Паспорт предателя - Алан Хинд

берлинской шайки. Это считается издержками производства, а человеческая жизнь не имеет в глазах Гитлера никакой цены.

Диверсанты, которым предстояло действовать в открытую, должны были отвлечь внимание от тех, кто будет «работать» в подполье. Таких молодчиков, как Джордж Джон Даш, бывший официант, как Эдуард Джон Керлинг, бывший метрдотель из Ныо-Джерси, как Герман Нейбауэр, бывший повар в отеле Чикаго, которые репатриировались в Германию, чтобы поступить в «академию» диверсантов, считали слишком ценными шпионами и не хотели подвергать их риску ареста.

Наблюдения разведки в самом Берлине и сведения из других, не подлежащих оглашению, источников показали, что для обучающихся диверсантов готовят всевозможные искусные формы маскировки. Когда даши, керлинги и нейбауэры вернутся в США на резиновых шлюпках, спущенных с подводной лодки, или сбросятся на парашютах с самолетов, базирующихся на авианосце, они будут снабжены любыми документами, ограждающими их от всяких подозрений, поддельными воинскими билетами, рекомендательными письмами, фиктивными справками о работе на протяжении того времени, которое они провели в Германии, и пр. и пр.

Образцы этих документов были обнаружены среди перехваченной почты. Найдены были также фотографии стратегических железнодорожных узлов, мостов, танковых, авиационных и пороховых заводов, а также нью-йоркских вокзалов и крупнейших магазинов.

Если в системе охранения военной тайны в США имелись свои недостатки, то таковые имелись и в Берлине.

У некоторых «студентов» берлинской «академии» диверсантов под влиянием эрзац-шнапса развязывались языки, и они начинали болтать. Так симпатизирующие США люди разузнали, что в «академии» были сотни макетов будущих объектов диверсии в США — макетов, специально построенных под руководством инженеров игрушечных дел мастерами на основании сведений, доставляемых шпионами. Инструкторы «академии» — опытные диверсанты — подробно разъясняли «студентам», как обмануть бдительность охраны, как заложить взрывчатые вещества, как добиться при этом наибольших разрушений.

Тем временем в США расширял свою шпионскую деятельность некий Гейне — бывший представитель Форда в Германии, использовавший многолетние связи, чтобы получать важные данные о производстве. Эта информация передавалась Себольду через лженатурщицу Лили Штейн. Видимо, довольный тем, что из своих связей на автомобильных заводах штата Мичиган он выжал все, что мог, Гейне поехал в Нью-Йорк и под фамилией Блекуэлл остановился в отеле Клинтон, подле Пенсильванского вокзала.

Сначала он проскользнул в Бриджпор (Коннектикут) и посетил авиационное фотоателье Торелла на Мертл-Корт, 3. Эта вполне надежная фирма специализировалась на фотографировании самолетов. Каким-то образом Гейне узнал об этом. Представившись фордовским администратором, он заказал серию снимков, которые, конечно, не предназначались для широкого обращения, так как раскрывали некоторые особенности истребителей и бомбардировщиков.

После того как Гейне сделал заказ и вернулся в Нью-Йорк, федеральные агенты побеседовали с владельцем фотоателье, в высшей степени общительным джентльменом, который был так ловко одурачен вкрадчивым нацистом и его фальшивыми документами. Отменить заказ, не возбудив подозрений шпиона, было уже невозможно. Тогда специально для Гейне изготовили несколько снимков и послали ему в отель.

Агенты ФСБ заняли соседний номер. Два курьера, работавшие на трансатлантических пароходах, — новые лица в заговоре, — навестили шпиона, и агенты услыхали, как нацисты захлебывались от радости, рассматривая снимки. Гейне сказал одному из курьеров:

— Забирайте их так, как есть.

Курьер возразил:

— Разве вы не хотите переснять их на микропленку?

— Не надо, — последовал ответ. — Я не особенно доверяю этому Себольду.

На следующий день Дюкен зашел к Себольду. Агенты в соседней комнате, соединенной звукоуловительной проводкой со «студией», слышали, как Фриц жаловался на ссору с любовницей.

— Мы попадем в ужасную переделку,— сказал Себольд, — если девушка станет вашим врагом и обратится в ФСБ.

Дюкен промолчал. Затем раздался его громовой голос:

— Мы попадем в еще большую переделку, если вы пойдете в ФСБ.

— Опомнитесь, что вы говорите, Фриц?! — воскликнул Себольд, пытаясь скрыть тревогу и изобразить притворное изумление.

— Я говорю то, что думаю, — сказал бур. — Если я когда-либо узнаю, что вы играли двойную игру, я убью вас собственными руками.

Себольд спросил, что дало Дюкену повод усомниться в его, Себольда, честности. Бур некоторое время молчал, а потом рассмеялся.

— Забудьте о том, что я сказал, Гарри. И давайте-ка пойдем, выпьем. Я нервничаю, вот и все. Иногда я готов подозревать самого себя.

— Почему же вы нервничаете, Фриц? — спросил Себольд с притворным участием.

— Всему причиной эти бестии из ФСБ, это Гувер, который суется повсюду, — и Дюкен показал на стену, отделявшую «студию» Себольда от комнаты, занятой агентами ФСБ. — Откуда я знаю, — прибавил он, — может быть, люди Гувера прячутся здесь рядом?

Себольд притворился встревоженным.

— Быть может, вы правы, Фриц, — сказал он. — Знаете что — посмотрим, что там делается.

Себольд постарался замешкаться, чтобы агенты в соседней комнате успели спрятать свою аппаратуру. Затем он и Дюкен вышли в коридор и постучались в дверь комнаты, занятой агентами. То, что произошло потом, рассказывать здесь нельзя. Достаточно сказать, что агенты были готовы к встрече.

Позже, за выпивкой, Дюкен посмеивался над собственной нервозностью. Беда в том, что трудно было сказать с уверенностью, когда Дюкен говорит правду и когда играет. Актер по натуре, он иногда любил играть ради самой игры и в то же время был столь коварен, что никогда нельзя было знать, не делает ли он чего-нибудь только для маскировки.

В довершение всего со станции АОР в Гамбурге на радиостанцию Себольда пришло тревожное известие:

«Рекомендуем сугубую осторожность. Есть сведения, что кто-то из вас под слежкой».

Было понятно, что приближается время решительных действий.

Глава десятая

Гестапо подозревает

Бывший представитель Форда шпион Гейне постепенно начинал играть все большую роль. Письмо, которое он опустил в почтовый ящик в коридоре отеля Клинтон, было вынуто оттуда раньше времени и оказалось адресованным Промышленному комитету в Патерсоне (Нью-Джерси). Агент ФСБ присутствовал в момент, когда письмо прибыло по назначению. Все еще выдавая себя за представителя Форда, Гейне писал:

«По поручению «Форд Мотор Компани» я предполагаю основать завод в Патерсоне и желал бы получить сведения об условиях труда в городе, особенно о том, сколько местных квалифицированных рабочих уже занято на авиационных заводах в окрестностях и сколько еще потребуется в ближайшем будущем».

Это был искусно задуманный запрос, и шпион безусловно получил бы нужные ему сведения, если бы не вмешались правительственные агенты. Как выяснилось впоследствии, Гейне разослал более десятка таких писем промышленным и торговым организациям важнейших оборонных зон и получил откровенные и подробные ответы.

Затем Гейне