Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

class="p1">– Вот именно, что не заметил. У тебя глаз на затылке нет.

– Показалось, – серьёзным голосом сказал собеседник.

– Ну, – только и сумел вымолвить Власков, грозя Коське пальцем.

– Николай Семёнович, может, чаю?

– Наливай уж, «почудилось». Вижу, что-то накопал, иначе бы не вылез из своей берлоги.

– Есть маленько.

– Говори уж, не томи.

– В прошлый раз я вам говорил о приезжих с Выборгской губернии. Так?

– Ну, так.

– Их приехало не трое, а двое.

– Ты говорил – трое.

– Ошибочка вышла, Николай Семёнович, ошибочка. Двое их приезжало. Один высокий, худой, седоватый, второй пониже ростом, но покрепче в плечах, и лысый, как мои карманы.

– Может, ты имена их узнал?

– Узнать не узнал, – ухмыльнулся Коська, поглаживая шевелюру, – но удалось выяснить, что эти двое останавливались на постоялом дворе, принадлежащем некоему Корнилову. Сам двор располагается на Большом Сампсониевском проспекте в доме номер восемьдесят один.

– Что там рядом?

– Рядом? – Угрюмый на миг задумался. – Муринский проспект рядом. Если мне не изменяет память, восемьдесят первый дом – либо угловой, либо до него рукой подать.

– Вижу по хитрым глазам, что про эту парочку обладаешь в некоторой степени важными сведениями.

– Важными – не важными, не мне судить. Я до чиновника для поручений не дорос, – Коська попытался пошутить, но Николай Семёнович весёлости не принял. Угрюмый, будто в соответствии с прозвищем, сразу помрачнел. – Насколько мне стало известно, они явились в столицу за три дня до убийства Анциферовых, а убрались обратно домой в день, когда свершилась трагедия с кровавым финалом.

– Ты думаешь, это они?

– Николай Семёнович, не мне думать, а вам. Я только, как пишут в ваших бумагах, «довожу до вашего сведения».

Лист бумаги белым пятном бросался в глаза. Только отведёшь от него взгляд, как тянет вновь окинуть его взором. Запомнить, хотя удерживать в памяти нечего.

– Погляжу, Мечислав Николаевич, не простое задание вы ставите перед собой. Дома построены на совесть, да и забор крепостную стену напоминает. Её только штурмом брать надо…

– Или хитростью, – добавил Кунцевич.

– Ну, да, сделать подкоп от забора и брать братьев голыми руками, пока они ночью почивают, – эти слова, хотя и шутливые, были произнесены с полной серьёзностью.

– Не пугайте нас заранее, – в тон приставу произнёс Мечислав Николаевич. – Не то стану думать, что сия задача – исключительно для Генерального штаба.

– Хм, – ухмыльнулся Бакшиев.

– Только не говорите, что братья и псов завели.

– Завели, в последнюю поездку я у них видел двух. На чужих лают без продыху.

– Час от часу не легче.

Немного помолчали. Каждый думал о своём, но в итоге получалось об одном: как арестовать братьев без лишнего шума и перестрелки?

– Есть, конечно, одно соображение, но сработает ли оно, не знаю. Вот послушайте. – Кунцевич прищурил глаза. – В деревне Ключинской, как известно, находится волостное управление. – У пристава загорелись глаза, он понял задумку столичного гостя. – Под любым предлогом, над этим можно помыслить, вызвать братьев в правление, и там…

– А что, – становой оперся грудью о край стола, – может сработать, ведь они ничего не ожидают.

– На ваш взгляд, Иосиф Сергеевич, какой силёнкой наделены от природы наши братья?

– Ростом они под два аршина и семь – семь с половиной вершков, плечи саженные, а руки… хваткие. Силой, скажу вам, не обижены, так что медведями выглядят.

– На ваш взгляд, сможем мы их из берлоги выманить?

– Отчего же нет? В наших краях глухомань. Если они и настороже, так сразу же хвататься за ружья не будут. Сперва в управление придут узнать, по какой причине их зазывают туда. Но нельзя упускать одно важное обстоятельство: они не должны видеть такого числа приезжих, иначе это может их насторожить.

– Что вы предлагаете?

Пристав смешно почмокал губами.

– Выезжать нам надо сейчас же, чтобы прибыть в ночное время и ждать до утра. Мне с вами, – становой указал вначале на себя, потом на Кунцевича, – выехать в соседнюю деревню. Она в полуверсте, остаток ночи проведём там и выедем оттуда, вроде бы вы, Мечислав Николаевич, приехали из губернии для инспекции, ну, а я в сопровождение вами взят.

– Что ж, пока иного выхода нет, будем придерживаться вашего плана, Иосиф Сергеевич.

– Кто ж твои, Константин, как пишут у нас, «источники»?

– Ну, вы, Николай Семёнович, и вопросики задаёте! И мыслите, что так вот, за здорово живёшь, вам всех своих выдам? Нет, у каждого из нас свой расклад, ваше благородие.

Власков посмотрел в глаза Угрюмому.

– Константин, я тебя хотя бы раз подвёл в чём-либо?

– Нет.

– Хотя бы раз бросил в беде?

– Нет, но…

– Да я и вспоминать не хочу о старых наших делах. Сколько раз я тебе толковал, что в ином случае главенствующим становятся не сведения, а твоя жизнь. Сегодня упустили мы с тобой какие-то новости, так завтра можно наверстать. И не интересуют меня твои собственные «источники». Они должны быть правдивыми и точными, конечно, по возможности. А спросил я, Константин, ради твоей же безопасности. Так что обиду не таи.

– Я что, я ничего, это я по глупости своей, – Угрюмый положил руку на стол, – а сведения мои про тех двоих получены из надёжного источника. Ему я доверяю, как самому себе. Поэтому не затрудняйте себя заботами, а поезжайте на постоялый двор…

– Съездить дело нехитрое. Только вот подскажи, не станет ли там понятным, что сведения ко мне приплыли от твоего «источника»? Не раскрою ли я его таким образом перед бандитским сообществом?

– Не беспокойте себя такими думами. Никто не сможет связать моего приятеля с приездом сыскной полиции. Поезжайте, Николай Семёнович, и берите быка за рога. Там же амбарные книги имеются, в которых работники достопочтимого господина Корнилова вносят всех приезжающих. Возможно, там и остались следы выборгских приятелей.

В деревню Ключинскую въехали в третьем часу пополуночи. Тишина, только кое-где собака тявкнет для порядка. Ни одного огонька. Складывалось впечатление, что крестьяне вымерли от страшной болезни. Только по озеру скользила серебряная дорожка, да и та дрожала и извивалась от невысоких волн, бьющих в усталый берег.

Как не жаль было сна волостного старшины, но пришлось его поднять в столь ранний час с постели.

Иосиф Сергеевич, кивая на приезжих, вначале что-то втолковывал, но старшина явно не понимал. Видно, не отошёл от сонного состояния, только поёживался от ночной майской прохлады, да кутался в овчинный тулуп, так кстати оказавшийся под рукой. Наконец, волостной начал кивать в ответ, и его глаза удивлённо округлились от услышанного.

– Не может того быть, – довольно громко произнёс старшина и согласно закивал головой, – никогда б не подумал.

Пристав подозвал Кунцевича, который