Катерина Врублевская - Дело о старинном портрете

Далее в превосходной степени говорилось о министрах иностранных дел двух стран, Гирсе и Рибо, отмечались их ум, прозорливость и преданность интересам высокой политики. Панегирик завершался аккордом: вот теперь заживем! Мне стало скучно — статья выглядела явно отцензурированной и отражала официальную точку зрения правительства Франции. Мне в ней могли пригодиться только даты, не более того. Ответа на вопрос: зачем министр иностранных дел великой державы встречался в монмартрской пивной с господином в клетчатой пелерине? — она не давала.

Я просмотрела другие полосы. Большая статья под названием «Экспансия германской политики во Франции» предупреждала, что в стране действуют немецкие шпионы и всем гражданам, истинным патриотам, следует быть начеку и непременно сообщать властям о каждом подозрительном инциденте. Несколько колонок были посвящены светским сплетням, новостям и погоде. С разочарованием я отложила газету в сторону. Полчаса были потрачены зря.

Надо было идти в полицию испрашивать разрешение на захоронение, потом к Сесиль за ключом (я отругала себя, что не взяла у нее ключ сразу), затем нужно было заказать грузчиков и перевезти картины Андрея в отель «Сабин». Далее с разрешением из полиции идти в храм Александра Невского договариваться о заупокойной службе, не забыть к гробовщику, et cetera, et cetera… У меня даже не оставалось времени поразмышлять, как я буду искать убийцу.

Мой путь на Кэ дез Орфевр — набережную Злато-кузнецов — лежал мимо той самой пивной, около которой я чуть не попала под фиакр. Проходя мимо злосчастного места, я невольно ускорила шаг, повернула за угол и столкнулась с тощим шведом Улиссом. «Этого мне только не хватало!» — подумала я, но, увидев, как он невозмутимо кивнул и направился дальше, решила его остановить. Заявление Сесиль о том, что он убийца, придало мне решимости.

— Постойте! — окликнула я его.

— Простите? — обернулся он.

— Вы меня помните? Я приходила в пивную «Ла Сури» и расспрашивала о русском рисовальщике. Вы там сидели в компании художников.

— А… Дама в шляпке с фиалками. Как же, помню. Вас лошадь не зашибла?

— Обошлось.

— Рад за вас, — равнодушно ответил он.

Я решила пойти напролом и задала вопрос, старательно пряча противную дрожь в голосе:

— Скажите, откуда вы узнали о смерти Андре?

— Видел собственными глазами, — просто ответил он.

— Как?! — выдохнула я.

Улисс посмотрел по сторонам, ища тень. Солнце слепило ему глаза, отчего он недовольно морщился.

— Кажется, вас зовут Полин? — спросил он. — Давайте отойдем в сторону. Куда вы сейчас направляетесь?

— В полицию. За разрешением на захоронение.

— Я провожу вас. Вы позволите?

— Сделайте одолжение.

Улисс был высоким сорокалетним мужчиной, худощавым и несколько изможденным. У меня сложилось впечатление, что он страдает разлитием желчи: его кожа имела нездоровый желтоватый оттенок, а под глазами были темные круги. Кроме того, он выглядел закоренелым курильщиком — на длинных гибких пальцах виднелись несмываемые пятна от крепкого табака. У него были вьющиеся волосы цвета пожухлой соломы и сильно выдающийся кадык. Пахло от него пивом, табаком и масляными красками.

Мы молча шли по бульвару Рошешуар. Рядом с Улиссом я чувствовала себя неуютно. Кто его знает, может, и в самом деле я иду рядом с убийцей и неизвестно, что у него в голове. Когда мы прошли Пляс Пигаль, я набралась храбрости и переспросила:

— Мсье Улисс, как вы узнали, что Андре погиб?

Он рассмеялся сухим дробным смехом.

— Улиссом меня зовут друзья. Смешно слышать это имя от тебя, да еще с приставкой «мсье». — Он легко перешел со мной на «ты». — Полин, хоть я намного старше тебя и зовут меня скучно и совсем не по-французски — Андерс Тигенштет, для тебя я Улисс, без «мсье», договорились? — Когда я кивнула, он продолжил: — В то утро я отправился писать этюды на противоположный берег Сены. Выше по течению реки рыбаки вытянули что-то сетями и стали кричать. Я не обращал на них внимания и продолжал работать — небо затягивалось облаками, и мне хотелось успеть, пока солнце. Но когда прибыли полицейские из ближайшей префектуры и начали о чем-то громко переговариваться с рыбаками, мне стало любопытно, и я подошел поближе. Оказывается, рыбаки вытащили утопленника. Один из полицейских предложил мне взглянуть на него — вдруг опознаю? Вглядевшись в лицо трупа, я вдруг понял, что действительно знаю утопленника. Это был Андре, русский художник. Наверное, я чем-то выдал себя, потому что полицейский тут же спросил, знаком ли мне утонувший человек. Не знаю почему, но я отрицательно покачал головой. Испугался, наверное, смалодушничал. А потом собрал кисти, сложил мольберт и отправился обратно. Все равно настроения писать уже не было. Ноги сами принесли меня на Монмартр. Перед тем как зайти в пивную, я заглянул в галерею неподалеку — я частенько туда захаживаю.

— К мсье Кервадеку в галерею «Дез Ар»? И там ты рассказал ему о смерти Андре, верно?

— Да, — удивился Улисс, — а откуда тебе известно? Ты с ним разговаривала?

— Пришлось, — вздохнула я. — Он заявился в мансарду Андре и предложил триста пятьдесят франков за все его картины. А вел себя так, будто оказывает нам великое благодеяние.

— Узнаю папашу Себастьяна, — усмехнулся швед. — Уж он-то своего не упустит.

— Но мы не продали Кервадеку картины. Сесиль выгнала его, сказала, что только холстов в комнате на пятьсот франков.

— А старый лис возразил, что раньше холсты были чистыми, — догадался Улисс.

— Верно! Откуда ты знаешь? — Теперь настала моя очередь удивляться.

— Он всем говорит одно и то же. Это ведь бородатый анекдот. Кстати, вот и полицейское управление. Если хочешь, я подожду тебя в кафе напротив. Удачи тебе!

— Хорошо, я постараюсь закончить дела как можно скорее.

Но мне не повезло. Вместо знакомого полицейского Донзака меня принял какой-то надутый индюк в синем форменном кепи. Он долго выяснял, кем я прихожусь Андрею, проверял паспорт и наконец заявил, что без обыска на квартире убитого полиция не может выдать тело. А если я хочу помочь полиции, то обязана предоставить ключи от квартиры покойного, чтобы им не пришлось ломать дверь.

— Я хочу видеть мсье Донзака, — сказала я.

— Он скоро будет, — невозмутимо ответил индюк.

Расстроенная, я вышла на Кэ дез Орфевр и увидела Улисса, сидящего под полосатым тентом. Он пил пиво и выглядел довольным.

— Не знаю, что и делать… — Я опустилась в плетеное кресло рядом с ним. — Полная капитуляция. Ватерлоо…

— Могу ли я чем-нибудь помочь? Гарсон, кофе мадам! — Улисс щелкнул пальцами, и передо мной появилась чашечка ароматного напитка.

Пригубив кофе, я рассказала Улиссу о своих проблемах. Как быть? Не могу же я разорваться! Нужно пойти к Сесиль, взять у нее ключи и не пропустить Донзака.

— Полин, не волнуйся, я сам схожу к натурщице и принесу ключи. Я знаю, где она живет.

— Премного обяжешь, Улисс! — обрадовалась я. — Возьми фиакр, так быстрее!

— Жди меня тут, я скоро вернусь! — крикнул он из окна экипажа. — Никуда не уходи!

Три часа я мерила булыжную мостовую, шагая до конца квартала и обратно, но ни Улисс, ни мсье Донзак не появились. Отчаявшись, я пошла домой, чтобы отдохнуть и переодеться. Я решила сходить вечером к Сесиль, забрать у нее ключ, а утром снова пойти в полицейское управление.

Я сильно рассердилась на Улисса. Как некрасиво он со мной поступил: пообещал помочь и бросил меня тут одну, под палящим солнцем!

Мало мне было неприятностей в течение дня, так еще при входе в отель «Сабин» меня встретила рассерженная хозяйка:

— Я не позволю, мадам Авилова! Такого позора еще не было в моем доме! Потрудитесь объясниться! С вашим поселением в моем отеле все перевернулось вверх дном! Боже, какой позор перед соседями!

— Что случилось? — с досадой спросила я, снимая шляпку. — Я опять опоздала на обед? В конце концов, вам за него заплачено. Позвольте мне пройти в мою комнату, я очень устала и хочу лечь.

— Нет уж, — загородила мне дорогу мадам де Жаликур, — сначала пройдите в гостиную. Там вас ждет полиция! И уже не один час!

Не ожидая ничего хорошего от этой встречи, я вздохнула и пошла в гостиную. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что за столом сидит тот, кого я тщетно прождала около входа в здание на Кэ дез Орфевр, — мсье Прюдан Донзак.

Он поднялся мне навстречу.

— Присаживайтесь, мадам Авилова. Я вас тут уже третий час дожидаюсь.

— А я сегодня ждала вас почти столько же рядом с полицейским управлением, но тщетно. Вот ведь как получается: я жду вас там, а вы меня — здесь.

— Кто может подтвердить ваши слова?

— Я разговаривала в управлении с одним полицейским… таким полнокровным… в синем кепи. Он сказал, что вы скоро будете. Поэтому я пошла в кафе, и там Улисс угостил меня кофе. О, простите, не Улисс, а мсье Тигенштет, художник.