Секретные люди - Николай Свечин

В наступающих сумерках духоборы загрузили моторку тем же необандероленным табаком, добавили мешки с литографским камнем и отправились на ночлег. А разведчик уже трясся в бричке по левому берегу, удаляясь от Дуная. Черный ход в воюющую страну открылся ему на счет «раз-два!».

Возница был верткий словоохотливый кроат. Он быстро определил по выговору, что его спутник – венец, и расспрашивал, каково жить в столице. Насчет войны, дезертирства и прочих опасных вещей речь не заходила.

Единственный оставшийся кордон они проехали благополучно. Солдаты просто спали! Бричка добралась до города Оршова и разгрузила табак на его окраине, в подозрительной слободке, где у всех аборигенов была наружность разбойников. После чего болтун-возница повез пассажира дальше на север. Пришлось заночевать на постоялом дворе в Геркулесбе и поужинать в дрянном шинке, заплатив за обоих. Зато к полудню фон Эрн сел в поезд Бухарест – Вена. Это было продолжение того маршрута, по которому он позавчера добирался из румынской столицы в Турну Северину. Но на границе с Австро-Венгрией проверяли документы, и разведчик ловко миновал контроль.

Однако опасности от этого никуда не делись, поскольку на крупных железнодорожных станциях внутри страны контрразведка вела выборочную проверку документов у пассажиров. Разведчику приходилось выходить загодя, объезжать узел на извозчиках и садиться на следующей станции. Это занимало много времени.

Курьерский направлялся в Вену через Темешвар, столицу исторической области Банат. Павлуке надо было в главный город двуединой империи, но он продолжал запутывать следы. Мало ли что? Объехав Темешвар кругом, он пересел на узкоколейку до Арада. Там купил билет уже до столицы. Новый поезд, почтово-пассажирский, ехал медленно, останавливаясь чуть не на каждом полустанке. Он вез мобилизованных из Семиградья в учебные батальоны, и разведчик снова учуял запах войны…

Вена была опасным городом для Павлуки. Несколько лет назад его пытались там арестовать. Он побил двух топтунов и отобрал у них пистолеты. Но филеры запомнили внешность русского. Второй раз маршрутник ввязался в драку в Перемышле, где раскидал как котят патруль гонведа[69]. И люди полковника Граниловича из Бюро учета и сбора сведений[70] австрийского Генерального штаба разослали приметы дерзкого шпиона во все корпусные отделы. А заодно и в германскую разведку. Там указывалось, что офицер ростом выше среднего, волосы имеет темно-русые, глаза карие, носит небольшие усы. Особые отличия: весьма решительный и обладает феноменальной физической силой. Кличка – Русский Геркулес, имя неизвестно.

Узнав об этом, штабс-капитан принял меры. Он никогда и нигде не похвалялся своими бицепсами. Не ломал пятаки, как это любил делать на людях его отец, и не завязывал узлом кочергу. Разведчик создал себе неприметный образ человека заурядного, эдакого рохли, добродушного увальня, который мухи не обидит. Скрывать свою силу дело непростое: внимательный наблюдатель разглядит широкие плечи и мускулистую шею. Но главное – поведение. Незлобивый дюжинный субъект, размазня, да и только…

Учитывая прошлое, Павел не хотел задерживаться в Вене надолго. Поезд из Семиградья прибывал на вокзал Аспингер, но разведчик сошел заранее, на товарной станции вокзала. Он воспользовался автобусом, связывающим станцию с Северо-Восточным вокзалом. Там Лыков-Нефедьев купил билет на поезд до Праги, отбывающий через восемь часов, сдал чемодан в камеру хранения и отправился на дом к генералу Йешонеку.

Бывший русский агент, порвавший связь с Огенкваром, проживал в IX «медицинском» округе Альзергрунд, между Общественной больницей и домом умалишенных. Ходу туда было минут сорок, и разведчик решил идти пешком. По пути располагался сад Аугартен, где возможным филерам придется трудно. Проверка показала, что хвоста нет.

Русский шел и мрачнел. Ах, Вена, красавица Вена… Столица элегантности, хорошего вкуса, красивых женщин и чарующей музыки… Куда все это делось? Всюду люди в униформе, попадаются раненые на костылях, и исчезло ощущение праздника. Будь проклята война!

Через канал Дунай, Аугартен, Шоттенринг и Альзерштрассе штабс-капитан добрался до нужного дома. У него имелись при себе двадцать пять тысяч крон на тот случай, если генерал решит возобновить сотрудничество с русскими. Теперь все зависело от удачи. Еще требовалось соблюдать большую осторожность. Вдруг отставной агент раскрыт и за его домом следят?

Павел заглянул в кухмистерскую, что располагалась под генеральской квартирой, взял кофе с кнедликами и сел у окна. Никаких подозрительных фигур ни на улице, ни в заведении он не заметил. Но это еще ничего не значило. Через полчаса Йешонек вышел погулять с палкой под мышкой. В десяти шагах за ним плелся денщик, такой же старый, как и генерал, и нес зонт. Его превосходительство мерил шагами больничный квартал и бодро козырял встречным военным. У маршрутника возникло подозрение, что он для этого и совершал свой променад… Хвоста за Йешонеком не обнаружилось.

Когда объект повернул к дому, Брюшкин расплатился и вышел через вторую дверь кухмистерской во двор. И тут же шмыгнул в нужный ему подъезд. Поднялся этажом выше генерала и затаился. Если бы кто-то увидел чужака на лестничной площадке и поинтересовался, что он тут делает, разведчик сказал бы: выслеживаю жену, не мешайте!

Внизу загудел лифт, потом хлопнула дверь. Выждав пять минут, Павел спустился и нажал кнопку звонка. Отворил денщик и спросил: кто вы и что вам угодно? Получил ответ, что курьер из военного училища, и впустил гостя.

Квартира человека в лампасах оказалась так себе: обставлена скучной мебелью, никаких картин на стенах, хрусталя в бюро или золоченой бронзы в отделке камина. Куда же он девал свои тридцать сребреников?

Пожилой господин в повседневном мундире указал гостю на середину комнаты, а сам смотрел настороженно. Тот не стал тянуть время и заявил:

– Эксцеленц[71], вам передает поклон господин Марченко.

– А кто это? – нахмурился старик. – Напомните, я уже путаюсь в именах. Возраст и все такое… Сказали же, что курьер из училища.

– Марченко – русский военный агент, который завербовал вас в тысяча девятьсот восьмом году. С тех пор вы передали в Петербург двадцать одно донесение и получили восемьдесят три тысячи шестьсот двадцать крон. Теперь припомнили?

Генерал захлопал глазами:

– Кто вы и что хотите?

– Вы перестали сотрудничать с Огенкваром, и тот прислал меня спросить: в чем дело? И предложить возобновить совместную работу. У меня и деньги с собой.

Йешонек некоторое время смотрел на связного со смесью ненависти и презрения. Потом сказал:

– Я вижу, что вы австриец. Судя по говору, даже венец. Как вам не стыдно служить врагу в такой час?

– Но, эксцеленц, вы же сами занимались этим прежде!

– Занимался, – с сожалением подтвердил генерал. – Бес попутал, стыдно – не передать словами. Однако моя измена случилась в мирное время.