Убийство в доме свиданий - Сергей Васильевич Карпущенко

улицы, сытой и беззаботной кажется. Знала, Как издеваются над ними посетители, как презирает и тиранит хозяйка, как они одна за другой в больницу с сифилисом отправляются и больше не появляются В доме, вот и не захотела проституткой быть. Я думаю, каждую потенциальную проститутку нужно в публичный дом на пару недель определить — пусть посмотрит. Уверен, проституток у нас меньше будет.

Сомский совсем по-молодому рассмеялся:

— Мысль блестящая! Только как же мы узнаем — кто из женщин потенциальная проститутка? Может быть, всех отроковиц лет с тринадцати в публичный дом на время определять, чтобы наполнить их сердца ужасом? Вот это средство сильным окажется! Впрочем, это все шутки — а вдруг какой-нибудь отроковице, напротив, понравится?

Выжигин, глотая устрицу, поднял вверх палец, а потом сказал:

— Прошу внимания, ваше сиятельство! Я ведь вам про Дашу не просто забавы ради рассказал. Зная ваше добросердечие, я уж ей пообещал, что пристрою ее в горничные к одному князю. Я вас имел в виду. Возьмете?

Сомский сделал серьезное лицо, подергал себя за бакенбард и сказал:

— А почему бы, собственно, и нет? Моя Домна Никитична давно уже просится к сыну, в Лугу, так и пусть ваша Лукреция займет ее место, если высокие ее добродетели не будут попраны пагубной страстью к моему столовому серебру.

— Уверен, что ваше серебро останется на ме-£те. Я сам поручусь за Дашу.

— Ну, тогда пришлите мне ее. А сейчас, милый кузен, расскажите, что вы намерены делать с нашей фурией? Собираетесь расставить ей сети?

— Непременно, и уже сегодня вечером. Приманка есть: Наталья Срезневская, проститутка публичного дома на Шлиссельбургском проспекте. Я убежден, что фурия, будем так называть убийцу, следуя своему правилу, придет сегодня туда, чтобы закончить начатое. Я вообще полагаю, что малое количество дворянок, всего четыре души, и подтолкнуло ее к этой кошмарной операции. Будь их двадцать, тридцать, взяла бы она на себя такой грех, да и тяжкую работу, опасную причем? А тут подумала, наверно: «С четырьмя расправлюсь, выкошу сорняки, а потом уж замолю грех!»

— А, так вы полагаете, неизвестная из идейных соображений на убийства пошла? Но откуда вам знать, какого происхождения она сама? Почему сорняки? Может быть, фурия мещанка и, напротив, ненавидя дворянок, убивает их?

— Ну уж здесь я с вами не соглашусь, князь! Если бы она была мещанкой, то падение дворянок, наоборот, доставляло бы ей наслаждение. Но я продолжу рассказ о своих сегодняшних намерениях. Итак, я приду в публичный дом, разыщу Наталью Срезневскую и попытаюсь убедить ее не выходить сегодня к гостям совсем.

— Позвольте, а почему бы вам вообще не увезти ее из борделя? — тая ехидство в углах губ, спросил Сомский. — Обвенчаетесь с этой падшей дворянкой, спасете ее не только тело, но и душу, купите ей Швейную машинку, приобщите к труду. Сейчас многие так Делают. А что, хороша будет пара: бывшая проститутка и полицейский!

Сомский, довольный острбтой, заливисто расхохотался, но Выжигин нахмурился:

— Иногда, ваше сиятельство, вы переходите в шутках всякие границы!

Увидев, что на самом деле переборщил, Сомский испуганно заговорил:

— Ах, ну простите покорно выжившего из ума старика, кузен. Я хотел остановиться лишь на увозе девицы из дома в какое-нибудь укрытие, хоть в полицейский участок, а язык, враг мой, так и понес, так и понес! Ну, продолжайте!

— Я не хочу увозить Наталью Срезневскую только потому, что мне нужно с ее помощью поймать убийцу! И сегодня я попытаюсь это сделать! Уверен, что фурия закончит сегодня свой страшный цикл!

— Вы надеетесь узнать ее? — с сомнением в голосе спросил князь. — Но ведь я понял, что она ловко переодевается и даже гримируется. Помните купца с красным, как кирпич, лицом? А если она снова бороду наденет?

— Я попробую договориться с этой Натальей, предупрежу ее. Ей-то не трудно будет узнать, кто пришел: женщина или мужчина. Она даст мне знак, я вбегу в спальню. Наверняка у фурии будет иметься орудие убийства, да пусть даже его не будет, все равно схвачу и надену наручники!

— Опасное предприятие! Эта женщина не любит, когда кто-либо встает на ее пути. Выстрел из револьвера — и я лишаюсь своего милого кузена и… наследника. Не взять ли вам кого-нибудь на подмогу?

— Официально я не могу этого сделать. От следствия меня отстранили, я вам говорил, а приглашать частного сыщика не хочу, да и денег нет на это.

— Ну, денег бы я вам дал. А хотите, я с вами пойду? У меня есть прекрасные ружья. Впрочем, еще один план явился: вам лучше всего забраться под кровать этой Натальи, и когда фурия придет в спальню и приступит к своему черному делу, вам все станет понятно сразу, вы вылезете…

Выжигин поднялся из-за стола. На лице его была написана досада.

— Князь, извините, мне сегодня не до шуток, ей-богу. Сегодня многое должно решиться — оборвется ли еще одна человеческая жизнь, буду ли я уважать самого себя, останусь ли я служить в полиции — многое. Я должен откланяться. Мне еще нужно подготовиться, собраться.

Сомский тоже встал, подошел к Выжигину и трижды поцеловал его. На глазах старика блестели слезы.

— Степан Андреич, я ведь шутил не ради шутки только. Я чувствовал, как вам нелегко, и мне просто хотелось подбодрить вас как-то. Вы умный, смелый и, главное, очень благородный, а еще — очень добрый человек. Все у вас получится в жизни. Да и уже получилось. А скажите… — он замедлился, — Катерина Урюпина когда же возвращается?

Выжигин невольно вздрогнул. Вопрос князя показался ему и неожиданным, и неуместным.

— На днях, — ответил он. — А, простите, почему вам интересно?

— Да так, знаете ли, мне это, собственно, и ни к чему. Просто вам хотел напомнить, что есть человек, который вас любит не меньше, чем я. Вот и все…

Выжигин с благодарностью посмотрел на князя, коротко поклонился и пошел в прихожую.

Приехав домой, на Колокольную, он сразу же стал собираться. Осмотрел револьвер Нагана обычного армейского образца, казенное оружие сыщика, надел подмышечную кобуру и надежно вложил в нее оружие, на пояс, сзади, прикрепил легкие наручники, которые был обязан всегда иметь с собой на службе. Надев пиджак, сыпанул в карман горсть патронов, но, вспомнив, что убийца, ради поимки которого он и отправлялся сейчас на Шлиссельбургский, женщина, досадливо усмехнулся и выгреб из кармана патроны. В восемь часов вечера он уже выходил на улицу, чтобы успеть за полчаса добраться до публичного дома. Выжигин помнил, что «фурия» всегда появлялась в борделях между девятью и