парочка пар. — Он неопределенно махнул рукой вправо. — В одном из закрытых кабинетов. Вошла Талия, она спотыкалась, пьяная была в стельку, ее никто не звал. — Он наклонился вперед и зашептал тоном заговорщика. — Никто не любит Талию, заносчивую сучонку. Маленькая мисс из числа тех, у кого и масло между ног не растает.

Ах, да. Как сказал Олдс, во время дежурств на подлодках возникают особые дружеские отношения.

— Приперлась, а мы на нее никакого внимания. Ее не звали! А она стоит, задрала свой чертов нос, откашлялась и говорит: «Что, не видите, — в комнату вошла леди». А я ей говорю: «Не вижу ни одной!» Тут приходит Джимми Брэдфорд, наверно, ее искал... ну, они вроде как друзья, ну, ты понимаешь. А эта надутая сучка и говорит: «Вы не джентльмен, лейтенант Стокдейл», а Брэдфорд говорит: «Полегче, малышка, здесь общественное место». Но мисс Сучье Общество напыжилась, задрала нос еще выше, подходит ко мне и говорит: «А мне наплевать! Вы не джентльмен, лейтенант Стокдейл, раз так со мной обращаетесь!» Я говорю: «Знаешь, Талия, между прочим, никому и дела-то нет, что думает такая паршивая шлюха, как ты». Тут она и дала мне пощечину.