Роберт ван Гулик - Убийство по-китайски: Смертоносные гвозди

— Рубины… Я знал. Но уже поздно.

Совладав с собой, судья сказал:

— Спросите у хозяина, разговаривал ли десятник здесь с человеком в черном капюшоне.

Ма Жун позвал хозяина. Тот забормотал, заикаясь:

— Мы… Я… Не знаю, ваша честь, ничего не знаю! Здесь был… был человек в черном капюшоне, сидел вот здесь… за столиком. Подавальщик говорит, что он заказал стакан вина… И заплатил вперед. Ваш… Десятник, наверное, подошел к нему позже — подавальщик нашел его… уже мертвым.

— Как выглядел тот человек?! — крикнул Ма Жун.

— Подавальщик видел только глаза, господин! Тот человек кашлял… У него был капюшон с наушниками и платок, который закрывал нижнюю часть лица…

— Не важно, — вдруг прервал его судья Ди. Хозяин понял, что больше его спрашивать не будут, и убежал.

Судья Ди молчал. Его помощники не отваживались заговорить первыми. Но наконец он взглянул прямо в глаза Ма Жуну и Цзяо Даю и отрывисто сказал:

— Слушайте внимательно. Завтра с рассветом езжайте в Пять Овнов. Попросите Чжу Да-юаня поехать с вами — он знает короткий путь. Зайдите на постоялый двор и допросите хозяина. Пусть он даст детальное описание того человека, которого видел Бань Фэн. Не задерживайтесь там, возвращайтесь в суд вместе с Чжу. Все понятно?

Оба кивнули.

— А тело Хуна доставьте в суд, — тихо сказал судья.

И с этими словами он вышел из харчевни.

Глава шестнадцатая

Трое всадников возвращаются из ранней поездки; заблудшая женщина раскаивается в своем безумии

Около полудня к зданию управы подъехали трое всадников, чьи меховые шапки были густо запорошены снегом. К суду было не так-то просто пробраться — здание осаждала толпа народа.

— Похоже, сегодня будет заседание, — удивленно заметил Ма Жун.

— Давайте-ка побыстрее, — буркнул Цзяо Дай.

Дао Гань тем временем вышел к воротам, чтобы встретить друзей.

— Судья внезапно назначил внеочередное заседание, — сообщил он. — Выяснилось кое-что новое!..

— Так давайте пойдем к нему и спросим! — с нетерпением воскликнул Чжу Да-юань. — Неужели он узнал, кто убил Хуна?

— Сейчас начнется заседание, — ответил Дао Гань, — а судья попросил не беспокоить его до начала.

— Хорошо, тогда пойдем сразу в зал, — сказал Цзяо Дай. — Пойдемте, господин Чжу, мы найдем вам место в первом ряду!

— Ну, я и в последнем ряду могу постоять, — усмехнулся Чжу, — не придется продираться сквозь толпу. Хотя спасибо вам.

Народу и в самом деле собралось огромное количество — заседание, как видно, ожидалось особенно интересное.

Они вошли в зал суда через боковую дверь, через которую обычно входил судья, и оказались прямо у возвышения.

Сыщики заняли свои места на возвышении, а Чжу прошел в первый ряд зрителей и встал там, прямо за спиной приставов.

В толпе послышался шепот: все увидели судью Ди. Он не спеша прошел на свое место, и, когда он сел, Ма Жун и Цзяо Дай заметили, что его лицо еще темнее и суровее, чем было вчера вечером.

Судья ударил молотком о стол и заговорил:

— Суд Бэйчжоу собрался сегодня на экстренное заседание в связи с тем, что были обнаружены новые улики, касающиеся убийства в доме торговца древностями Бань Фэна. Принесите первое доказательство!

Последние слова относились к старосте, который вышел и почти сразу же вернулся с большой коробкой.

Ма Жун и Цзяо Дай обменялись непонимающими взглядами.

Начальник поставил коробку на пол около судейской скамьи и аккуратно открыл. Он постелил на край скамьи лист чистой бумаги, вынул из коробки то, что в ней лежало, и поставил на бумагу. Это оказалась огромная снежная голова, вместо глаз у которой были два ярко-красных рубина.

Все присутствующие впились взглядами в снеговика. В глазах-рубинах словно таилась угроза — таким холодным и враждебным светом они сияли.

Судья молчал. Он не сводил взгляда с Чжу Да-юаня.

Чжу медленно, будто во сне, сделал несколько шагов вперед и остановился у снеговика, едва не соприкасаясь с ним лбом.

— Отдайте мне мои рубины! — хрипло выдохнул он и поднял руку, обтянутую перчаткой.

Но судья Ди опередил его движение. Он ударил по голове молотком, и снежное покрытие слетело, обнажив отрубленную голову женщины.

Ма Жун зарычал и бросился было на Чжу, но судья успел схватить его за руку.

— Стой, где стоишь! — приказал он. Цзяо Дай подскочил к Ма Жуну и крепко сжал его плечо, не давая вырваться.

Чжу Да-юань неотрывно смотрел на голову; в зале повисла мертвая тишина. Наконец Чжу опустил глаза. Он наклонился и поднял рубины, упавшие вместе со снегом. Он снял перчатки и, бережно положив рубины на ладонь, принялся нежно поглаживать их пальцами другой руки. На губах его играла какая-то детская улыбка.

— О, мои камни, — шептал он, — о, мои прекрасные камни, алые, словно капли крови.

Все взгляды были прикованы к его фигуре, все смотрели на этого высокого, статного человека, в приступе безумия разглядывающего свои сокровища, словно ребенок — любимую игрушку. И не сразу заметили собравшиеся женщину, которую ввел Дао Гань.

Высокая женщина, закутанная в покрывало, остановилась, пристально глядя в лицо Чжу.

— Ты узнаешь отрубленную голову Ляо Лень-фан? — прорезал тишину голос судьи Ди.

Одновременно с этими словами Дао Гань сорвал покрывало, закрывающее лицо женщины. Чжу словно очнулся ото сна. Он в смятении переводил взгляд со стоящей женщины на отрезанную голову и обратно и, наконец, выдавив на лице улыбку, сказал:

— Лучше снова покрыть ее снегом. Покройте ее, покройте быстрее!

Он упал на колени и низко опустил голову. В толпе зашумели, и судья поднял руку, призывая к тишине.

— Где Е Дай? — спросил он у Чжу Да-юаня.

— Е Дай! — Чжу поднял лицо. — Е Дай! Он в снегу. Как и она. — Он внезапно изменился в лице и, дрожа от страха, прокричал женщине: — Помоги мне. Мне нужен снег! Дай мне снега!

Женщина в ужасе прислонилась к скамье и закрыла лицо руками.

— Снега! Снега! — кричал Чжу Да-юань. — Больше снега! — Он снова упал, и слезы полились на каменный пол.

Судья дал знак старосте приставов. Двое приставов схватили Чжу Да-юаня и поставили его на ноги. Он снова упал, изрыгая проклятия, и изо рта его шла пена. На помощь подоспели еще двое приставов, и вчетвером им удалось связать его и вывести из зала.

— Суд Бэйчжоу, — отчетливо объявил судья, — обвиняет землевладельца Чжу Да-юаня в убийстве девицы Ляо Лень-фан, а также подозревает его в убийстве Е Дая. Сообщницей его была жена торговца древностями Баня, урожденная Е. — Подняв руку и призывая к молчанию присутствующих в зале, судья продолжал: — Сегодня утром я произвел обыск в доме Чжу Да-юаня и нашел жену Баня, занимавшую отдельную комнату. Голова убитой Ляо Лень-фан была спрятана в голове снеговика, украшавшего внутренний сад. То, что вы видите перед собой, — деревянная подделка. Ты же, женщина, сейчас перед лицом суда расскажешь всю правду о том, как познакомилась с Чжу Да-юанем и каким образом Чжу Да-юань похитил и убил девицу Ляо Лень-фан. Суд располагает доказательствами твоего соучастия в преступлении и будет ходатайствовать перед столичными властями о смертной казни для тебя. Однако чистосердечное признание может смягчить твою участь, и ты будешь казнена без мучений.

Женщина медленно подняла голову и заговорила тихо, но внятно:

— Я впервые встретила Чжу Да-юаня около месяца назад у витрины ювелирной лавки. Он покупал золотой браслет с рубином и заметил мой завистливый взгляд. Чуть позже, когда я остановилась у лотка с гребнями и заколками, он подошел ко мне и заговорил. Я назвалась, и он сказал, что знает меня, поскольку несколько раз покупал старинные изделия у моего мужа. Я была польщена его интересом к моей особе, и когда он спросил, нельзя ли ему прийти ко мне домой, немедленно согласилась. Мы договорились, что он придет на следующий день, когда мужа не будет дома. Он отдал мне купленный браслет и ушел, ничего не объясняя…

Она остановилась и, еще ниже склонив голову, продолжила:

— В тот день я нарядилась в свои лучшие одежды, как следует натопила в спальне и приготовила горячее вино. Чжу пришел ко мне; он разговаривал со мной вежливо и почтительно, как с равной. Он выпил вино, которое я подала, но, к моей неожиданности, не спешил делать мне никаких предложений… Тогда я, не дожидаясь его слов, сама сняла платье. Чжу резко побледнел, но я продолжала раздеваться. Когда я сняла нижнюю рубашку и осталась нагой, он отвернулся и велел мне одеться, но потом мягко пояснил, что считает меня очень красивой и мечтает сделать своей любовницей, но должен сначала убедиться, что мне можно доверять. Он попросил меня оказать ему одну услугу. «Все что угодно!» — немедленно согласилась я, поскольку отчаянно желала этой связи — связи со знатным, богатым мужчиной, который щедро вознаградил бы меня… Я ненавидела ту жизнь, которую вела в своем доме. Все деньги, которые мне удавалось скопить, постоянно забирал мой брат Е Дай, и…