Станция расплаты - Валерий Георгиевич Шарапов

дождавшись, пока следователь устроится на узком табурете, произнесла Анна Александровна. — Дело в том, что мы с сыном не особо близки.

— Ничего, это не страшно. Сможете рассказать нам что-то полезное — хорошо. А нет, и на том спасибо, — Супонев достал из военного планшета, который всегда носил с собой, папку с фирменными бланками допроса и положил ее на стол. — Анна Александровна, мы с вами побеседуем, но я обязан предупредить: несмотря на то, что разговор ведется в неформальной обстановке, носит он сугубо деловой характер и вам следует отвечать на вопросы максимально правдиво. Вы это понимаете?

— Да, я понимаю, — женщина с опаской покосилась на бумаги. — Правда, не знаю, чем смогу помочь.

— Об этом не беспокойтесь, — успокоил женщину Супонев. — Просто отвечайте на вопросы, хорошо?

— Хорошо, — женщина послушно кивнула.

— Вот и славно. Для начала я задам стандартные вопросы: фамилия-имя-отчество, адрес проживания и прочие формальности. Затем перейдем к сути беседы.

На этот раз женщина промолчала, и Супонев приступил к допросу. Когда с формальностями было покончено, он задал первый вопрос:

— Анна Александровна, насколько я понял, сын с вами не живет?

— Я… Он… У нас были сложные времена, — женщина смутилась.

— Анна Александровна, мы знаем о судимости Артема, — помог ей Супонев.

— Да, да, конечно! Вы ведь из милиции, — женщина печально улыбнулась. — Как глупо с моей стороны.

— Не смущайтесь, — Супонев отложил ручку в сторону.

— Только я не про его судимость говорю, — набравшись смелости, заговорила женщина. — Трудности в общении возникли гораздо раньше. Я… Когда умер муж… Впрочем, это неважно. После того, как Артем вышел на свободу, я жила у приятеля. Потом Артем переехал, и я вернулась домой.

— Куда переехал Артем?

— Точно не знаю. Он жил с женщиной, — Анна Александровна вновь смутилась. — Я понимаю, как это звучит: семнадцатилетний мальчик живет с женщиной, а его мать спокойно на это смотрит. Что ж, видимо, придется признаться. В то время я сильно пила, не имела работы и вообще не слишком придерживалась морали. Думаю, теперь вопросов стало меньше.

Сообщив о позорной части своей биографии, Анна Александровна будто избавилась от своего смущения и с вызовом смотрела на следователя. Супонев что-то быстро записал в блокнот, лежащий рядом с фирменными бланками, и задал очередной вопрос:

— Вы знаете имя женщины? Адрес проживания?

— Как ее зовут, я не знаю, и адреса тоже у меня нет. Сын никогда не приглашал меня к ним домой. Но я знаю, где она работает.

— Отлично. И где же она работает?

— На Павелецком вокзале. Она буфетчица. Полная женщина примерно моего возраста, обесцвечивает волосы перекисью водорода, чтобы казаться моложе.

— Откуда у вас эта информация? — спросил Супонев, догадываясь, каким будет ответ.

— Я как-то проследила за сыном, — честно призналась женщина. — Тогда у меня был период просветления, я пила, но не так сильно. Наверное, хотела вернуть сына домой, не знаю. Я так и не подошла к нему, не сказала, что скучаю, что люблю и жду его дома. Как-то так вышло, что чужая женщина стала ему роднее матери.

— Когда это случилось?

— Что? — женщина непонимающе смотрела на следователя.

— Когда вы следили за сыном? Это произошло недавно?

— Нет, что вы! Больше года назад. Здесь, в котельной, я работаю около шести месяцев. Устроилась сюда сразу после того, как прошла принудительное лечение в лечебно-трудовом профилактории.

— ЛТП? — подал реплику Абрамцев. — Вы лечились там принудительно?

— Да, вы не ослышались. У меня случился приступ «белой горячки», соседи вызвали «неотложку», ну а они отвезли меня куда следует. И знаете, я так рада, что это случилось! — лицо женщины озарила улыбка, и она стала почти красавицей. — Я благодарна соседям, потому что с тех пор, как меня выпустили, начался новый этап в моей жизни.

— Найти работу тоже соседи помогли? — спросил Супонев.

— Нет. Врач из ЛТП, замечательный человек. Он многим помогает.

— Повезло вам, — отозвался Абрамцев.

— Да, это так, — женщина улыбнулась, но улыбка быстро померкла. — Только, видно, везение мое закончилось. Раз вы пришли ко мне, значит, у Артема снова неприятности. Не знаю, сумею ли я пережить это, когда мой мозг не затуманен алкоголем.

— Возможно, мы ошибаемся, и ваш сын не имеет отношения к нашему делу, — неожиданно для самого себя произнес капитан Абрамцев.

— Вы так думаете? — в глазах Анны Александровны затеплилась надежда.

— Для этого мы и пришли, чтобы выяснить все наверняка, — следователь Супонев метнул в Абрамцева сердитый взгляд и продолжил допрос:

— Значит, вы не виделись с сыном больше года?

— Нет, он приходил ко мне пару недель назад, — чуть замявшись, ответила женщина.

— Приходил к вам домой?

— Да, у него все еще есть ключ, и его комната никуда не делась.

— Зачем он приходил?

— Хотел взять что-то из вещей. От отца остался кое-какой инструмент, и Артем пользуется им, когда требуется. Когда-то его отец плотничал, собирал великолепную мебель своими руками, — подумав, Анна Александровна добавила: — В этот раз он забрал набор стамесок для работы по дереву. Шикарный подарочный набор из двенадцати предметов. Я подарила его мужу на годовщину свадьбы как раз перед тем, как он умер. Муж не успел им попользоваться. Знаете, я много чего продала из дома, когда у меня были плохие дни, но этот набор сберегла. Рука не поднялась продать. Видно, и у пьяниц есть свои границы.

— Для чего Артему набор стамесок для работы по дереву? Он тоже занимается резьбой? — задавая этот вопрос, Супонев бросил на Абрамцева взгляд, и тот понимающе кивнул в ответ.

— Не знаю. Не думаю, что Артем увлекся резьбой. Может, просто хотел, чтобы у него было что-то от отца. На память.

— Это он вам так сказал? — уточнил Супонев.

— Нет, он этого не говорил. Просто мне приятно так думать, — призналась женщина.

— Набор он не вернул?

— Не вернул, — женщина вздохнула. — Скорее всего, и не вернет.

— Вы сказали, раньше он тоже забирал инструмент. Его он возвращал?

— Не думаю. Специально я не проверяла, но ведь Артем не так часто приходит домой. И я ни разу не видела, чтобы он что-то приносил с собой, — Анна Александровна произнесла фразу и осеклась. Бросила украдкой взгляд на Супонева и тут же перевела тему разговора. — Скажите, он совершил что-то плохое? Зачем вы его ищете?

— Ничего конкретного я сказать не могу, — от внимания Супонева не ускользнуло изменение в поведении женщины, но он сделал вид, что ничего не заметил. — Мы хотим допросить вашего сына в связи с инцидентом, произошедшим пять дней назад, поэтому и ищем его. Значит, вы считаете, что мы сможем найти его у буфетчицы?

— Обещать не