Иоанна Хмелевская (Избранное) - Хмелевская Иоанна

— Да, чуть не забыла! В нашем доме снимает комнату одна пани с девочкой вашего возраста. Ее мать просила поиграть с ней, они никого здесь не знают. Подружитесь с ней, ладно?

— Прямо сейчас? — поинтересовалась Яночка, даже и не пытаясь скрыть прозвучавшего в вопросе страстного протеста.

— Да нет, сейчас они пошли загорать. Может, потом, после обеда.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — примирительно пробурчал Павлик.

Схватив сверток с едой, он быстренько сунул туда еще четыре помидора и чуть ли не бегом бросился в сторону порта. Яночка свистнула Хабру и поспешила вслед за братом. Приподнявшись, мама смотрела вслед детям, светлые головки которых еще долго были видны среди пляжующихся. И только когда «конский хвост» Яночки и растрепанная чуприна Павлика исчезли из виду где-то на подступах к порту, пани Кристина со вздохом опустилась на песок.

— А знаешь, здесь поразительно мало народу, если учесть, какой тут роскошный пляж, — заметила она. — Прекрасное местечко!

— На краю света, — буркнул в ответ пан Роман не открывая глаз. — Последнее, дальше уже граница. Кажется, в трех километрах отсюда.

— Очень надеюсь, что они ее не пересекут, — заметила пани Кристина и тоже закрыла глаза, наслаждаясь горячими лучами солнца.

Яночка с Павликом остановились у лодок, внимательно наблюдая за рыбаками, вытаскивающими камбалу, застрявшую в ячейках сетей. Рыбу бросали в ящики, которые по мере наполнения уносили к баракам на вершине дюны. Интенсивный запах рыбы пропитал все вокруг, а у подножия дюны чуть прикрытые песком остатки рваных сетей с застрявшей в них протухшей рыбой издавали такую вонь, что дышать было невозможно. Вот почему Яночка с Павликом не стали останавливаться в этом месте, хотя очень хотелось знать, что там еще зарыто. Яночка сразу же принялась карабкаться наверх, к баракам, а Павлик вернулся на берег, к лодкам.

— Все узнал, — заявил он сестре, когда они продолжили свой путь. — Теперь и сам смог бы ловить рыбу. Они выходят в море вечером и ставят сети, рыба ночью попадает в них, а утром рыбаки опять выходят в море и вытаскивают сети с рыбой. Сейчас они их расправят и аккуратненько сложат. А вообще-то они предпочитают ловить сельдь. Сельдь, говорят они, легче из сети вытряхивать, чем камбалу. У них флажки, видела?

— Видела, — подтвердила сестра. — А для чего они?

— Чтобы сети различать и издали увидеть, где сеть опущена. А по низу сети грузики прикрепляют.

— А это для чего?

— Чтобы сеть не плескалась на поверхности, а до самого дна доставала, а то рыба по низу прошмыгнет. А ты что видела у бараков?

— Рыбторг приехал, — доложила девочка. — Большая такая машина. Рыбу взвешивают и сразу грузят. Слышала, как говорили — иногда приезжают за p{ani на телегах, забирают улов прямо из лодок. А здесь большой скандал намечается.

— С чего ты взяла?

— А там какой-то важный человек приехал.

— Знаю, боцман.

— А ты откуда знаешь?

— Рыбаки говорили. «О, глядите, — .говорили, — сам боцман заявился. С чего бы это?» Не очень хорошо они об этом боцмане отзывались. Яночка кивнула.

— Все правильно. Тем, наверху, он тоже не понравился. Сказал — приедет министр, так они пусть хоть в лепешку разобьются, а порядок наведут.

— Какой порядок? — не понял Павлик. — Пляж подмести, что ли?

— Да все из-за этой вони. Видел — там, внизу, целая свалка? Теперь я знаю: треска протухла. В шторм разорвало сети, рыбаки не знали, что с ними делать, ну и закопали вместе с рыбой в песке. А теперь ветром песок посдувало. Никому не хочется браться за это.

— Ничего удивительного...

— А он твердит одно — раз министр, так пусть хоть в лепешку... А, я тебе уже говорила.

— А они что?

— А они в ответ одно — нет у них времени пустяками заниматься, а если министр так любит порядок, так пусть сам и убирает. Вот я и думаю, большой скандал назревает.

Павлик согласился с мнением сестры.

— Раз министр — скандал обязательно будет, только бы его не прозевать. Смотри, вон туда многие сворачивают. Наверное, проход в дюнах. Пляж у порта был почти безлюдным, страшная вонь отпугивала отдыхающих. Дальше, за портом пляж тоже был пустым, и только пройдя несколько сот метров дети опять увидели на пляже скопление загорающих. Как они и предполагали, здесь и в самом деле находился проход в дюнах и люди тесно расположились на небольшом участке хорошего песка.

— Эти из нашей базы отдыха, — подойдя ближе, сказала Яночка.

— Почему ты так решила?

— Узнала некоторых, когда мы с папой утром приезжали в столовую за завтраком. Вон того рыжего я запомнила. Видишь?

— Ну и ладно. Уходим в лес?

Яночка направилась было вслед за братом в довольно широкий проход между двумя прибрежными дюнами, но вдруг остановилась и тихонько вскрикнула:

— Погоди!

— Что случилось? — обернулся мальчик.

— Хабр... гляди!

До сих пор Хабр благовоспитанно трусил по песочку рядом с хозяевами, как вдруг поведение собаки резко изменилось. Остановившись и опустив нос к песку, пес принялся бегать туда-сюда по пляжу, принюхиваясь к многочисленным следам, потом, подняв нос, понюхал воздух и наконец, уткнувшись носом в песок, целеустремленно двинулся по какомуто, ему одному понятному следу. Дети внимательно наблюдали за собакой.

На надувном матрасе сидел рыжий мужчина довольно плотного телосложения и наблюдал за неудачными попытками какой-то пани в море забраться на матрас. Стоя по колено в воде, толстая и обгоревшая на солнце до малинового цвета женщина хотела, по всей видимости, отплыть на своем матрасе подальше и покачаться на легких волнах, но бедняжке никак не удавалось влезть на матрас. Тогда малиновая толстушка отошла от берега немного подальше, полагая, что так легче будет правиться с непокорным матрасом. Увы, все ее попытки кончались неудачно. С трудом взгромоздившись на матрас с одной стороны, она тут же скатывалась с другой. Захватывающее зрелище настолько поглотило внимание рыжего, что он не замечал ничего вокруг. Не заметил и собаки, которая приближалась к нему как-то странно, словно осторожно подкрадываясь. Каждый раз, как малиновая пани соскальзывала в воду, рыжий подпрыгивал на своем матрасе и хохотал во все горло.

Со все растущим удивлением наблюдали за поведением собаки ее хозяева. Хабр подкрался к лежащим рядом с матрасом ботинкам и одежде рыжего и принялся с поразительным усердием обнюхивать ботинки. Мало того, он даже сунул нос в один из них, откатив его немного в сторону по песку. Видимо, окончательно утвердившись в своих предположениях, Хабр оглянулся на Яночку и, немного отступя, очень довольный собой, победно застыл в классической стойке на зверя.

— Да что же это такое? — чуть ли не с отчаянием прошептал Павлик. — Что он хочет нам сказать? Яночка не знала, что и подумать. Ясное дело, Хабр хочет сообщить им нечто важное. Пес сделал открытие, вон какой довольный и гордый, а они его не понимают! При чем здесь этот рыжий, почему на всем пляже собака выбрала именно его?

— Не знаю, — прошептала девочка в ответ. — Может, он когда-то с ним встречался? Хабрик, иди сюда, дорогой, оставь этого рыжего попрыгуна в покое.

— Как, как ты его назвала? — рассмеялся Павлик.

— Попрыгун, видишь же — распрыгался. Хабр, Давай пока его оставим. Хорошая, умная собачка! Мы поняли, этот человек что-то сделал. Назовем его Попрыгуном, запомни, Попрыгун! А пока пойдем в лес.

Тут Хабр неожиданно коротко пролаял, что с ним случалось очень редко. И так же неожиданно откуда-то из соседнего грайдола выскочил маленький черный пуделек и закатился в пронзительном самозабвенном лае. Рыжий Попрыгун рассеянно оглянулся на него и опять повернулся к морю.

Хабра он не заметил, а Яночка, сама не зная почему, очень порадовалась этому обстоятельству. За Хабра порадовалась.

— Пошли отсюда, — торопила она остальных. — Пока не знаю, в чем тут дело, поэтому на всякий случай не стоит показываться ему на глаза. А Павлик изменил вдруг свое мнение относительно первоначального маршрута и предложил продолжать путь по берегу моря. А потом они найдут другой проход в дюнах и обратно вернутся лесной дорогой.