Макс Коллинз - Двойник

По дороге к своей машине я увидел какого-то папашу с плачущим мальчиком лет одиннадцати. Одну руку отец держал на плече сына, а другой, с зажатой в ней кровавой тряпкой, помахивал в такт ходьбе.

– Я хотел, чтобы ты сам увидел все и получил урок морали. Ведь так говорит Мелвин Пурвин: «Преступление ничем не оправдано»! Запомни это.

При этом папаша не забывал помахивать окровавленным обрывком платка.

Пока я ехал к «Бэнкерс билдинг» в надежде застать там Коули и Пурвина, я думал об этом.

24

Казалось, они обрадовались мне.

Коули в коричневом свободном костюме стоял рядом с большим, покрытым стеклом столом, за которым сидел щегольски одетый Пурвин. На сей раз в приемной не было юноши, который пытался бы остановить меня. Было уже почти шесть часов, и большинство столов в офисе опустели. Окна были приоткрыты, через них проходил теплый, но свежий воздух. Медленно наступал вечер.

Я стоял перед Пурвином, сдвинув шляпу на затылок. Хотя я и был без пиджака, но рубашка пропиталась потом. Наверное, от меня несло потом, как от той толпы в морге.

Коули смущенно улыбнулся мне.

– Вы бы видели, что здесь творилось утром, просто сумасшедший дом.

Пурвин, вставая из-за стола, тоже выдавил из себя улыбку.

– Я рад, что вы заскочили к нам, мистер Геллер.

У него опять прорезался легкий южный акцент. Можно подумать, он приглашал меня сюда. Показав рукой на дверь, предложил:

– Пойдемте в конференц-зал и там поболтаем...

Я не возражал.

Мы сели за длинный стол, предназначенный для двенадцати человек. В этой большой комнате вдоль стен стояли еще маленькие столы. Их, видимо, использовали при допросах, и стояли они вдоль стены, где были окна. Сквозь окна я мог видеть располагавшийся через аллею «Рукери», выглядевший весьма загадочно. Одиннадцать этажей небоскреба «Рукери» были отделаны в мавританском стиле. И он выделялся среди новых, высоких и модных соседей, не говоря о старых, приземистых и потрепанных зданиях.

Первым заговорил Коули.

– Я не встретил в газетах ни одной статьи, где бы приводились ваши высказывания.

– Еще встретите.

Услышав это, Пурвин чуть не вскочил. Его приветливости хватило ненадолго.

– Что вы сказали?

Так как я сидел между Коули и Пурвином, мне пришлось отодвинуть стул назад, чтобы контролировать их взгляды, мешая вести двойную игру со мной. Я коротко рассказал им о том, что сообщил Дэвису. Мне показалось, что на душе у них полегчало, потому что я им ничем не навредил.

– Вы ничего не говорили о Полли Гамильтон или об Анне Сейдж? – спросил меня Пурвин.

– Нет, но сообщил их имена Стеги, когда приходил ко мне прошлой ночью.

Помрачнев, Коули сказал:

– Мы знаем и позаботимся об этом.

– Вот как? Пурвин добавил:

– Стеги сегодня днем допрашивал Анну в отделении на Шаффилд-авеню, но мы уже послали туда наших людей, чтобы забрать ее.

На его тонких губах появилась кривая улыбочка.

– Мы заявили, что это дело ФБР, и потребовали, чтобы они прекратили ее допрос. Сейчас Анна Сейдж находится в ведении федеральных органов, и они ее защитят.

– Она в тюрьме?

– Нет, – ответил Коули. – Мы просто присматриваем за ней.

– А Полли?

– И за ней тоже, – кивнул головой Пурвин.

– Я заметил, что их имена не попали в газеты. Есть надежда, что о них так и не узнают? Пурвин усмехнулся.

– Никакой, потому что вы сообщили их имена Стеги. Если чикагская полиция узнала их имена, то они вскоре замелькают в газетах. Эти негодяи продадут свою бабушку за чашку кофе.

Я улыбнулся. Когда Пурвин старался говорить жестко, это выглядело просто жалко.

– Вам не стоит беспокоиться, пресса дает о вас самые лестные отзывы.

Коули на это не отреагировал, но на лице Пурвина появилась довольная улыбочка.

Мне захотелось стереть эту улыбочку с его лица.

– Вы теперь понимаете, что убили не того человека, а?

Пурвин вскинул руки вверх.

– Господи! Опять!

Коули сидел и качал головой, как будто я был хорошим студентом, который постоянно разочаровывал своего профессора.

– Я не собираюсь сообщать об этом в газеты, буду придерживаться той версии, которую сообщил Дэвису. Мне просто интересно, как вы разобрались с тем, что наделали – помогли Нитти и Диллинджеру и убили подсадную утку. Ведь теперь им стало спокойнее жить.

Коули попытался убрать завиток волос со лба, но прядь опять вернулась на свое место. Он сказал:

– Если вы по-прежнему настаиваете на своей версии, почему же молчите? Почему не сообщите это прессе? Вы могли бы получить за подобное сообщение кругленькую сумму.

Пурвину не понравилось предложение Коули.

– Если я начну болтать об этом, Фрэнк Нитти будет недоволен... Да и неважно сейчас, кто был этот бедный парень, убитый у «Байографа». Он мертв, и все. Я понимал, что так случится, мне хотелось предотвратить его гибель. Но не удалось. Повезло другим участникам драмы.

Встав, Пурвин принялся шагать по комнате, потом, держа руки в карманах, подошел к открытому окну и посмотрел на «Рукери».

– Не пойму вас. Геллер, вроде бы не глупый человек, но серьёзно верите в то, что мы убили похожего на Диллинджера человека! Какая ерунда!

Он повернулся и грустно посмотрел на меня.

– Кто это, как не Джон Диллинджер?!

– Вам так не хочется верить, что это мог быть другой, – ответил я, вовсе не собираясь его подкалывать.

Пурвин подошел ко мне, не вынимая рук из карманов. Он был похож на мальчика, изображавшего взрослого мужчину.

– Какого черта, что вы хотите этим сказать?

Я начал вредничать.

– Послушайте меня, малышка Мел, если я что-то и говорю, вам не следует меня просить, чтобы я повторял это четыре раза!

Его лицо стало обиженным и злым. Он послал меня к черту и быстро зашагал к двери.

– Мне нужно спешить теп поезд, и у меня нет времени выслушивать ваши глупости, – сказал он.

– Мелвин, я могу доказать, что это был не Диллинджер!

Он остановился.

– Я действительно могу это сделать, – продолжал я, – но если вы спешите на поезд...

Он вернулся к столу и сел рядом с Коули. Выражение их лиц было взволнованным.

– Я только что был в морге, как следует рассмотрел тело убитого и внимательно прочитал отчет о вскрытии.

Пурвин разозлился.

– Как вы смогли...

Я потер большой и средний пальцы в классическом жесте – деньги. Пурвин замолчал, а Коули заморгал и кивнул головой. Я продолжал:

– Человек, которого убили Заркович и О'Нейли, действительно был примерно того же роста и веса, что и Диллинджер. Хотя внешне он мало похож на Диллинджера, но шрамы за ушами говорят о пластической операции, и ею можно также объяснить черты внешнего несходства лица. Но что вы скажете о глазах?

– О глазах? – переспросил Пурвин.

– У трупа были карие глаза. Я сам это видел прошлой ночью. И то же самое указано в отчете – карие глаза.

– Ну и что? – спросил Коули.

– У Диллинджера были серые глаза.

Пурвин раздраженно заявил:

– Если у трупа были карие глаза, то у Диллинджера тоже должны были быть карие глаза, потому что этот труп и есть Диллинджер. Вы, Геллер, несете какую-то чушь. Мне действительно важно не опоздать на поезд.

Он снова встал.

– Если хотите, можете рассказать Коули о своих фантазиях, у меня же нет для этого ни времени, ни настроения.

– Сядьте, Мелвин, – попросил я, – вам следует услышать еще кое-что, иначе я найду для себя других слушателей.

Он сел.

– У убитого отсутствует родинка на переносице между глазами. Нет и нескольких шрамов от пуль. На губе отсутствует шрам.

– Пластическая хирургия, – подсказал Коули. Пурвин вызывающе продолжил:

– Мы точно знаем, что у Диллинджера недавно была пластическая операция. Сегодня днем наши арестовали двоих, знавших о пластических операциях, которые сделал Диллинджер, – его личного адвоката Луи Пикета и врача, который оперировал Диллинджера. Скоро мы арестуем и остальных.

Все это звучало в жанре пресс-релиза, и я сказал им об этом.

– Вы очень назойливый человек, – заметил Пурвин.

– Если у Диллинджера и была недавно операция, так неужели за это время шрамы успели полностью зажить? Его верхняя губа должна быть розового цвета. Но у убитого нормальные губы, поверьте мне.

Пурвин осуждающе покачал головой.

– Вам следует быть серьезнее. Геллер. Откуда вы берете свои «факты»? Из газетных статей? Откуда у вас столь подробные описания?

Достав из кармана сложенный лист бумаги, я развернул его и положил на стол.

– Отдел расследования преступлений, описание преступника номер двенадцать-семнадцать, – сказал я, показывая плакат о розыске Диллинджера, выпущенный ФБР. – Его дал мне мой друг капитан Джон Стеги.

Пурвин и Коули недоуменно уставились на плакат.

– Вы прекрасно знаете, что на этих плакатах описание преступника весьма точное и подробное. Обратите внимание: здесь написано, что цвет глаз – серый!