Иоанна Хмелевская (Избранное) - Хмелевская Иоанна

— А теперь я! Пусти меня! Или давай вдвоем!

— Вдвоем не получится, не выдержит калитка, — ответил Павлик, слезая и освобождая место сестре, Приближавшийся к их дому почтальон, услышав скрежет и детские голоса, замедлил шаг, потом перешел на другую сторону улицы, быстро дошел до перекрестка и скрылся за углом. Яночка без всякого удовольствия каталась на калитке, искоса наблюдая за ним. Лязг и скрежет не умолкали.

— Видишь, сделал вид, что он шел совсем не к нам! — взволнованно шептал Павлик сестре, помогая раскачивать калитку. — Бабушка права, он и в самом деле не хочет отдавать ей посылку при свидетелях.

— Не успокоюсь, пока не узнаю, в чем тут дело! — ответила девочка.

Согнав сестру с калитки, Павлик принялся кататься сам. Теперь Яночка помогала ему, незаметно бросая взгляды в ту сторону, где скрылся почтальон. Она заметила, как он несколько раз выглядывал из-за угла, явно ожидая, когда они уйдут. Павлик тоже его заметил.

— Долго он будет там сшиваться? — недовольно проворчал он. — Еще немного, и ржавые петли не выдержат. Попадет нам от папы.

— Вроде бы ушел. А тебе не кажется странным, что бабушка на нас не кричит? Не оглохла же она. Павлика как-то совсем не встревожила глухота бабушки. Гораздо больше его интересовал в данный момент почтальон.

— А если он там притаился и Ждет, чтобы мы ушли? Не можем же мы здесь до вечера прохлаждаться.

— Тогда давай пустим Хабра! Тот его сразу найдет и нам скажет.

— Прекрасно? — обрадовался Павлик и соскочил с надоевшей калитки. — Объясни собаке ее задачу. Объяснять Хабру было нетрудно, он сразу понял, что от него требуется. Охота была его стихией и доставляла наслаждение. Выскочив на улицу, он взял след и не отрывая носа от земли помчался к перекрестку, за которым скрылся почтальон.

— Ты чего это не качаешься? — укоризненно заметил брат. — Твоя очередь. Яночке пришлось залезть на вновь заскрипевшую калитку. Обязанности свои девочка выполняла небрежно, все ее внимание поглощала собака. А собака не подвела. Добежав до перекрестка, она перебежала на другую сторону и застыла на углу в своей характерной позе. Хабр сделал стойку на дичь. Значит, почтальон находился где-то недалеко. Постояв довольно долго неподвижно, Хабр наконец в недоумении оглянулся на своих хозяев, пересек ту улочку, куда свернул почтальон, покрутился на той стороне, потом вернулся на прежнее место и, снова обернувшись к своим хозяевам, сел наконец на землю, явно ожидая дальнейших поручений.

— Ушел почтальон, — расшифровал Павлик действия собаки. — Хабр спрашивает, что ему делать дальше — идти за ним или возвращаться к нам. Собака легко могла догнать ускользнувшую дичь, идя по свежему следу, но хозяева явно не торопились ее ловить. Решение зависело от хозяев. Собака послушно ждала... Яночка решилась. Павлик свистнул, Хабр прибежал, и хозяйка осыпала его похвалами:

— Мой золотой песик, самый умный в мире, самый дорогой! Сиди здесь и стереги почтальона, понял? Если замерзнешь, иди домой.

— Просто не представляю, что бы мы делали без соба ки . — говорил Павлик, в свою очередь не жалея похвал Хабру. — Отдам ему сегодня мое желе.

— Я тоже! — подхватила Яночка. — Он заслужил. Наверное, вся округа вздохнула с облегчением. так как наконец перестали разноситься скрежет и визг несмазанных петель. Золотой песик остался караулить у калитки — счастливый, довольный тем, что угодил своим хозяевам. Дети вернулись в кухню, где их встретила разгневанная бабушка. Оказалось, гневалась она не на них.

— Решено! — торжественно заявила бабушка.

— Я согласна, буду подстерегать подозрительно го почтальона. Когда так нагло себя ведут... я готова день и ночь околачиваться у калитки! Такого я даже от нее не ожидала!

— Вот видишь! — обрадовался Павлик. — А что мы тебе говорили! Теперь убедилась?

— Бабуля, а что она сделала? — спросила Яночка.

Бабушка кипела от возмущения, как чайник на плите.

— Вы только представьте! Пришла ко мне и по требовала, чтобы я запретила вам кататься на калитке! Я как раз собиралась выйти и отругать вас за это, но она так нагло, так... нехорошо со мной говорила... В приказном порядке — запретите детям, и все тут! Очень невежливо!

— Вот что значит плохое воспитание! — осуждающе заметил Павлик. — А что она еще сказала?

— Что это вы невоспитанные, подняли шум на всю округу, людям покоя нет. И калитку сломаете. А если я не приму мер, она милицию вызовет.

— Не вызовет она милицию, успокойся, бабуля, милиции она сама боится, — успокаивала старушку внучка, но та уже закусила удила и не слышала, что ей говорят.

— А я ей на это — если вам так не нравится в этом доме, никто не мешает вам отсюда съехать! Мы готовы даже в этом помочь пани. А она — уеду, когда захочу, и никто меня не заставит. Вы правы, так нельзя этого оставлять. Марш снова кататься на калитке!

— Очень хорошо, — немедленно согласился Пав лик, — вот только поедим и пойдем.

— А уроки придется отложить, — добавила Яночка. — Чего не сделаешь ради семьи!

Папа с мамой вернулись поздно, так как после работы пришлось заехать к столяру. Переговоры с ним отняли много сил и времени, были нелегкими, но продуктивными. Еще издали супруги Хабровичи услышали какой-то душераздирающий, заунывный скрежет и, выйдя из машины, увидели своих детей, повисших на железной калитке с мученическим выражением лица. Последнее обстоятельство особенно изумило родителей.

— Чем вы тут занимаетесь? — перекрикивая жуткий скрежет, спросил папа. — Немедленно слезьте с калитки! Сорвете ее с петель! Дети с радостью послушались папу, а Яночка со вздохом пояснила:

— Насчет петель мы тоже беспокоимся, да что поделаешь? Бабушка велела нам кататься на калитке.

И она самоотверженно повисла на калитке, от толкнувшись от земли ногой. Прекратившийся было скрежет возобновился. Решительно остановив калитку, пани Кристина потребовала объяснений:

— Я не ослышалась? Бабушка велела вам портить калитку?

— Бабушка! — подтвердил Павлик. — Нам давно надоело, но мы боимся закончить.

Пан Роман ничего не понимал:

— В наказание велела?

— Не совсем, — пояснил сын. — Вернее, совсем не в наказание, а в рамках сотрудничества. с тобой.

И повиснув на калитке, он проехался на ней с противным душераздирающим скрежетом. Пан Роман взглянул на жену:

— Ты что-нибудь понимаешь?

Пани Кристина проявила решительность.

— Перестаньте сию же минуту! Павлик, слезь с калитки!

— А бабушка? — упорствовал мальчик.

— На мою ответственность! Не могу больше слышать этот лязг!

Павлик охотно послушался маму, ему и самому давно надоело это сомнительное развлечение. Слезая, он бросил взгляд на машину отца, припаркованную у тротуара.

— А это что такое? !

— Где? — спросила Яночка и, увидев, куда смотрит брат, воскликнула:

— Надо же!

— Вот именно, — сказала мама. — Видите, какой-то негодяй исцарапал лак на дверце, папа и без того расстроен, не нервируйте его больше. Пошли домой, пора обедать.

— Не один негодяй, целая свора негодяев, — проворчал пан Хабрович, входя в дом.

— Что ты сказал, папа? Свора негодяев? — не понял Павлик. — Можно, я посмотрю машину? Мы сейчас придем.

— Да, похоже, их целая шайка! — гневно под твердила пани Кристина. — Утром мы заметили по корябанную дверцу, а днем кто-то еще добавил. Наверное, в то время, когда машина стояла на стоянке у папиной работы. Дети, домой! Но дети словно вросли в землю, глядя на несчастную машину. На дверце, где утром было нацарапано «ДВОР ДЫМ» и стрелка, теперь все покрывала небрежно выскобленная решетка. И если дети не знали, что там написали утром, теперь ни за что бы не прочли.

— Он что же, за машиной погнался? — вслух недоумевал Павлик.

— Тоже не понимаю, — вторила ему сестра. — Специально разыскал нашу машину, чтобы вот так ее испаскудить? Других нет?

— Вряд ли это один и тот же хулиган, — пред положил мальчик. — Какой дурак станет сначала мучиться, буквы выводить, для того только, чтобы тут же их зачеркнуть? И тоже мучиться, гляди .сколько работы!