Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

Сложенный вчетверо желтый лист. Я развернул его и присвистнул.

Наверху надпись печатными буквами «Схема Амальского рудника». Внизу сама схема. И пометочки. Притом пометочки знакомые.

Ух ты. Нашли там, где не ждали. И что не ждали.

Да, прав я во всем. Бумажка — это сила. И все теперь сложилось в почти законченную картинку. Сошлись все концы. И кастет. И кражи машин. И пятнадцатая лаборатория.

Теперь есть чем успокоить руководство. И можно ставить если не точку, то жирную запятую в этой истории…

Глава 24

На втором этаже я остановился около Доски почета. Лучшие люди. Научные сотрудники, секретарь партийной организации. Официальные фотографии, лица строгие, открытые и вместе с тем принципиальные — набили руку фотографы на таких парадных портретах.

Сосредоточенные, но хорошие лица. Лица тех, кто честно тянет лямку. Кто своим неустанным трудом создает ядерное оружие. Кто, в общем-то, такой же герой, как те солдаты, которые не пустили в сорок первом врага в Москву. Если бы не эта армия трудяг, то и Москвы, может быть, уже не было бы. Были бы радиоактивные развалины.

И среди них прячется враг. С таким же честным лицом. С таким же завидным усердием в работе. Вон он, на видном месте. И это не просто фотопортрет, а эдакая двуличная личина.

Пока я прогуливался по ковровой дорожке, изображая живую заинтересованность, ко мне наконец подскочил старший лейтенант Валеев. Мрачный и решительный.

— Все готово, товарищ майор, — отчеканил он. — Люди предупреждены. Можно начинать.

— Ну, три раза тьфу, чтобы не сглазить, — произнес я. — Начинаем, коллега…

И мы начали.

Такого эти стены еще не знали. «Всем оставаться на местах. Будет произведен обыск!» И все такое прочее.

Никто тут не хотел верить в происходящее. Но факт обрушился на сотрудников лаборатории, как метеорит. Чекисты все же нашли шпиона, о котором шептались в курилках после гибели двух сотрудников. И кого! В голове у работников «пятнашки» это укладывалось с трудом!

Врио заместителя начальника пятнадцатой лаборатории Гурий Никитич Бельш выглядел как оскорбленная невинность. Руки сложены на груди. Поза патриция. И презрение как к его обидчикам лично, так и ко всему человечеству.

А обижали мы его сперва каверзными вопросами, а потом обыском на рабочем месте.

Сначала вызвали его в первый отдел. Там я под протокол начал давно напрашивающуюся беседу. Предложил раскаяться в своей шпионской деятельности, признаться во всем. Отклика не нашел. И тогда принялся за него всерьез.

— Гражданин Бельш, вам предъявляется вещественное доказательство, обнаруженное при проведении оперативно-следственных мероприятий — листок бумаги с надписями «Схема рудника», рисунками и комментариями. Что можете пояснить по данному вопросу?

— Да понятия не имею! — взвился ученый. — Что вы ко мне со всякими глупостями лезете?!

— Вы рисовали эту схему? Ваша рука?

— Ну моя. Один из рабочих вариантов. Знаете, я делом занимаюсь. Притом неоднозначным. Разные варианты решения инженерных проблем. Но вам не понять.

— То есть вы признаете, что это ваших рук дело. Когда и где был изготовлен данный рисунок?

— Не помню я! Какая ерунда, право!

Все, что он наговорил мне, я тщательно запротоколировал. Некоторое время понадобилось, чтобы убедить его поставить подпись.

— Не понимаю, что вы вечно от меня хотите? Чем я прогневил Бога и вас?! — отодвигая с омерзением от себя протокол, воскликнул Бельш.

— Мы ни от кого ничего не хотим. Мы разбираемся, — пояснил я очевидное.

Потом — обыск. С заранее подобранными понятыми, имеющими допуск к секретке, с участием должностных лиц, да еще с нашим экспертом, вооруженным фотокамерой со вспышкой, — все это столпотворение походило на профсоюзное собрание. Ничего не попишешь — закон коряв и неудобен, но он закон.

На рабочем месте, в кабинете, ничего существенного мы не нашли, как ни старались. Но завхоз мне заранее шепнул, что в мастерской у Бельша есть свой специальный закуток — там заготовки, детали. В том месте он испытывал, доводил до ума по каким-то своим соображениям приборы и инструменты — кстати, иногда с большой пользой для дела.

— Пройдемте в мастерскую! — предложил я всей толпе.

Мастерские располагались в обширной пристройке. Там лязгал металл, звенела циркулярная пила, что-то делали, переделывали и доделывали, как на любом опытном производстве.

Для рукоделия Бельшу отвели отдельную комнатенку с длинным столом, верстаком, металлическими шкафами, в которых лежали инструменты и внутренности незнакомых мне приборов. Там же были сильные лампы, освещающие место работы, — прямо как в операционной. На столе лежал выпотрошенный прибор с тремя циферблатами и двумя щупами, назначения которого я даже вообразить себе не мог. И разобран, и собран он был тяп-ляп. То есть — продукт творческих измышлений и милого такого изобретательского вандализма.

— Что это такое? — поинтересовался я.

— Моя премия за рационализаторство! — высокомерно произнес Бельш. — Кое-какие конструкционные изменения в прибор, название которого вам вряд ли что скажет.

— Есть ли в месте проведения обыска что-либо незаконное, изъятое из гражданского оборота или относящееся к уголовному делу о нападении на сотрудников лаборатории? — спросил я у Бельша.

— Я не отношусь к вашему делу. И мое рабочее место — тоже.

— Поглядим. — Я обвел взором закуток. Вроде и небольшой, но повозиться придется — очень уж много всякого металлического мусора.

Перебирать весь этот хлам было скучно и бесперспективно. Некоторые вещи вызывали у меня интерес, сам Бельш и понятые из персонала поясняли их назначение. Были какие-то листочки со схемами, с текстом — их изымали и приобщали к протоколу.

На особый успех следственного действия я уже не надеялся. Иногда удается найти что-то важное вот в таких местах. Но, кажется, не сейчас.

Напоследок я буквально прощупал своими руками, простучал все стены и пол каморки. И…

О, сколько нам открытий чудных готовит наш чекистский дух! Вот он, тайник! Прямо за рубанком. Незатейливый — в полу замаскирована небольшая ниша. Позор был бы, если бы не нашли.

— Что там прячете? — сухо поинтересовался я.

— Понятия не имею! — с вызовом ответил Бельш.

Ну, мне не зазорно нагнуться и обшарить тайник. И нащупать там небольшой, размером с пачку папирос, предмет.

Я извлек его, положил на стол прямо под свет ламп. Это был кожаный футлярчик. Взяв носовой платок, чтобы не стереть отпечатки пальцев, осторожно открыл его и извлек плоскую металлическую коробочку с колесиками и рычажками.

— Что вы можете пояснить? — вопросительно посмотрел я на Бельша.

— Первый раз вижу. И понятия не имею, что это такое.

— Насколько я искушен в вопросе — это шпионское приспособление, — пояснил я.

— Какое такое приспособление? — презрительно процедил