Игла смерти - Валерий Георгиевич Шарапов

этой высоте. Дальше либо вверх, либо, стиснув зубы, рисковать и продолжать снижение.

– Внимание, экипаж, – процедил сквозь зубы Даммер. – Садимся.

«Куда?!» – наполнившись ужасом, спрашивал взгляд второго пилота.

Но в этот момент впереди проявились несколько крохотных огоньков, впервые за долгий полет.

– Полоса! – воскликнул Даммер и еще крепче сжал штурвал. – Держим курс! Держим курс!..

Через несколько секунд пилоты отчетливо увидели перед самолетом две пары красновато-желтых огней на некотором отдалении друг от друга. Командир ни секунды не сомневался в том, что это бочки с горящим мазутом. Первая пара обозначала начало полосы, вторая – ее центр. А две последние бочки, по его мнению, пока еще находились за пределами видимости.

– Высота десять метров – выравнивание, – заученно продиктовал помощник.

На сей раз вспыхнувшие посадочные фары осветили заснеженную равнину, простиравшуюся в бесконечную темную даль. Несмотря на сильный встречно-боковой ветер, Даммер неплохо справился с посадкой. Основные шасси ударили о поверхность полосы, самолет слегка тряхнуло. Оторвавшись на полметра и немного пролетев, он мягко опустился и побежал по прилизанной ветром полосе.

– «Бруно», я – «Август», – позвал по радио Даммер. – Мы сели. Полоса довольно ровная.

– Понял тебя, «Август», – отозвался тот. – Снижаюсь. К посадке готов.

Второй пилот до рези в глазах всматривался в темноту. Наконец он тревожно произнес:

– Командир, я не вижу третьей пары бочек.

– Я тоже ее не вижу, – продолжая плавно подтормаживать колеса самолета, проговорил Даммер. – И еще я не увидел зенитных прожекторов, но это ничего не значит, Клаус. Мы должны были сесть, и мы сели. Сейчас свяжемся со встречающей командой и все уладим.

Глава семнадцатая

Великий Новгород – озеро Ильмень

21 августа 1945 года

Пропетляв по узкому проселку сквозь смешанный лес, старая «эмка» грязно-серого цвета выкатилась к большому озеру. Повернув, проехала вдоль илистого берега с шелестящими волнами мутной зеленоватой воды, нырнула под ивняк и… остановилась посередине разбитого лагеря.

Даже новое место не заинтересовало Анатолия так, как история с посадкой в здешних краях немецкого транспортного самолета.

– А что ж было дальше, дядя Сильвестр?! – спросил он с азартно горящими глазами.

– Дядя… – покидая автомобиль, усмехнулся тот. – Ты мне не племяш, а я тебе не дядя. Зови по-простому – Сильвестр.

– Хорошо, Сильвестр. Так расскажешь?

– Дела надобно сначала сделать. А сядем в лодку, наляжем на весла, тогда и закончу свой сказ.

Лагерь был обустроен на пологом склоне берега среди густого тенистого леса. Заметить бивак можно было лишь с открытой воды. Весельная деревянная лодка покачивалась тут же в небольшой заводи, привязанная веревкой к стволу ближайшего дерева. Чуть дальше от берега под раскидистыми дубами стоял большой шалаш, перед ним темнело округлое кострище. Огонь в нем разожгли недавно; языки пламени облизывали потемневший от сажи котелок, вода в котором только закипала.

Встречать приехавших вышел босой кряжистый мужичок лет сорока. Он был в необъятных семейных трусах и в порванной на груди тельняшке. В зубах торчала папироса, на плече висела двустволка, на поясе болтался кирзовый патронташ.

С Сильвестром и его сыном мужичок поздоровался, заискивающе улыбаясь. С Авиатором сухо и по-деловому. А на новичка воззрился с подозрительной строгостью.

– Это кого ж ко мне доставили? – справился он. – Никак новый пловец пожаловал?

– Он самый, – пробурчал Сильвестр. – Знакомься.

Мужичок протянул руку.

– Степан. Охраняю, значится, вверенное урочище. Приглядываю за лодкой, рыбачу помаленьку.

– Очень рад. Анатолий, – пловец пожал шершавую и почерневшую от солнца ладонь.

Покуда Сильвестр со Степаном болтали о делах, Егорий таскал из автомобиля в шалаш корзинки, покрытые светлой тканью. В одной позвякивали бутылки.

– Ну вот, покуда ныряешь за товаром, тут и ужин подоспеет, – дымя папироской, сказал Борька. – Уха, сальцо, свежий хлеб, яйца, овощи, самогон. Сильвестр на этот счет не жадный. Как у Христа за пазухой тут будем на полном обеспечении.

Анатолий оглянулся на огромное озеро.

– А где ж нырять-то?

– Сильвестр самолично свезет, – загадочно подмигнул Авиатор. – Окромя его, о том местечке никто не ведает.

Раздевшись до спортивных трусов, Анатолий сидел на отполированной временем деревянной лавке напротив работавшего веслами Сильвестра. Висевшее в зените солнце припекало макушку и плечи. Пловец изнывал от жары, деться от которой с лодки было некуда. Жуть как хотелось окунуться, но не плыть же в самом деле рядом?

Привычный к местной погоде Сильвестр по-прежнему был в рыбацкой куртке и словно не ощущал раскалившегося воздуха. Голову его прикрывала выцветшая панама с узкими полями, а на груди на тонком ремешке висел армейский бинокль.

Весла в уключинах мерно поскрипывали, когда Сильвестр тянул их на себя и энергичными взмахами перемещал назад. Анатолий предложил было сменить пожилого вора, да тот в ответ пробасил:

– Отдыхай за пассажира и береги силы. Твое дело – товар с глубины таскать.

Взрезая форштевнем ровную гладь, рыбацкая лодка довольно шустро удалялась от берега. Вода оказалась мутной, с зеленовато-коричневым оттенком только возле заводей и лиманов; чем дальше суденышко отплывало от бивака, тем она становилась прозрачней и холоднее. Гораздо холоднее, чем в Химкинском водохранилище. У лодочной стоянки, где Анатолий впервые опустил ладонь в набегавшую волну, она показалась теплой. Вдали от берега ее температура опустилась градуса на три-четыре.

– …Новгород у германцев отбили в начале сорок четвертого. Простой народ германцы продуктами не снабжали – почитай, все городские магазины пустовали или вовсе закрылись. Сдается мне, что этим падлам самим жратвы недоставало. Потому мы и занимались промыслом самостоятельно – чего добудешь, то и пожуешь, – нехотя рассказывал местный криминальный авторитет. – Я со своей ватагой прибился к мужикам из рыбацкой артели и ночами хаживал на прибрежный лед. Днем-то боялись на озере появляться – германские или наши лиходеи запросто могли накрыть из пушек. Ночью всяко поспокойнее, особливо в плохую погоду, когда ни зги не видно.

– А мне в Москве сказали, что ты вор и под тобой целая банда, – осторожно вставил Анатолий.

Сильвестр засмеялся и гордо пояснил:

– Вор – это когда есть чем поживиться. Когда вокруг изобилие: склады, базы, товарные станции, магазины… И все это забито жратвой и другими ценными хреновинами. Вот тогда и мы, воры, при деле. А ежели кругом голодуха да шаром покати, то надобно изворачиваться, приспосабливаться. Вот мы и наладились с артелью рыбу добывать – благо в нашем озере ее с избытком. Сом, судак, жерех, язь, налим, чехонь… И свои семьи обеспечивали, и всю