Господин следователь. Книга десятая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Но эти коллекционеры где-то там, далеко — в Москве или Санкт-Петербурге. Все-таки, чтобы собирать картины и платить художникам по пять, а то и десять тысяч за холст, нужно иметь серьезную финансовую основу, вроде парочки полотняных фабрик или пай в акционерном обществе. Наши олигархи пока еще не настолько богаты, чтобы тратить деньги на картины. Вкладываются в благотворительность, в образование — уже хорошо. Возможно, это даже лучше, нежели вкладываться в художников. Кто знает, кто выйдет из земской школы или городского училища

В реалиях провинциального городка я знал только одного коллекционера — Сергея Николаевича Веселова, свихнувшегося на эпохе Наполеона и собиравшего все, что связано с «наполеоникой» — от книги с автографом императора до поеденного молью мундира.

К чему это я? А к тому, что буквально на днях осознал, что помешался.

Подарок Ивана Андреевича и его дочери пришлось отнести на службу, потому что Кузьма — уже не котенок, но пока и не кот, принялся проявлять к фарфоровой фигурке своеобразный интерес: то покушался на ее рога, пытаясь отгрызть, то норовил уронить на пол. С чего бы Кузьме Ивановичу сердиться на Анхен? Кажется, ни Анька его не обижала, ни Манька?

Я, было, поставил козлушку в книжный шкаф, но он с открытыми полками, а рыжий и там пытался ее достать. Конечно, можно фигурку куда-то спрятать, но тогда пропадала вся прелесть обладателя. Какой смысл иметь красивую вещь, и прятать ее подальше?

Посему, отнес ее в Окружной суд и поставил на стол. Но и там покоя моей «Аньке с рожками» не было. Коллеги, заходившие в кабинет почесать языки, покурить (понял, что выгонять бесполезно), норовили ее потрогать, постучать ноготком и с умным видом заявить — мол, немецкий фарфор!

То, что немецкий, я и без них знаю, но точно убедиться, что это фарфор можно только одним способом — разбить фигурку и посмотреть на скол. Ежели он ровный — точно, фарфор, а нет — то фаянс. Но что за дурная привычка брать в руки хрупкие вещи, да еще не свои?

Зато товарищ окружного прокурора господин Остолопов, посмотрев на мою козочку в немецком костюме, хмыкнул, а на следующий день принес в подарок… фарфорового дядьку в костюме 18 столетия — в камзоле, треуголке и в ботфортах, сидящего верхом на козле. Причем, и дядька и козел были в очках, а на рогах животины закреплены ножницы. Надворный советник сказал, что это настоящий мейсенский фарфор, а на мои робкие попытки отказаться — дескать, неудобно же, отмахнулся — мол, досталась от дядюшки — вице-губернатора, а фигурка эта ему никогда не нравилась, хотел выкинуть, но рука не поднималась. А вот в подарок хорошему человеку — в самый раз.

Словно подслушав мысли Остолопова (а может, просто узнав в разговоре?) окружной прокурор Книсниц принес мне в подарок французскую пастушку и симпатичную козочку.

Когда мелких и рогатых скотинок, воплощенных в фарфоре, стало три штуки, в кабинет заглянул один из судебных приставов — Пашка Знаменский. Впрочем, парень недавно был произведен в первый классный чин, поэтому стал Павлом. Коллежский регистратор похихикал, а потом вытащил из-за пазухи скульптурку мальчика, бодающегося с козленком.

Но я окончательно осознал, что все, «приплыл», обнаружив, что рассматриваю в лавке мещанина Строкотова, где у нас продается всякая бакалея, фарфоровые фигурки и вспоминаю песенку из далекого-далекого детства.

Мы старинные игрушки —

Дамы, принцы и козлушки.

Динь-донь!

Нет, там были не козлушки, а пастушки. Но козлушки — куда как интереснее.

Если тронешь нас — как блюдца,

Наши ручки разобьются.

Не тронь!

Мы фарфоровы, мы тонки.

Уходите прочь, девчонки,

От нас!

Если тронешь нас — как блюдца,

Наши ножки разобьются

Сейчас!

Опустите снова крышку,

Отпустите нас, мальчишка!

Динь-донь![1].

А я рассматриваю всю эту красоту и отыскиваю в ней что-нибудь козлиное. Все, что нашел — женскую фигурку со всеми признаками прекрасного пола, зато с рожками и копытцами. Сатиресса? Что ж, сатиресса — это не совсем коза, но и не женщина. Кажется, по мифологии это существо происходят от богини Артемиды и бога Пана[2]?

Тяжела наша жизнь и сурова.

Избегают мужья сатиресс.

Я всечасно должна быть готова,

Что супруг от семейного крова

Удерет легкомысленно в лес.

Что ж, берем в коллекцию полукозу, тем более, что хозяин просит за нее смешные деньги — 50 копеек. Мол — за прочие фигурки, особенно те, что с красавицами, не грех и пять рублей взять, а эту барышню с рожками никто не берет — дескать, ни то, ни се.

Так что, теперь в моей коллекции аж пять фигурок. Маловато будет. Конечно, можно бы пойти по самому простому пути, по которому идут все начинающие коллекционеры — брать все подряд, а потом начинать сортировку. Типа, как нумизмат-первогодок вначале «сметает» все подряд, потом начинает понимать, что уважающий себя коллекционер не станет пополнять собрание монетой — пусть даже редкой, если она в плохом состоянии! Почему бы и мне не пополнить коллекцию не фарфором, а глиной? Есть же у нас изделия местных мастеров? Но я твердо решил, что в своей коллекции стану держать только фарфор! Ну, если, разумеется, в поле зрения не появится что-то интересное.

Чем отличается коллекционер от банального собирателя-барахольщика? А тем, что настоящий коллекционер изучает и саму вещь, и эпоху, в которую создан предмет коллекционирования.

И я тоже принялся изучать фарфоровую козу, подаренную мне Милютиным. Увы, Мария Ивановна не смогла сказать — что за фигурка, чье производство. Не озаботилась. Увидела в антикварной лавке и купила. А что я могу сказать? Судя по всему — немецкое производство. Вряд ли французы или англичане станут наряжать зверюшку в национальный немецкий костюм. Клеймо, что я обнаружил, представляло две буквы «Р. Н». Но что это означает — не знаю.

Значит, придется искать справочники, каталоги, изучать историю возникновения европейского фарфора. Я только всего и знаю, что в Европе давно хотели постичь загадку китайской «глиняной бумаги», но тщетно.Наконец, Август Сильный — курфюрст Саксонии и король Польский — тот самый, что был союзником Петра Великого (союзник, надо сказать, из него скверный), постоянно нуждавшийся в деньгах из-за огромных трат на любовниц, поставил задачу какому-то алхимику — создать философский камень. Камень, превращающий навоз в золото, тот так и не создал, зато открыл фарфор.

На русском языке нужной литературы пока нет, значит, станем читать на иностранном. Зря я что ли языки учу? А знания, касающиеся фарфоровых предприятий Европы не исключено, что могут и пригодиться.

[1] Эсфирь Эмдем. Дом с волшебными окнами.

[2] Считается, что сатиресса — плод фантазии писателя Александра Кондратьева (1876–1967 гг.), но тот ссылается на античные вазы, хранящиеся в Эрмитаже.

Глава 11

Просто грустная

Иной раз и в ноябре выпадает ясный солнечный день. Но вместо того, чтобы радоваться солнцу, на меня что-то накатило.

Редко со мной такое, но бывает. Наверное, от безделья. Я же хотел в парикмахерскую сходить. В ту, где с моей легкой руки появилась вывеска «Мастер Жан, он все умеет, двадцать лет стрижет и бреет», но вместо этого отчего-то потянуло на Покровское кладбище. Раньше, в своей реальности, кладбища не слишком любил, да и теперь нельзя сказать, что они мне нравятся, но стал относиться к ним как-то проще. Наверное, осознал, что со смертью, на самом-то деле еще ничего не заканчивается. Но прав я, нет ли, со стопроцентной гарантией сказать не могу, значит, спорить о том не стану.

Я вообще не люблю ни с кем спорить, допуская, что каждый верит в то, во что хочет верить. Вон, четыре миллиона американцев искренне верят, что их похищали инопланетяне. И что, мне им не верить? Не исключено, что и похищали.