Плаха да колокола - Вячеслав Павлович Белоусов

class="p1">— Я сейчас пошлю своих. Принесут.

— Познакомился с прокурором-то поближе? Как он тебе?

— Требовательный.

— А мне что-то не показался.

— Он на всех поначалу нагонял страх. А потом ничего.

— Да ты успел подружиться с ним?

— На убийство выезжали вместе, а там быстро человека познаёшь.

— Ну-ну. Значит, постановление добудешь?

— Считайте, у вас в кармане, Ефим Петрович.

— Так… — задумался Опущенников и кивнул на Ковригина, — что с этим делать? Его же наказывать надо, мальчишку-то сгубил?

— А гоните его к чёртовой матери! Что он тут вообще ошивается? — с беззаботным видом выпалил Турин. — Он за Странниковым значится, пусть тот и кумекает.

— Сам приказ подпишешь, — ухватился за последнюю фразу тот. — Я сегодня отбываю, исполнение обязанностей возлагаю на тебя, тебе и отписываться за всё.

— Понял! — вытянулся Турин. — Василия Петровича вы сами известите об отъезде или?..

— Уже согласовал.

— Тогда попозже я позвоню сам Странникову насчёт Ковригина?

— Ты бы лучше сбегал сейчас, Василий Евлампиевич, пока я здесь. Если что не так, найдёшь меня дома, поезд вечером отходит.

— Есть, товарищ начальник.

— Ну с Богом! — махнул рукой Опущенников куда-то в пол без интереса в лице.

Они скучно обнялись.

Не прошло и получаса, как Турин постучался в дверь приёмной секретаря губкома.

— Василий Петрович вас ждёт, проходите, — открыла ему дверь кабинета секретарша. Однако, шагнув внутрь, Турин оказался в пустом помещении.

— Отлучился. Бывает, — не смутилась секретарша. — Значит, кто-то вас опередил, но он велел ждать Может, хотите чаю?

Турин отказался, а секретарша быстро ушла, так как совсем близко ему почудились тихий женский голос и смех.

«Такого ещё не бывало, — задумался Турин, — этим поступком Странников после всего случившегося даёт понять, что полностью мне доверяет. А я бы скрыл от него тайную комнату, если б она имелась?..» Домыслить он не успел, неслышно отворилась незаметная дверца за креслом ответственного секретаря, и он, пригибая голову, без смущения и неловкости предстал перед начальником губрозыска. Они уже несколько раз переговаривались по телефону с утра по поводу отъезда Опущенникова, но эти короткие, мелкие фразы, похожие на намёки, объясняющего конца не имели, а Турин жаждал большого, ясного разговора, рассчитывая, что Странников всё же не забудет добра и своих обещаний. На всякий случай он тоже пришёл не с пустыми руками — заготовил предложение о выселении семьи погибшего ребёнка на Восток, поближе к Узбекистану, убрал другие шероховатости автоаварии, подчистив так, что комар носа не подточит. Были у него и другие задумки, с которыми он не спешил, но помнил и перебирал в мыслях, пока бежал в губком.

— Ну как? Проводил? — присев к столу и пригласив сесть рядом, спросил Странников рассеянно.

— Распрощались.

— Ковригин куда пропал?

— Объяснения писал.

— Ты его не трожь. Мне оставь. Я уже к нему привык. Хороший мужик.

— Как скажете, Василий Петрович.

— Теперь будем ждать, кого вместо Опущенникова назначат? — откинулся секретарь на спинку кресла.

— С этим тянуть не станут, — сохранил безразличие на лице Турин. — Желающих на освободившуюся должность хватает.

— Давай без лукавства, — скрипнул зубами секретарь. — Тебе надо здесь командовать! Заслужил! И я добьюсь! А пока исполняй обязанности! — Он приподнялся, вскочил и Турин, секретарь крепко пожал ему руку. — Рассусоливать обо всём остальном не будем. У меня вот какая к тебе необычная просьба…

— Я бы сначала хотел?.. — заикнулся тот.

— Благодарности потом.

— Я о мальчишке…

— Что? О каком мальчишке?

— Отец пожелал уехать отсюда… События печальные, то, сё, — сочинял Турин на ходу.

— Пусть едет. Мы его не держим.

— Ясно, — двинулся к двери Турин.

— Ты присядь, присядь. У меня ведь к тебе дело необычное. Я бы сказал, сверхсекретное. Чай будешь?

— Не откажусь.

И за чаем Странников подробно, в деталях рассказал Турину всю позорную историю с докладом.

— Мейнц с Распятовым доклад уже перелопатили. Теперь зазвучит как надо. Я его два раза тоже пробежал. На конференции услышишь, но гложет меня одна закавыка.

— Что такое, Василий Петрович?

— Подлецов не терплю при себе! — хлопнул по крышке стола секретарь. — Дурачка Таскаева кто-то здорово подставил, а с ним и меня замыслил свалить. Отыскать негодяя, как ни пытался, не смог. Я его изничтожу, суку! Но ГПУ привлекать не хочу, Трубкин начнёт копаться, кишки все выест, а дело толком не решит. Не везёт мне на помощников, хоть расшибись!

— А Ковригина подключить?

— Не справится.

— Я ему в помощь Сунцова дам. Помните, я делал предложения вам насчёт него? Цепкий работник.

— Китаец!

— А что? Пусть он займётся аппаратной связью.

— Чем?

— У вас внутренняя связь с отделами существует?

— Трубкин всё обещал, да никак монтировать не начнёт. Весь в своих делах, да и не доверяю я ему.

— Вот и поручите Мейнцу. Прикрепите к нему Сунцова. Командующему орготделом как раз по теме.

— Но и твой китаец все разговоры будет прослушивать!

— Наш китаец, Василий Петрович, — осторожно поправил его Турин. — Всю информацию он будет докладывать лично вам.

— И тебе…

— Ну, без этого не обойтись, — не смутился Турин. — Врать не стану. Но со мной она и умрёт.

— Хорошо! — недолго думая, рубанул рукой воздух секретарь. — Нас с тобой за эти несколько дней повязало так, что сомневаться в тебе уже поздно. Но учти! Малейший прокол!.. Или до меня докатится какая информация!..

— Никаких проколов, товарищ ответственный секретарь губкома! — Турин вытянулся во весь рост и щёлкнул каблуками. — Ни одна шельма не подберётся, не то чтобы враг!

— Ладно, ладно. Может, выпьешь?

— Не откажусь.

Странников нажал невидимую кнопку под крышкой стола, и тут же влетела секретарша. Не говоря ни слова, он кивнул ей за спину на шкаф. Через минуту они потягивали коньяк, молчали, и каждый думал о своём.

— Слушай, Василий Евлампиевич, а может, я тебе старый доклад покажу? — прервал молчание секретарь.

Турин насторожился, отставил рюмку.

— Глянь на него профессиональным взглядом. Нюх-то у тебя есть. Может, ты без китайца сам вычислишь паршивого червяка? Оторвал бы я башку ему к чёртовой матери и точку на этом поставил.

Турин поднял брови.

— Не люблю я эти прослушки. — Странников поморщился.

— Давайте доклад, — согласился Турин.

— Наталья! — приказал Странников секретарше, когда та заглянула к ним. — Найди-ка тот доклад Таскаева. Он, наверное, у него и валяется где-нибудь. Неси его.

— И Таскаева пригласить?

— Зачем он нам. — Странников долил коньяк в опустевшие рюмки. — Лимончика ещё не найдётся?

— Минуточку, Василий Петрович, — исчезла секретарша за дверью.

— Обученный у вас контингент, — не удержался от комплимента Турин.

— Заведешь свой не хуже. Потерпи.

— Вашими бы устами…

Они чокнулись.

Но выпить не успели. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Таскаев, без очков, с безумными глазами:

— Василий Петрович! Доклад пропал!

— Как —