Заместитель Иуды - Валерий Георгиевич Шарапов

короткий, как выстрел, опыт работы по специальности. Максим, хирург по профессии, возглавлял лечебно-диагностическое отделение главного военного госпиталя страны – клинического, орденов Ленина и Трудового Красного Знамени госпиталя имени академика Бурденко. Он был талантливым врачом и даже неплохим администратором.

– Ну, привет! – подошел к ним Максим, пожали руки, символически обнялись. От хирурга веяло суровым мужским одеколоном и несбыточной надеждой развести огонь.

– Ладно уж, родственник на выданье, иди сюда, – сменила гнев на милость Тамара, обняла Влада и с хитринкой в глазах спросила: – Что, часики тикают? Кончается эра свободы?

– И милосердия, – ухмыльнулся Максим.

– Так, мы не поняли, – нахмурился Дмитрий Сергеевич. – Все это, конечно, хорошо – обнимашки, теплые слова, – но ничего хорошего, товарищи. Часики, как верно подметила Тамара, тикают. А мы с каждым часом все голоднее. Влад, помоги Максиму добыть огонь, а то он в своих больницах утратил все навыки. Софушка, милая, приготовь пока остальные блюда. Думаю, сядем на улице, погода пока благоволит.

Пургин разжигал огонь по науке – бумага, щепки, древесина покрупнее. Заструился дымок, пламя пожирало периодику с изложением партийных установок и живописанием трудовых подвигов советского народа. Рядом переминался с ноги на ногу Максим и ревниво смотрел, как разгорается содержимое старенького мангала. Влад подбросил дров, посмотрел на часы. Еще минут пятнадцать – и будут угли. Покосился на Максима – тот подтащил миниатюрный раскладной столик, взгромоздил на него свою сумку. Нарисовались две бутылки вина производственного объединения «Массандра» и французский коньяк «Наполеон».

– Ого! – не сдержался Влад. – Раскулачивать пора. Где купил?

– Нигде, – отрезал Максим. – Плох тот врач, что покупает коньяк.

– Да, не подумал…

Максим задумчиво разглядывал содержимое сумки. Поковырялся в соседнем отделении, вынул пару складных стаканчиков, обратил туманный взор в сторону дома: можно было сбегать за хрустальными стопками, но в доме столько препятствий. Например, жена.

С кухни доносился женский смех – дочери общались с матерью. Щенку надоело бегать, он сидел на лужайке и тяжело дышал. Рядом рухнул запыхавшийся Трофим. Похоже, эти двое нашли общий язык.

Из кухни доносился баритон Поляковского, он требовал ускорения подготовительных мероприятий. Порывшись на дне сумки, Максим извлек вторую бутылку – сравнительно скромный армянский коньяк под названием «Праздничный». Похоже, подобные напитки в их доме были расходным материалом. Максим символически плеснул в стаканы и сказал:

– Давай, за здоровье Дмитрия Сергеевича.

– Вот так, по-черному, без закуски, втайне от всех? – засомневался Пургин. – Ладно, давай, – махнул он рукой и потянулся к стакану.

– Вкуснотища, – крякнул Максим, возвращая свой стакан на столик. – Закурить дашь? – воровато посмотрел он по сторонам.

Ситуация ясна. Возможно, провинился. или просто Тамара борется за здоровье мужа, запрещает курить. А Максим не то чтобы подкаблучник, но не любитель подогревать семейные конфликты.

– Сочувствую, – вздохнул Влад. – Так со всеми женатыми происходит?

– Без исключения, – кивнул будущий свояк. – Так что хорошо подумай, прежде чем лезть в петлю.

– На работе-то как?

– Тяжело, – признался Бригов. – Рабочие дни превращаются в ненормированные. В Афганистане очередное наступление на позиции моджахедов, как следствие – много раненых. Самых безнадежных привозят в Бурденко. Порой отчаяние берет, хоть в лепешку разбейся – ничем не помочь человеку. Самое современное оборудование используем. Ты не думай, что к нам одних офицеров с генералами привозят. Есть и рядовые, и сержантский состав. Пацанов послушаешь, такие страсти рассказывают, просто мороз по коже… – Максим поковырялся в сумке, извлек третий стаканчик, стал разливать – теперь в три емкости.

– За того парня? – предположил Пургин.

– А я и есть тот парень, – проворчал Дмитрий Сергеевич, возникая из-за спины. – Устроились, значит, молодые люди? Вдали от всех, думали, что я не замечу? Ладно, расслабьтесь. С этими домочадцами не только с голода – от алкогольной недостаточности помрешь… Ты не жадничай, Максимка, наливай тестю как положено… Вот так.

– С днем рождения, Дмитрий Сергеевич, – чуть не в унисон произнесли Максим и Влад и чокнулись с ним.

– Надо же, семейка лизоблюдов… – Поляковский воровато покосился в сторону крыльца – У кого тут сигареты? Давайте быстрее, пока не началось…

С этими людьми было несложно, никто не требовал определенных слов, действий, обходились без этикета и протокола. Это подкупало. Дмитрий Сергеевич считал правильно – уважение и почитание выражается в другом.

– У тебя-то как, Влад? – спросил Дмитрий Сергеевич, глядя ему в глаза. Смотрел нормально, без предубеждения, предвзятости, можно сказать, с умеренным интересом. Но будущий тесть и должен интересоваться делами потенциального зятя.

– Да все в порядке, Дмитрий Сергеевич. Нагрузка обеспечена, но ничего такого, чтобы сгорать на работе. Встречи, командировки, еще начальство обожает мылить шею…

– Понятно, – кивнул Поляковский. – Женечка говорила, ты отъезжал. Почти неделю ходила надутая, огрызалась.

Ни один мускул на лице Пургина не вздрогнул. «Фауст» прекрасно знал, куда он отъезжал и зачем. Во всяком случае, догадывался с большой долей вероятности. Он в курсе, что Пургину известна личность «Люси», а янки не успокоятся, пока не вычислят своего «знаменитого крота»… Он, похоже, тронулся на этой почве. Хватит уже с ума сходить! Здесь нет врагов, просто есть еще недоделанная работа…

– Отъезжал, Дмитрий Сергеевич, в стан вероятного противника, так сказать. Рутинная работа, ничего волнительного. Конкретизировать не могу, вы же понимаете.

– Еще бы не понимал, – усмехнулся Поляковский. – Сам больше тридцати лет варился в этом соку. Софья Кирилловна даже без понятия, чем я на самом деле занимался. Не меняется ничего, – непринужденно засмеялся он. – Сначала я выдумывал для жены всякие небылицы, теперь ты будешь – для моей дочери…

– Преемственность называется, – осторожно заметил Максим.

– Точно, – кивнул Дмитрий Сергеевич. – Максим, ты плохо работаешь, почему не разливаешь? Что ты за врач такой, если не чувствуешь внутренний импульс пациента?

– Вот не дай вам бог, Дмитрий Сергеевич, стать моим пациентом, – проворчал Максим, распределяя коньяк по стаканам. – Видели бы вы, что творится в нашем госпитале и что после операций остается от пациентов…

Выпили в третий раз. Коньяк расслаблял, окружающий мир уже не представлял угрозу. Трофим, наигравшись со щенком, побежал в дом, к маме. Щенок галопом помчался за ним, смешно забирался на ступени, соскальзывал, снова лез. Трофим расхохотался, взял его на руки, перевалил на крыльцо. Оба потолкались на пороге и исчезли в доме. С веранды донеслись возмущенные выкрики, упала кастрюля.

– Спасибо за подарок, как говорится, – задумчиво пробормотал Поляковский. – Страшно представить, что будет, когда он вырастет… Как назовем паршивца?

– Есть много хороших собачьих имен, Дмитрий Сергеевич, – встрепенулся Максим, – Север, Варяг, Буран, Туман…

– Пусть Подарком останется, – предложил Влад. – И голову ломать не надо, и верное отражение ситуации.

– Бим? – задумался Максим, а Дмитрий Сергеевич недовольно поморщился. Сначала страна зачитывалась романом Гавриила