Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

Интерлюдия

В квартире звучала ария Царицы ночи из «Волшебной флейты» – под настроение. Скульптор все никак не мог определиться, и сомнения требовали соответствующего фона. Что ему нужно – он знал. Как и когда – вот в этом и был вопрос. Впервые в Скульпторе контроль спорил с высшей силой.

Ему нужен был идеал. Но идеал был слишком близко, слишком заметно, слишком опасно. Однако мироздание столкнуло их, а высшие силы подсказали, что идеал необходим, что без него ничего не получится. Просто потому, что все остальные заготовки неидеальны. Но она слишком близко!

Кристина Дойтеком на сцене Гамбургской оперы прорывалась через головоломные пассажи Моцарта с механической точностью и демонической страстью. Идеал. Скульптор считал, что Моцарт писал эту арию для того, чтобы найти свое идеальное колоратурное сопрано. Скульптор понимал Моцарта, потому что они оба были творцами и искали идеал. Скульптор был выше Моцарта, потому что пошел дальше него, понял больше.

Мироздание утверждало, что идеал необходим, свело вместе идеал и Скульптора. Значит, так надо. Так угодно высшим силам. Но контроль твердил, что это слишком опасно. Но опасно ли? Следователь – неграмотный дурак, куда ему докопаться до истины. Впрочем, нет, до виновника. Истину ему не осознать никогда даже теоретически. Истина для таких, как Скульптор. Для избранных.

Ему нужен был знак. Да. Знак, чтобы разрешить наконец сомнения. Что-то такое, что убедит контроль в том, что этот путь – единственный. Что-то, что…

Переливчато, неприятным диссонансом с царицей ночи прозвенел дверной звонок. Скульптор удивленно взглянул на часы – восемь вечера. Он никого не ждал. Может, соседям что-то нужно… он был не в настроении общаться с обычными людьми, но контроль говорил, что надо открыть дверь, поговорить, улыбнуться. Контролю никто не возразил.

Скульптор, улыбнувшись заранее, открыл дверь и застыл, чувствуя, как улыбка становится все шире, расплывается сама собой. То, чего не ждешь… знак. Он просил знак – и получил его. Как и должно быть. Сергей Шабалин вежливо отступил на шаг, открывая путь в квартиру и в звуки арии.

– Оленька, какая неожиданность! Вас мне само мироздание послало, дорогая моя. Поверите, сижу, скучаю, а тут такой приятный сюрприз!

Глава 12

Выспаться почти получилось. Дмитрий не возражал бы поспать еще, но кошка требовала еды и шуршащих пакетов, поэтому пришлось вставать, умываться, накладывать корм в миску, а потом чесать голову, глядя на конструктор из палок и платформ, инструкции к которым не прилагалось. Видимо, производитель – безвестный завод где-то в Ижевске – полагался на фантазию покупателей.

У Дмитрия вся фантазия уходила на маньяка, поэтому на телефонный звонок он отвлекся почти с облегчением.

– Слушаю.

– Дмитрий Владимирович? – прозвучал мягкий голос Шабалина. – Мне в справочной номер дали. Простите уж, что вот так звоню… Не отвлекаю? Можете говорить?

«Ого. День отдыха, конечно. К черту отдых, это интереснее!»

Дмитрий пристроил трубку поудобнее, сел на стул.

– Не отвлекаете, Сергей Александрович, могу. Случилось что-то?

– Нет-нет, я по поводу письма. Повозился с ним вчера и кое-что интересное обнаружил.

«А Ольга про такое не говорила. Хм».

– Одни возились?

– Конечно. Оленька эмоционально причастна, ей в таком доверять нельзя. Ей пока что не хватает контроля.

«Ага, а то вдруг лишнее найдет?»

– Так наоборот же, – поддел Дмитрий. – Пусть бы училась оставлять эмоции за дверью, под вашим присмотром.

– В следующий раз непременно так и сделаю, – сухо ответил Шабалин, и Дмитрий без труда перевел: «Вот свою лабораторию заведешь, там и командуй, безотносительно маньяков». – Так что, интересно? Или до завтра ждет?

– Интересно, – признал Дмитрий, тоскливо глядя, как кошка устраивается в открытой коробке прямо поверх досок. – Давайте.

– В общем, бумага самая обычная, в любом магазине продается. А вот машинку определить будет легко. Правый край буквы «ж» смазан, а «м» – хорошо видно под лупой в слове «мрамор» – бледнее, чем остальные, хуже пропечатывается. Так что характерное письмо, нужно только найти машинку.

«Прозвучало ли в голосе самодовольство, или мне показалось? Может, мне просто уже хочется найти убийцу? Но, пожалуй, не показалось. Но ведь он и без маньячности любит тыкать своим превосходством. Но это в любом случае укладывается в образ маньяка. Черт. Лучше уж конструктор».

– Понятно, Сергей Александрович, спасибо. О, внезапный вопрос как к знатоку… Блока вы тоже любите? Дочери соседки поручили что-нибудь выучить, она сама без образования, а я Блока не сказать чтобы люблю.

Блок подвернулся под язык сам собой. Изначально Дмитрий хотел спросить про Гумилева, но вовремя понял, что после письма, если Шабалин был все же виновен, это могло вызвать подозрения. Все же решение не говорить о Шабалине никому, кроме Деда, было правильным. Ему самому-то сложно было теперь разговаривать с экспертом, чтобы себя не выдать, а остальным было бы еще сложнее. Сам-то Дмитрий хотя бы успел свыкнуться с этой мыслью.

– Блока? – В голосе Шабалина прозвучало удивление и даже превосходство. – Пожалуй. Например, вот «Незнакомка». Помните же? Кажется, в школе учат.

«Да, да, считай следователя темным невежей, пригодится».

– продекламировал Шабалин, –

– Больше помню про пьяниц с глазами кроликов, – признал Дмитрий, примеряя глухие тайны и врученное солнце к маньяку. Вино, таким образом, получалось аллегорией. – Но спасибо, передам. Действительно, хороший стих. Тогда все?..

– Погодите, Дмитрий Владимирович, – перебил Шабалин. – Такое дело. Вчера товарищ капитан заходил и упоминал, кажется, что у вас на примете есть мастер по машинам? Не поделитесь? А то у меня с машиной постоянно беда, не столько ездишь, сколько чинишь, все никак мастера не найти.

«Хм. Говорит почти теми же словами, что тогда Ольге. И второй раз полностью противоречит тому, что я узнал в гаражах».

– Разумеется. – Удовольствие в голосе Дмитрия было вполне искренним. – Ближним надо помогать. Сейчас, погодите, найду в блокноте… Так, записывайте. Алексей Румянцев, телефон…

Кладя трубку, он мрачно улыбнулся. Дело медленно, но верно двигалось вперед. Слишком медленно из-за того, что он позволил себе отвлекаться на ерунду, но все же двигалось. Съездить в Уссурийск, собрать личные впечатления, покопаться в деле сестры. Мастер тем временем посмотрит машину, проверит, что там за железяки такие помяли багажник изнутри. Даже если машину постоянно мыли хлоркой, что-то могло и остаться. Особенно если маньяк умен, но самоуверен. Наведаться в гости, ненавязчиво оглядеть квартиру. Продолжить аферу с газетой – он наверняка позвонит снова сегодня-завтра, а потом уже можно будет рассчитывать на продолжение контакта. Наконец, когда косвенных улик станет достаточно, получить-таки разрешение на слежку. Два-три дня, не больше, а потом снова ждать, но уже зная чего.

Дмитрий уже почти достал кошку из коробки, когда телефон снова зазвонил.

– Слушаю.

– А вот эти настоящие, хотя и не маньяки, – без приветствий, но с явным удовольствием отозвался Михаил. – Взяли мы этих профессорских воров, с книжками в руках взяли. Пока молчат, но уже никуда не денутся, расколются. Так что ты был прав, начальство передает благодарности и всячески хвалит. Жаль, что не маньяк, конечно, но все равно отлично. Симферопольские, кстати, тоже хвалят – они, оказывается, за этим товарищем давно охотились. Требуют дело себе, но черта с два мы его отдадим, верно?