Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

– Интересно, – задумчиво заметила Ольга, – а если бы ты меня не возил на маяк, тоже предлагал бы охрану? Тоже вот так вскинулся бы на предложение помочь – когда, замечу, других предложений нет?

«Сейчас бы закурить», – мелькнула тоскливая мысль, но Дмитрий отверг ее.

– Конечно. Ты не оперативник, Оля. Будь хоть монахом из местечка Шаолинь, ты не сможешь отбиться, убежать, позвать на помощь, если наружка проморгает. Потому что у тебя нет опыта полевой работы, нет необходимых механизмов мобилизации стресса. А для него это не стресс, удовольствие. В нем коктейль из адреналина и эндорфинов, а потому в охоте он быстрый, сильный, ловкий. Даже если в обычной жизни не такой. Не смотри так. – Дмитрий ухмыльнулся – странно такое слышать от дубины в форме?

– Я просто задумалась о монахах, – парировала Ольга. – Почему монахом-то?.. Вроде бы не похожа. Они лысые и носят мешковатые балахоны… хм. Будь я монахом, этот псих на меня бы и не посмотрел, так что и отбиваться бы не пришлось, вот. И в этой теории тоже дыра получается!

– Нет. Просто маньяк искал бы лысых и мешковатых. Да, это был бы псих с крайне странными пристрастиями, но он и сейчас не эталон нормы. Нельзя рисковать, Оля.

– Надо рисковать! Что еще делать? Я себя чувствую… бесполезной. Мы с Сергеем Александровичем эти тела чуть ли не под лупой рассмотрели – а дать вам нечего. Сколько дней прошло, а результата нет. Пусть работать приманкой опасно, но что еще делать? Ждать, пока накопится еще с десяток тел, чтобы в статистике красивее выглядело?! – Ольга осеклась, вздохнула. Коснулась рукава Дмитрия и примирительно сказала: – Прости. Язык мой – враг мой… как всегда. Но все равно: а что делать, если улик нет?

«Интересно. А всегда – это когда? И почему у меня чувство, что это тоже связано с Москвой?»

На словах о количестве тел Дмитрий не сорвался на отповедь только потому, что понимал, откуда это взялось. Ольга могла храбриться сколько угодно, но чтобы не бояться маньяка, того, что тот подкарауливает за каждым углом, надо самому быть безумцем. Определенность, может, и была лучше незнания, но эта определенность принесла с собой постоянный страх и ощущение бессилия. Последнее он понимал и разделял, но в голове все равно кипели злые мысли: «Думаешь, мне плевать на жертв? Думаешь, специально тяну, потому что не хочу ловить этого ублюдка?!»

Ольга, конечно, так не думала. И, не будучи опером, оперативную работу понимать была не обязана. Но знать это и чувствовать, знать и не обращать внимания – разные вещи.

– Работать. – Ответ прозвучал жестко, но в конце-то концов!.. – Да, психов ловить сложнее всего – у них может не быть вообще никакой связи с жертвой, кроме внезапно вспыхнувшего желания взять и жестоко убить вот эту женщину. Да, этот псих очень хорошо умеет прятать следы. Но он живет не в вакууме. Его уже видели, – значит, он совершает ошибки. Совершил одну – совершит и другие. И чтобы их выявить – нужно много-много скучной и рутинной работы, бóльшая часть которой окажется совершенно бесполезной. Рисковать – да, можно и нужно, если в этом есть смысл. В твоем предложении смысла нет. А вот в охране – есть. Это не принижение способностей – хотя чего там, экспертам даже оружие не полагается, и стрелять вас не учат, – а просто факт.

Ольга вроде бы не сделала ничего особенного, просто чуть поменяла позу, наклонила голову, но Дмитрий буквально увидел, как вокруг нее вздымаются защитные стены.

«Да от чего она так закрывается?! Что на пляже, что сейчас. Словно ее в жены зулусскому королю продают, а не пытаются втолковать прописные истины. Словно ей отчего-то очень важно то ли себя показать, то ли героически самоубиться. Или и то и другое».

– В самом деле дубина. – Ольга пожала плечами и напряженно рассмеялась. – Запомни, майор. Я не девочка в беде. Не котенок, чтоб весь день мурлыкать. Я способна на многое, чего ваши оперативники и не представляют. А ты… домостроевец! Вот!

Выпалив это, она ушуршала легким платьем по коридору. А Дмитрий остался, размышляя, почему полезная книга, описывающая русский домашний быт и правила поведения домочадцев в быту, вдруг стала символом патриархального, косного семейного уклада при безоговорочном подчинении главе семьи. И самое главное – что в этом плохого?

– Не могу еще раз не подчеркнуть, что твои способности очаровывать слабый пол оставляют желать лучшего, – заметил Михаил.

– Да иди ты… в избу.

«Чертова московская ведьма!»

Теория казалась такой стройной. Маньяк находит жертв на промке, где может спрятаться армия, не то что один человек, потом изучает их в городе, в естественной, так сказать, для них среде, нагуливает аппетит. А потом – прыжок.

Зоя исчезла у места работы. Алену, если верить подружкам, в последний раз видели там же, когда компания разошлась. Она часто исчезала там, появляясь дома куда позже остальных. Зачем, по телефону выяснить не удалось, а значит, надо было приглашать в управление.

Ольга, с ее отсутствием знакомых и маршрутами общага-работа-парки-кафе, в эту картину не вписывалась. Получалось, что псих искал жертву или в городе, или просто везде, где придется. Получалось, что зона охоты не сузилась, а осталась ровно такой же, и это бесило. Но и проигнорировать факты Дмитрий не мог, что бесило вдвойне. Просто где-то теория сбоила.

«Ничего. Отрицательный результат – тоже результат».

Поэтому он и стоял сейчас на набережной, пытаясь понять, как работает голова психованного охотника на ольгообразных женщин.

«Стоять нельзя. Я один и привлекаю внимание. Стоят-то в основном парочки».

Выстояв очередь, он взял стаканчик мороженого, чтобы не выделяться, и, не торопясь, двинулся вдоль променада вместе с толпой.

Три жертвы обитали на разных концах города. У них был разный достаток и разные привычки, то есть там, где Зоя предпочитала тихие кафе, Алена гуляла по шалманам, а Ольга вообще предпочитала парки.

Получалось, что маньяк бывает везде. Причем он не торопится, ходит пешком, потому что следить из машины, скажем, вон за той девушкой в белом сарафане никак не получится. А еще что он выносливый и у него сильные ноги – часами гулять по сопкам приморского Рима было занятием не для слабаков.

Второй проблемой было то, что Ольгин типаж во Владивостоке встречался редко. Это, сидя в кабинете, хорошо было теоретически прикидывать, что, по статистике, таких вот женщин несколько десятков тысяч. Но вот он, Дмитрий, бредет по набережной уже долбаные полчаса, а ни одной так и не встретил. По большей части жительницы Владивостока были статными, рослыми, крепкими, совершенно не походившими на типаж, предпочитаемый психом.

Более того, Дмитрий пришел к неприятному выводу, что, даже встреть он такую девушку, шансы проследить за ней были ничтожно малы. Во Владивостоке без машины никак, и все эти парочки наверняка потом разъезжались по домам. А он свою машину оставил в нескольких кварталах отсюда. Брать такси и говорить «поезжайте вон за той машиной»? Заметят.

«Думай как псих. Не думай о том, чего нельзя сделать, думай о том, что тебе необходимо найти эту чертову сигарету».

Возможно, маньяк работал в такси. Тогда не надо ни следить, ни гоняться, женщины приходят сами и сами же снабжают адресом.

«Сосредоточься. Я – маньяк, который ищет жертву. Каким мне кажется вот этот город, эта набережная? Или вот коса у маяка, я ведь там был. Или парк у института, где всегда полно студентов и где постоянно ходят патрули».

Дмитрий огляделся. Вон та девушка ничего, хотя и полновата. Можно подойти, познакомиться, увести в машину… Нет! Нельзя. Это могут заметить. Даже если просто пойти за ней, могут заметить. Вон киоскер от скуки оглядывает толпу. Вон милиционер стоит, такой же, какой уже заметил меня у дома Вахтанга. И на косе меня заметили. Получается, спалили уже дважды, и я это знаю. Наверное, даже больше, чем дважды, и каждый выход, каждая слежка добавляют проблем.

Нет, этот город Дмитрию не нравился вовсе, он был ему враждебен. За ним смотрели из окон люди, слушали. По случаю теплой погоды окна в большинстве домов были нараспашку.