Сумерки Эдинбурга - Лоуренс Кэрол

— Я просто хочу помочь.

Его прервал громкий шум, раздавшийся от столика футболистов и перекрывший общий гомон. Вслед за громкими злыми криками последовал грохот падающего стола и звон стекла. Стаканы, пепельницы и монеты полетели на пол, крики стали еще громче.

Все как один посетители обернулись: один из дюжих футболистов стал надвигаться на своего гораздо меньшего размерами противника. Дикерсон с изумлением обнаружил, что это Крыс.

— Бог ты мой, — сказал Джордж Пирсон, — кажется, сейчас будет драка.

— Похоже, вашему приятелю сейчас достанется, — бросил Дикерсон сидящему рядом Джимми.

— Только не при мне, — отозвался здоровяк, поднимаясь из-за стола.

Гамильтон положил руку ему на плечо:

— Позвольте мне.

Джимми попытался оттолкнуть инспектора, но Гамильтон лишь крепче сжал пальцы и сказал, глядя здоровяку в глаза:

— Мне надо вернуть должок.

Джимми склонил голову набок и нахмурился:

— Будь по-твоему.

— Что за должок такой? — спросил Дикерсона библиотекарь, глядя, как Гамильтон снимает пальто и идет к столу, раздвигая толпу плечами.

— Понятия не имею, — ответил тот. Одновременно с инспектором к двум драчунам направился бармен.

— Эй! На улицу давайте! — крикнул он.

Но инспектор был ближе и уже почти дошел до своей цели, когда футболист нанес быстрый короткий удар. Крыс попытался увернуться, но кулак противника угодил ему в ухо и заставил пошатнуться. Футболист — дюжий блондин — широко осклабился, а вокруг противников уже собирался крут подначивающих зрителей:

— Давай, Крыс, влупи ему!

— Эй, Тони, найди-ка кого-нибудь себе под стать!

— Врежь ублюдку, Крыс!

С другой стороны футболисты поддерживали своего свистом и улюлюканьем:

— Ну же, Тони, расплющи слизняка!

— Дави крысу, дружище!

Тони вытер мокрые губы и поднял кулак, метя в Крыса.

Но сделать этого он не успел. Иэн Гамильтон кинулся на футболиста, охватив его талию в регбийном захвате. Оба полетели на пол, врезались в поваленный стол и распластались на досках среди разбитого стекла и арахисовой шелухи. Дикерсон вскочил из-за стола, вытягивая шею, чтобы хоть что-то разглядеть поверх сгрудившейся у места драки толпы.

— Эй! — закричал бармен, пробившийся наконец сквозь толпу. — Я же сказал — на улицу, не то полицию вызову!

Гамильтон неуверенно поднялся на ноги, его лицо было залито кровью из нового пореза на лбу.

— Полиция тут! — Он вытащил из кармана рубашки значок и ткнул его под нос бармену: — Инспектор Иэн Гамильтон, Эдинбургская полиция. Я арестовываю этого человека за нарушение общественного…

Иэн повернулся туда, где мгновение назад лежал его противник, но там никого уже не было, а единственным объяснением стал грохот задней двери паба.

— Сбежал, подлец! — выкрикнул кто-то из посетителей.

— Черным ходом смылся! — вторил другой.

— Теперь-то уже не догонишь, — сказал кто-то, — только не в такую ночь.

Иэн с каменным лицом вручил бармену свою визитную карточку:

— Если покажется здесь или узнаете, где он колобродит, зовите меня в любое время дня и ночи.

Бармен сунул визитку в карман и ткнул пальнем в устилающее пол битое стекло:

— А за это кто заплатит?

Не говоря ни слова, Иэн бросил на ближайший стол горсть монет, а потом развернулся и пошел к угловой кабинке. Дикерсон видел, как толпа расступается перед ним. Все замолкли, вот только неясно было — из-за того, что это был полицейский, или из-за исказившей его лицо безмолвной ярости.

— Весьма признателен, — кинул вслед ему Крыс, но Гамильтон даже не обернулся.

Вернувшись к столу, он вручил еще одну визитку Джимми Сниду:

— Может статься, что мне нужно будет еще раз переговорить с вами. Где вас можно найти?

Здоровяк вылупился на него со смешанным чувством удивления и опаски на лице:

— Да здесь почитай каждый вечер и найдешь. Кого угодно спроси, они скажут.

По-прежнему мрачный Гамильтон снял пальто со спинки стула, куда он бросил его перед дракой.

— А разве вы еще не посидите? — спросил Джордж Пирсон, нервно ерзая на стуле.

— Нет, — ответил инспектор, — доброй ночи, джентльмены.

Не говоря более ни слова, он вышел из паба через тот же задний ход, в который сбежал Тони. Сержант Дикерсон быстро допил остающееся в стакане пиво и побежал за инспектором.

Стоило ему оказаться на улице, как какая-то прогуливавшаяся тут же женщина с ярко нарумяненными щеками и мазком бордовой краски на губах цепко, словно речная пиявка, схватила его под руку:

— Не желаешь ли повеселиться, красавчик? — Она была немолода, и от нее несло дешевым виски и хозяйственным мылом. — А я даже люблю, чтобы парень небольшим был, — мурлыкала она, скользя рукой по его груди, — там-то, где нужно, ты наверняка будь здоров, да? — Она на миг отстранилась, быстрая рука нашла свое и цепко впилась ногтями в плоть Дикерсона. — И жена твоя ничего не узнает, вот увидишь.

Гамильтон, который, как оказалось, стоял всего в нескольких шагах от них, обернулся:

— Не сегодня, Салли.

Женщина мгновенно отпустила Дикерсона:

— Простите, инспектор, я вас и не заметила. — Она рассмеялась. — До полусмерти, кажись, вашего паренька напугала. Вы уже доведите его до постельки, а то завтра ж в школу.

— Очень смешно, — пробормотал Дикерсон. Эта тетка вполне годилась ему в матери, но оскорблять женщину — пусть даже и такую — было, по его мнению, недостойно мужчины.

— Холодновато сегодня для прогулок, Салли, — сказал Гамильтон, — может, домой пойдешь?

— И верно, — хихикнула та. — Велю служанке развести огонь в камине да чтоб стаканчик рому мне принесла.

Иэн опустил ей в ладонь несколько монет:

— Смотри не пропей. Сделай милость, найди себе место для ночлега.

— Спасибо, босс. — И, ухмыльнувшись на прощание Дикерсону, она растворилась в темноте.

Ночь заключила город в безрадостные объятия — черные, как бездонная дыра, без единой звезды. Дикерсон спешил вслед за Иэном, то и дело переходя на бег, чтобы угнаться за размашисто шагающим инспектором. Спустя несколько кварталов он набрался храбрости для того, чтобы заговорить:

— Простите, сэр, а что там в пабе случилось?

Гамильтон продолжал молча шагать. Они еще некоторое время шли по улице, выдыхая в морозный воздух тонкие белые завитки пара. Температура упала, и дождевая вода замерзла круглыми ледяными озерцами и скользкими белыми дорожками между булыжников мостовой. Крыши домов Старого города маячили над ними — казалось, они угрожающе кренятся к земле на крутых поворотах без устали извивающихся и переплетающихся улиц. Большинство окон были темны, и лишь изредка за шторами мелькал свет одинокого газового рожка. Близ Лонмаркетского рынка Дикерсон предпринял еще одну попытку:

— Кто был этот тип, сэр?

— Тот, кому давно пора болтаться в петле.

Дикерсону показалось, что кто-то крепко сжал его желудок.

— Прошу прощения? — переспросил он.

Гамильтон не сбавлял шага.

— Это известный поджигатель, сержант, и он слишком хитер, чтобы дать поймать себя с поличным, — по крайней мере, до сих пор сделать этого не удавалось.

— Так вы думаете, что… — Дикерсон нервно откашлялся. — Я хочу сказать, что, по-вашему, он тот самый, кто…

— Нет, когда мои родители погибли в пожаре, он был за решеткой. Просто я ненавижу всех поджигателей.

— Сэр?

— Давайте не будем об этом, ладно? Уже поздно, и я устал.

— Вы в порядке, сэр? — сказал Дикерсон, подняв палец к засохшей дорожке крови на лице инспектора.

— Пустяки. Доброй ночи, сержант.

— Доброй ночи, сэр.

Он постоял, глядя, как Гамильтон размашисто шагает к ведущей на Виктория-террас лестнице, а потом развернулся и пошел домой, то и дело дуя на пальцы и сгибаясь под ледяными порывами ветра, бушующего между домами Старого города. В конце улицы сержант развернулся, чтобы еще раз бросить взгляд вслед инспектору, но тот уже растворился в ночи.