Эллис Питерс - Эйтонский отшельник

Отпустив мальчиков, брат Павел остановил Эдвина у выхода и воротил его ласково и очень осторожно.

— Поди-ка сюда, Эдвин.

Почуяв, что сейчас на их головы наверняка обрушатся все громы небесные и желая избежать первых ударов грозы, двое других мальчиков поспешили унести ноги. Эдвин же остановился, повернулся и нехотя побрел обратно, потупив очи и слегка приволакивая свою больную ногу. Он стоял перед братом Павлом, дрожа как осиновый лист. Колено его было перевязано, повязка немного сползла. Недолго думая, брат Павел развязал бинты и принялся делать перевязку заново.

— Эдвин, что ты знаешь о Ричарде? — спросил он. — Где он?

— Не знаю! — выдавил из себя мальчик и вдруг разрыдался.

— Ну рассказывай же! — ласково потребовал брат Павел и привлек Эдвина к себе, так что тот зарылся хлюпающим носом в его сутану. — Когда ты видел его в последний раз? Куда он ушел?

Эдвин всхлипывал и бормотал нечто неразборчивое в шерстяных складках одеяния брата Павла, покуда тот не извлек мальчика на свет божий и не посмотрел внимательно в его заплаканное лицо.

— Ну давай, расскажи мне все, что знаешь.

Перемежая слова со всхлипываниями и слезами, Эдвин поведал следующее:

— Это было вчера, после вечерни. Я видел, как Ричард оседлал своего пони и поехал в сторону Форгейта. Я думал, он скоро вернется, а он не вернулся… И мы испугались… Мы не хотели, чтобы его задержали, он был так встревожен… Мы молчали, мы думали, он вернется и никто не узнает…

— Ты хочешь сказать, что Ричард не ночевал нынче в аббатстве? — твердо потребовал ответа брат Павел. — Его нет со вчерашнего дня, а вы молчите?!

Последовал новый взрыв рыданий, после чего Эдвин, низко опустив голову, вынужден был признать свою вину.

— Это все, что вам известно? — строго спросил брат Павел. — Всем троим? А тебе не приходило в голову, что с Ричардом могло что-нибудь случиться? Что он попал в беду? Зачем ему по доброй воле ночевать неизвестно где? Малыш, почему ты мне сразу не сказал? Сколько времени мы потеряли! — Однако мальчик был уже настолько испуган, что монаху не оставалось ничего другого, как утешать и успокаивать его, хотя едва ли тот был достоин утешения. — А теперь скажи-ка, Ричард уехал верхом? После вечерни? Он не сказал, куда поехал?

Совершенно подавленный, Эдвин собрался с духом и выложил все без утайки:

— Он опоздал на вечерню. Он задержался у реки и не хотел возвращаться, а потом было уже поздно. Я думаю, он собирался тихонько присоединиться к нам при выходе из церкви, но там стоял брат Жером… Он разговаривал с тем человеком, которого…

Эдвин вновь принялся всхлипывать, вспоминая то, что ему вовсе не следовало бы видеть, — людей у ворот, которые принесли носилки, безжизненное тело с покрытой головой…

— Я ждал у дверей школы, — всхлипывал Эдвин, — и видел, как Ричард побежал в конюшню, вывел оттуда своего пони, провел его к воротам и уехал. Это все, что я знаю. Я думал, он скоро вернется, — жалобно вымолвил мальчик, — мы не хотели, чтобы ему попало…

Как бы то ни было, не желая Ричарду худого, мальчики сделали все возможное, чтобы у того было время попасть в такую беду, какая никоим образом не угрожала бы ему, пойди они на предательство. Погладив по голове своего подопечного, брат Павел немного успокоил его.

— Ты поступил очень плохо и очень глупо. И если тебе сейчас нехорошо, то ничуть не более, чем ты заслуживаешь. А теперь, готовься говорить правду и, дай бог, мы найдем Ричарда живым и здоровым. Ступай и приведи двух своих товарищей, и все трое ждите, пока вас не позовут.

Первым делом брат Павел поспешил с дурными новостями к приору Роберту, а затем к аббату, после чего отправился в конюшню, дабы лично удостовериться в том, что пони, которого леди Дионисия прислала внуку в качестве приманки, и впрямь нет на месте. В обители поднялась суматоха, все принялись искать пропавшего мальчика, — и на хозяйственном дворе, и в странноприимном доме, справедливо полагая, что тот вполне мог вернуться обратно и чего доброго попытаться скрыть факт своей самовольной отлучки. Провинившиеся мальчики, постояв пред грозными очами приора Роберта и получив свою порцию угроз, которые, впрочем, некому и некогда было исполнять, дрожали от страха и плакали от обиды, ибо их добрые намерения обернулись столь скверно. Однако первый шквал обвинений уже миновал, и мальчики стоически готовились понести грядущее наказание, а именно — остаться без ужина. Брату же Павлу некогда было утешать их, ибо в это время он занимался тем, что прочесывал местность вокруг мельницы и ближний край Форгейта.

Ранним вечером, в разгар этой самой суматохи в обитель вернулся Кадфаэль, который незадолго до этого расстался с Хью Берингаром. Как раз вечером стражники собирались прочесывать лес к западу от Эйтона, надеясь разыскать там пропавшего Гиацинта, который, возможно, был беглым Брандом. Шерифу, равно как и Кадфаэлю, не по душе была охота за беглым человеком. Вилланы часто убегали от своих хозяев и становились таким образом вне закона. Однако убийство есть убийство, и закон тут молчать никак не мог. Независимо от того, виновен он или нет, Гиацинта следовало найти. Спешиваясь у ворот, Кадфаэль был полон мыслей о пропавшем юноше, однако он увидел сновавших по всей обители братьев, занятых поисками совсем другого молодого человека. Покуда Кадфаэль с удивлением взирал на открывшееся ему зрелище, к нему подбежал запыхавшийся брат Павел и с надеждой в голосе спросил:

— Ты, кажется, был в лесу, Кадфаэль. Не слыхать ли там чего о Ричарде? Похоже, он сбежал домой…

— Вряд ли, — разумно заметил Кадфаэль. — Итон это последнее место, куда бы он сбежал. Зачем ему помогать своей бабушке? Неужели он и впрямь пропал?

— Его нет. Нет со вчерашнего вечера, но мы узнали об этом только час назад. — Брат Павел поведал всю эту историю Кадфаэлю, перемежая ее самообвинениями и упреками в свой адрес. — Это я виноват! Я пренебрег своим долгом, был слишком мягок и слишком доверял им… Но зачем ему понадобилось убегать? Ему же было тут хорошо… Ни с того ни с сего…

— Наверное, у него были на то свои причины, — заметил Кадфаэль, в задумчивости потирая пальцем переносицу. — Но чтобы домой? Нет, тут наверняка было нечто иное, нечто весьма срочное. Значит, говоришь, вчера после вечерни?

— Эдвин сказал мне, что Ричард задержался у реки и опоздал к вечерне. Поэтому ему пришлось дожидаться конца службы, чтобы смешаться с толпой детей, когда те будут выходить из храма. Но ничего у него не вышло, так как у входа стоял Жером, который хотел поговорить с Дрого Босье, тоже присутствовавшим на службе среди прочих наших гостей. А потом Эдвин видел, как Ричард побежал в конюшню и уехал на своем пони.

— Вот так-так! — воскликнул Кадфаэль, словно его осенило. — И где же Жером говорил с Босье, так что не заметил спрятавшегося мальчика? — Однако Кадфаэль не стал дожидаться ответа. — Впрочем, это и не важно. Нам известно, о чем говорили эти двое с глазу на глаз. Жером не хотел, чтобы кто-либо, кроме Босье, услышал его слова. Однако, похоже, не вышло. Знаешь, Павел, я пока оставлю тебя. Надо срочно догнать Хью Берингара. Он только что отправился на поиски одного пропавшего парня, так пусть заодно поищет и второго.

Кадфаэль догнал Хью Берингара уже у городских ворот. Услышав новость, тот резко натянул повод и в задумчивости посмотрел на монаха.

— Значит, вот оно как! — сказал он и присвистнул. — Но какое мальчику дело до парня, с которым он и словом-то едва ли перемолвился? Или у тебя есть основания полагать, что эти двое успели как-то снюхаться?

— Да нет. Но больно уж время совпадает. Нет сомнений, что Ричард подслушал беседу Жерома и Босье, и, похоже, именно это заставило его срочно уехать. И прежде чем Босье добрался до отшельника, Гиацинт как в воду канул.

— Его предупредил Ричард! — Хью сдвинул свои черные брови, размышляя. — Ты хочешь сказать, если я найду одного, то найду и другого?

— Нет, в этом я сильно сомневаюсь. Мальчик наверняка собирался вернуться в обитель еще до ночи, чтобы никто не заметил. Он не дурак, ему незачем убегать от нас. И тем больше у нас оснований тревожиться за него. Он наверняка вернулся бы, если бы ему не помешали. А может, он упал где-нибудь с пони и покалечился, или просто заблудился… Кое-кто считает, что Ричард подался домой, в Итон, но это почти невероятно. Никогда бы он не сделал этого.

Хью сразу уловил невысказанную вслух догадку Кадфаэля.

— Его могли увести в Итон силой! Наверняка так оно и было. Если кто-либо из людей леди Дионисии встретил мальчика в лесу, да еще одного, то он не упустил случая угодить своей хозяйке. Я, конечно, знаю кое-кого из итонской челяди, кто стоит на стороне Ричарда и не поддерживает его бабушку, однако таких раз-два и обчелся. Кадфаэль, дружище, — с чувством сказал Хью, — езжай-ка ты в монастырь, в свой сарайчик, а Итоном займусь я. Своих людей я уже выслал на поиски, поэтому в Итон поеду сам. Послушаем, что скажет старая леди. Если она не позволит мне искать Бранда в своем маноре, значит Ричард спрятан где-нибудь неподалеку. А тогда я переверну там все вверх дном! Если Ричард у нее, я привезу его завтра утром и передам с рук на руки брату Павлу, — пообещал Хью. — Даже хорошую порку, — усмехнулся он, — парню следует предпочесть женитьбе, уготованной ему бабушкой. По крайней мере, охать будет не всю оставшуюся жизнь.