Иоанна Хмелевская (Избранное) - Хмелевская Иоанна

Пани Кристина пододвинула мужу бутерброды, налила стакан чаю, дала в руки письмо, которое лежало на столе, а сама отправилась к детям с под носом.

Страдать в одиночестве не имело смысла. Пан Роман со своим бутербродом и письмом пошел следом за женой, продолжая жаловаться:

— Как я могу успокоиться, когда обо всем уже договорено, сантехники меня торопят, скоро зима, и если сейчас не сделаем ремонт, неизвестно, на сколько вообще придется его отложить. А это еще что?

— Дети, поешьте, потом уберете свою игру, — распорядилась пани Кристина и повернулась, к мужу:

— Ты о чем?

— «Информируем, что торги на поставку железнодорожных шпал проводятся третьего ноября с восьми часов утра. Цены снижены. Не упустите свой шанс! « — прочитал вслух письмо пан Роман и в полном недоумении спросил:

— На кой мне железнодорожные шпалы?!

— Не удивляйся, последнее время вообще стали рассылать какие-то странные сообщения, — сказала пани Кристина.

— А что, не только я получил?

— Не только ты. Папе, например, сообщили о том, что скамейки в нашем парке свежеокрашены. Представляешь, красить скамейки осенью! А маме и вовсе прислали объявление, лишенное всякого смысла: рекламу фирмы по обустройству яхт крейсерского класса. Дети, поешьте, потом уберете свою железную дорогу.

У пана Романа и в самом деле была нелегкая жизнь. Переезд в новый дом и обустройство последнего смело можно было приравнять к катастрофе. На каждом шагу проблемы, а помощи никто оказать не может. Одному приходится заниматься всем. Проклятое наследство обернулось для него лишь негативной стороной, никакой пользы от него.

— Маме только этого и не хватало, — сказал пан Роман. — Она и без того вот-вот спятит из-за того, что дом разваливается. В кухне Моники не разрешила вбить ни одного гвоздя, боится — из-за малейшего сотрясения стены рухнут. По ее словам мы нарушили какое-то там равновесие, и теперь каждую ночь все трещит и разваливается. К тому же воет и стонет.

— Не огорчайся, — отозвался из своего угла Павлик, гремя железками. — Бабушка того и гляди дозреет и перестанет нервничать.

— Что ты сказал? — не поверил своим ушам папа, а мама крикнула:

— Павлик! Кому я сказала — поешь! Потом уберешь за собой. Руки вымой!

— Ты же сказала — убрать с пола все наше железнодорожное безобразие, — обиделся сын, — вот я и убираю. Уже сама не знаешь, чего хочешь!

— Ты как выражаешься? — напустился на сына пан Роман. — Бабушка дозреет? В каком смысле?

— В умственном, — пояснил Павлик. — А что такого? Я очень хорошо о бабушке выражаюсь. Она стала почти такая же умная, как и наш Хабр. Ей на пользу дружба с ним. Она сама так сказала, и не придирайся ко мне. Ну вот и все! — и мальчик поднялся с пола. Все железки были аккуратно со браны в угол.

Сравнение с Хабром как-то не убедило пана Романа, он не мог оставить без внимания неуважительное отношение к своей матери. И вообще, в последнее время дети разболтались. Неудивительно, у родителей с этим переездом совсем не остается времени для их воспитания.

— Мне кажется, — суровым тоном начал пан Роман, решив провести воспитательную работу не медленно, — мне кажется...

И он вдруг замолчал, уставившись в угол, куда Павлик только что свалил свои железки. Давно уже сидевшая за столом послушная Яночка проследила за направлением отцовского взгляда и встревожилась Как назло, Павлика в этот момент не было, он в ванной отмывал руки. А пан Хабрович так долго и неподвижно глядел в угол, что встревожилась и пани Кристина.

— Что с тобой? — спросила она. — Ну не убрали до конца, ничего, после ужина унесут эту груду железа. Не нервничай так!

— Господи Боже мой! — странным, прерывающимся голосом произнес пан Роман и, с трудом встав со стула, на подгибающихся ногах направился в угол, не сводя с него взгляда. Нагнувшись над кучей железок, он издал какой-то сдавленный крик и схватил один из массивных железных предметов, лежащих сверху кучи.

Павлик вернулся из ванной и уселся за стол.

Пани Кристина и Яночка обеспокоенно наблюдали за хозяином дома. Яночка притихла, как мышь под метлой, боялась дохнуть.

— Павлик! — страшным голосом крикнул вдруг пан Хабрович. — Откуда это у тебя?! Вздрогнув от неожиданности, ни о чем не по дозревавший Павлик уронил на стол бутерброд.

— Что? — не понял он.

— А вот это! — прогремел отец, потрясая над головой железным предметом, поднятым с кучи. — Ведь это же муфточка! Редуктор! Я из сил выбиваюсь, ищу их по всему свету, а они тут играют ими! Переглянувшись с сестрой, Павлик ответил не винным голосом:

— Пожалуйста, я могу его тебе подарить. Мне не жалко.

Щедрый дар как-то не удовлетворил пана Хабровича, он требовал от сына ответа — откуда у него бесценная запчасть. Павлик молчал растерянно, не зная, что ответить. Яночка тоже молчала. И ей не приходила в голову ни одна светлая мысль.

— Павлик! — осуждающе промолвила мама. Больше молчать было нельзя, срочно надо что-то придумать.

— Ну... — неуверенно начал Павлик и так же неуверенно закончил, ничего лучшего, как видно не придумав:

— Нашел я его.

Прижимая к груди драгоценный редуктор, пан Роман бросился к столу, споткнулся о собственный стул и принялся под лампой рассматривать неожиданную находку. Сомнений не осталось — то, что нужно! Лицо папы сияло таким светом, что было странно — зачем еще свет лампы?

— Где нашел?! — прокричал он. — Сынок, где ты нашел это богатство? Это сокровище! Довоенная муфточка, латунная, теперь таких ни за какие деньги не найдешь! В прекрасном состоянии! Где ты ее нашел?

До Павлика наконец дошло, что отец не собирается разорвать его на части, напротив, он неимоверно счастлив. Переведя дух, мальчик подобрал бутерброд, затолкал его в рот и принялся жевать, чтобы выиграть время и придумать правдоподобный ответ.

— Как тебе сказать, — прошамкал он, — в таких, знаешь... старых кучах металлолома...

— А где эти кучи? — не отставал отец. — У склада металлолома?

— Ну, не совсем у склада, — мальчик взглянул на сестру. Почему не приходит на помощь? — Вернее, совсем не у склада...

— Павлик! Не выводи меня из себя! — рассердился отец.

— Мы нашли это на свалке! — подала голос Яночка. — Вернее, он нашел. Здесь, недалеко! Сев наконец на стул, но все еще дрожа от возбуждения, папа обратился к обоим своим детям:

— Слушайте, надо на этой свалке как следует поискать! Может, там найдутся еще! — Сначала поужинайте! — вмешалась мама. — Садись и ешь! Покажи свою драгоценную муфточку! Папе кусок в горло не шел. Вручив жене латунное сокровище, он принялся объяснять:

— Вот видишь резьбу внутри? Накручивается трубу, а вот с этой стороны монтируется на... на что хочешь — кран, мойку, унитаз. Вот тут под крутишь и подгонишь к нужному сечению труб. Без них просто невозможно подогнать новую арматуру к старым трубам, понимаешь? Вот тут вставляется, а вот так накручивается и регулируется... Потому редуктором и называется.

— И такой малости ты нигде не мог достать? — удивилась пани Кристина, вертя в руках невзрачную железку.

— Вот именно! «Малости»! — опять взорвался пан Хабрович. — Продаются у нас, но в них вот эта часть короче, чем надо, а тут сечение неподходящее! Трубы в нашем доме довоенного диаметра, таких теперь не делают! Дети, после ужина отправляемся на свалку! Вместе и поищем! Дети тем временем успели прийти в себя и без слов поняли друг друга. Родители ни в коем случае не должны узнать об их ночных эскападах на чердак. Впрочем, будь они дневными — тоже не следует о них знать предкам.

— Что ты, папа! — возразил Павлик. — Туда в темноте и соваться нечего! Мы потом сами поищем. А у меня есть еще один, я могу тебе и его подарить.

— Где?! — вскинулся папа.

— В прихожей, там у нас остался второй паровоз...

Не дожидаясь сына, папа помчался в прихожую. Оттуда послышался шум, бренчанье, и вот папа вернулся, с торжеством показывая бесценную запчасть.

— Вот он! Редуктор! И в самом деле! Дети, вы мне жизнь спасли! Немедленно говорите, где эта свалка, на которой валяются такие сокровища? Ну вот, опять он о свалке! А Павлик уже надеялся, что хотя бы до завтра их оставят в покое, до тех пор они с сестрой что-нибудь придумают приходится врать снова. И тяжело вздохнув, Пав лик ответил: