Воля цвета крови - Евгений Евгеньевич Сухов

объяснялось словом, которого Рамзин стеснялся и никогда никому не говорил. И слово это было – любовь… Вот так бац по башке, и все тут! И не продохнуть, и не отдышаться, все мысли только о ней, и ничего не можешь с этим наваждением поделать. Наверное, такое состояние и называется любовью с первого взгляда.

* * *

Олег увидел ее в феврале сорок седьмого на Центральном рынке города. Причем совершенно случайно. Впрочем, в этой жизни вряд ли что происходит без божьего промысла. Похоже, что встреча Пижона с карманницей тоже была предопределена, а потому она и произошла.

Девушка в коричневой шубке и шапочке с ушами, завязанными под подбородком тесемками, не «работала», а просто торговалась с какой-то теткой, укутанной в шаль, за половинку буханки хлеба. Издалека были слышны их голоса:

– Давай сторгуемся за сорок…

– Я уже тебе сказала, что сорок пять!

Подошел Пижон. Девушка в шубке и шапочке взглянула на него и отвела взгляд.

– Дайте мне целую буханку, милейшая, – произнес Пижон, протягивая торговке деньги. – И вон тот круг колбасы, – добавил он, указав на висящую позади торговки аппетитного вида полукопченую колбасу.

Рассчитавшись, Пижон протянул хлеб и колбасу девушке:

– Это вам.

– С какой такой стати? – вскинула на Пижона взгляд девушка, в котором сквозило плохо скрытое недовольство.

Девица оказалась с норовом. Ну а что: карманницы, они все такие. Или почти все… Тем приятнее будет победа. Но чувствуется, что до нее еще далековато.

– С такой, что ты нуждаешься, а я – нет, – просто ответил Пижон. – Ты голодна?

– Голодна, и что? – с вызовом ответила девушка.

– Тогда я приглашаю тебя в ресторан… Тебя мое приглашение ни к чему не обязывает. Обещаю! Можешь уйти сразу, как только пообедаешь. Я не стану тебя насильно удерживать.

– Ну-у, если только так… – немного подумав, согласилась девушка. – Я действительно очень проголодалась. Да и денег у меня кот наплакал. А куда мы пойдем?

– В «Столицу»!

– И денег у нас хватит? – с сомнением произнесла девица.

Олег едва улыбнулся:

– Не сомневайся, хватит.

В респектабельном ресторане «Столица» их встретили как самых желанных гостей. Было видно, что молодой мужчина с пухлыми губами – это сразу приметила девушка-карманница – в ресторане был человек свой, можно сказать, почти родной.

Их усадили за выбранный мужчиной столик: недалеко от сцены, которую занимали оркестранты, и рядом с окном. Официанты стали приносить заказанные закуски тарелка за тарелкой. Когда места на столе перестало хватать, прикатили тележку с подносом и стали ставить не поместившиеся на столе закуски и салаты на нее. Были еще шампанское, марочное вино и какой-то дорогущий коньяк с густым и насыщенным ароматом. Многое из того, что стояло сейчас на столе и подносе тележки, девушка-карманница никогда и не едала…

– Но мы столько не съедим, – вяло воспротивилась девушка. – Даже не все попробуем.

– Унесешь с собой. Тебе завернут.

Она отведала все. Что-то съела почти полностью, что-то только попробовала, поскольку съесть все, что стояло на столе и подносе тележки, для нормального человека не представлялось возможным. Минут через сорок, насытившись и едва не засыпая – веки закрывались сами собой, и, чтобы держать глаза открытыми, требовались определенные усилия – девушка откинулась на спинку стула и благодарно посмотрела на Пижона.

– Послушай, а мы ведь даже с тобой не познакомились, – улыбнулся Пижон. – Мне кажется, что совместный ужин – вполне подходящий случай для знакомства. Как тебя зовут?

– Меня зовут Лелька, – коротко произнесла девушка.

– Очень необычное имя. Обычно такие имена бывают у болгар. Например, вместо Лена они нарекают своих дочек Ленка. Поначалу немного режет слух, а потом ничего, как-то привыкаешь.

– А фамилия у меня еще более странная.

– Вот как? – улыбнулся молодой мужчина. – Обзовись!

– Осинская!

– Действительно странная. И где же делают таких красавиц?

– Мои предки приехали в Россию из Польши. И имя такое же – не то польское, не то белорусское. Мои родители еще молодыми переехали в Казань и обосновались в городской Суконной слободе. А родилась я двадцать один год назад. В сорок первом отец был призван на фронт и в феврале сорок второго погиб в атаке на населенный пункт Холмец во время Ржевско-Вяземской наступательной операции. Мать пару месяцев поплакала, потом где-то еще через месяца полтора привела в дом нового мужика. Этот мужик пожил с нами примерно с месяц. Потом у них там чего-то не заладилось, и она его выгнала, но привела другого. С тем тоже что-то не заладилось, она и его прогнала. В общем, мужики у нее менялись часто, я даже всех и не упомню. А когда они напьются, так ко мне начинают приставать. Не выдержала я всего этого и ушла из дома. Мне тогда шестнадцать лет было.

– Так чем ты промышляешь? – широко улыбнулся Пижон, не ожидая услышать откровенный ответ.

– Карманница. Не сразу я тебя узнала, только когда ты меня уговаривать стал, поняла, что это тот фраер, у которого я лопатник подрезала.

– Ошиблась ты, девочка, не фраер я, а вполне уважаемый урка. А подрезала ты у меня восемь сотен рубликов. Хорошие деньги!

– Потратила быстро.

– И как же ты жила потом без матушки? – подцепил вилкой кусок буженины Олег. – Трудно, наверное, было?

Девушка пожала плечами:

– А что еще мне оставалось делать? Подворовывала понемногу. Благо учителей было немало. Тетя Маруся у меня была такая… Многому меня научила, двадцать лет отсидки у нее было. Через год она умерла, – взгрустнула Лелька. – Уже через год я могла запросто потырить у фраера лопатник или срубить шмеля[34] у какой-нибудь зазевавшейся гражданки, а то и снять с рук у купца[35] золотые часики.

Разговор получался интересный.

– И с кем же ты работала? – задымил папироской Пижон, стряхивая пепел в серебряную пепельницу.

– Поначалу с тетей Марусей, потом одна.

– Делиться, что ли, не хотела? – хмыкнул Пижон.

– Как-то сложилось так. Когда тетя Маруся умерла, я одна осталась. Для меня так проще.

– Одной-то всегда сложнее. Поддержки нет, – высказал свое мнение Пижон.

– Труднее, – легко согласилась карманница, не забывая распробовать блюда, стоявшие на столе. – Случалось, после богатого слама ходила настоящей королевной, случалось, и голодала, считая копейки на хлеб и квас. Вот и сегодня, когда ты меня на базаре встретил, пошла купить хотя бы полбуханки ржаного хлеба, чтобы хоть чего-нибудь поесть. Денег практически не оставалось. И не работалось, поскольку для щипача, да и вообще любого марвихера[36], помимо умения, нужен еще фарт. А им в последнее время что-то и не пахло…

– Я вижу, ты крепко поиздержалась, – промолвил Пижон,