Сергей Зацаринный - Пустая клетка

— Дом Гизольфи занимается морскими перевозками на Дербент и Баку. В том числе торгует вином. Так что кувшины у него всегда под рукой, — дорисовывал наиб. — Вот только чего это ему попритчилось Туртаса приплетать? Не иначе рожу мою в Диване увидел и вспомнил дела давно минувших дней.

— Думаю, здесь было желание бросить тень ещё на кого-то. Ясно было, что многие сразу догадаются, что вся эта выходка со свиной ногой в священную ночь неспроста. Может хотели, чтобы ты докопался ещё до чего в этой истории? Не зря же на следующий день свой нос сюда сунул уже сам эн-Номан? Хотели что-то ему подсунуть через тебя?

— Хотел бы я знать что, — почесал нос Злат.

Все опять задумались, причём Хайме заметно помрачнел. Потом спросил:

— Этот Дымук-Бонифаций так хорошо запомнил нож, что сумел через двадцать лет сделать точную копию. А он его вообще видел?

— Трудно сказать. Тело нашёл матрос, сообщил капитану с помощником. Дымук находился у тела, пока не пришёл хан и стражники отогнали всех. Так что он там был даже раньше меня.

— А мог он убить Намуна?

— Всякое могло быть. Только Дымук не плавал с ханом на корабль епископа.

Хайме печально опустил голову:

— Так могло быть, этак могло быть. Получается, как на волшебных кольцах мудрого Раймунда: повернул одно — и всё сразу меняется. Хотя все остальные на своих местах. Чтобы знать правду нужно или точно определить положение колец или точно знать значение всех составляющих. Тогда сложится истина.

— Но ведь можно последовательно перебирать различные сочетания, отсекая заведомо ложные, — не терпелось другому школяру, — Пока не отыщется верное.

Злат с интересом насторожился:

— И долго так нужно перебирать?

— До бесконечности, — усмехнулся Хайме, — Каждый новый элемент увеличивает число сочетаний во много раз.

— Так какой прок в этих кольцах?

— Речь ведь идёт о предполагаемых вещах. Именах, как их ещё называют. Каждая реальная вещь, наоборот прекращает это перебор предположений. Начинает действовать принцип не нужно ничего выдумывать, если уже что-то реально имеется.

— Вот это мне по душе, — воспрянул наиб, — Значит нужно отправится за этими самыми реальными фактами. Съездим-ка мы с тобой Илгизар на Чёрную улицу. Узнаем чем дышала покойная вдовушка.

XXIV. Рассказ звездочёта

Хайме стоял, опершись на ограждение борта и смотрел на воду. Призраки прошлого снова исчезли в далёком царстве теней. А в этом мире светило солнце, качались на волнах чайки, начинался новый день. Только жалобно скрипели рассохшиеся доски на старом всеми забытом корабле. И стоял на его борту, ссутулившись, старый рыцарь, давно потерявший свой орден, свою прекрасную даму и теперь словно плывший вместе с ним по реке времени среди чужих берегов. Хайме как то сразу постарел и осунулся. Призывный рог былой жизни, снова позвавший его в бой, оказался скорее зовом из царства теней, напомнившим, что он слишком задержался. Уже пора.

— Когда поедешь? — как о чём-то уже решённом спросил Злат.

— Схожу в миссию, узнаю не едет ли кто в наши края, если нет попутчиков, поищу повозку на большом базаре. Завтра купальская ночь. У нас будут жечь костры по обычаю госпитальеров. Правда, они сжигают обычно старые повязки с ран. Ну, а мы просто посидим у костра. Каждому есть, что вспомнить. У нас там разные люди, по разному попадали в наши края.

— Подожди до завтра, — предложил Злат, — Я тебя отвезу вечером. Вместе посидим у костра, вспомним былое.

Хайме долго думал, потом молча кивнул. Видно было, что ему и самому не хотелось расставаться со старым кораблём, словно выплывшим из давно ушедших времён.

— Ну вот и ладно. А мы с Илгизаром отправимся к нашему переписчику книг.

Наибу даже не пришлось стучать в калитку. Староста выбежал из дома, едва заслышав стук копыт, столь нечастый на Чёрной улице. Главная дорога шла за задами домов, за пустырём, поросшим кустарником, да ещё и перерытым старым давно засохшим арыком. Теперь о нём напоминали только вербы и ивы, некогда росшие по краю, а теперь совсем чужие посреди полыни и крапивы, захвативших давно затянутое землёй русло.

Пройдя через тесный дворик, очутились в маленькой комнатке с окном, возле которого примостился большой стол с подставкой для бумаги. Взгляд Илгизара сразу устремился на рукопись, аккуратно приколотую иглами к наклонной доске. Хозяина дома они видно застали за работой: чернильница была открыта, кончик тростникового калама ещё не просох.

— Собаку не держишь? — первым делом поинтересовался наиб, — Место малолюдное, окраина.

— У нас, слава Всевышнему, всё тихо и спокойно. На большой дороге совсем недалеко застава. На самой улице дом водовозов. Они там часто сидят допоздна. Ребята молодые, крепкие. Поэтому у нас не шалят.

Злат без церемоний уселся на суфу возле стены, застеленную дорогим разноцветным войлоком. Илгизар остался стоять в дверях и каллиграфу пришлось неловко переминаться с ноги на ногу посередине комнаты.

— Это точно. Чтобы такого кобеля, как у покойной вдовы держать, нужны немалые средства. И основания… — добавил после многозначительной паузы.

Каллиграф был умным человеком и сразу всё понял. Не зря же он переписал столько мудрых книг. А, как говорил почтенный Бадр-ад Дин, тот, кто переписывает — читает дважды. Сразу перешёл к делу.

— Госпоже Шамсинур собака была просто необходима. Не потому что жить на нашей улице опасно, а для дела. К ней же захаживали разные гости. (На лицо старосты набежала блудливая улыбка). А платят на выходе ведь не только в бане…

Наиб одобрительно усмехнулся:

— Неплохо придумано. Запускаешь гостя, придержав собаку, а, если он вздумает улизнуть, не заплатив… Часто у неё бывали гости?

— Нет. Вдова жила тихо. За всё время, что мужа схоронила, ни разу не припомню, чтобы здесь случился какой шум или скандал.

— А при муже бывало?

— Муж был человек тёмный. И дела его были тёмные. Не зря лавку держал в арабском квартале, а сам жил на окраине.

— Ты тоже живёшь на окраине.

— В моём деле тишина и уединение только помогают. К заказчикам хожу раз в неделю, а то и в две. Купцу же в своей лавке нужно быть постоянно. Сам знаешь, многое при лавках и живут.

— Чем торговал?

— Говорил, что москательщик. Благовониями. Хотя слухи ходили, что лавка ему только для отвода глаз. Продавал тайком большие партии благовоний и снадобий, вроде как ещё якшался с врачами и работорговцами.

— Постой-постой, да это часом ли не покойный Зерубабель?

— Он известен почтенному наибу?

— Было время часто с ним виделись. Как-то так всё время получалось, как какое гнилое дело, так его рожа обязательно рядом замаячит. То свидетель, то вообще потерпевший. С гашишеедами путался постоянно. Поговаривали, что и со смертью его не всё чисто было. Его же, помнится в лавке мёртвого нашли. Кое кто подозревал, что съел чего-то не то. Но, жалобу никто не подал. А родственников была одна жена. Ты про неё что ещё знаешь? Обещал ведь разузнать?

— Я очень добросовестно опросил соседей. Никто не видел ничего подозрительного или необычного в тот день. Человека в чёрном кафтане видели, когда он шёл ко вдове и потом, когда он уходил через полчаса. Несколько человек. Дело в том, что она одна держала собаку. А у пса была привычка не только лаять на входящего, но и облаивать вслед. Словно в обиду, что не дали покусать. Поэтому, услышав лай, многие любопытствовали.

— Так значит, когда этот человек уходил, собака лаяла? А ночью, после этого лай был?

— Был. Точно говорю, потому что сам слышал. Я уже засыпал, а меня он разбудил.

— Не выглядывал?

— Ночью? Всё равно ничего не увидишь. Так ты про вдову спрашивал. Слухи ходили, что Зерубабель её из какого-то весёлого места при бане выкупил. За красоту. Вроде как Шамсинур её не первое имя. Эти слухи не у нас по-соседски ходили, это я слышал в домах своих заказчиков. Людей весьма осведомлённых. Интересно, что за все пять лет после смерти мужа к ней ни разу приходили в гости женщины. Мужички нет-нет и забегали. А подруг не было. Правда, она сама часто куда-то ходила.

— Ты, помнится, в прошлый раз говорил, что свахи и сводни захаживали?

— Сюда, нет. Просто я в разных домах бываю, с разными людьми общаюсь. Они и говорили. И про свах и про сводней. Вдова была небедна и красива. Кто хотел жениться, кто поджениться. Были и юноши из хороших семей. Да и не только юноши. Из семей.

— Я тебя понял. Знаешь дома, где её принимали?

— Нет. Думаю, она по гостям мало ходила. Больше по баням. Там и поболтать есть всегда с кем. И пообщаться, если надо. В отдельной комнате.

— Некоторых всё-таки водила сюда.

— Здесь спокойнее. Никто не мешает. С лавочниками у неё договоров не было, сама ходила за покупками. Только водовозы к ней ездили через день.