Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти

— А надо ли? — Акитада вздохнул. — Я так давно сижу здесь взаперти с этими документами, что не знаю, продержусь ли хоть еще минуту.

— Путь долга всегда пролегает поблизости, но человек почему-то ищет его в отдалении, — степенно заметил Сэймэй, склонный к нравоучительным изречениям. — Даже океан когда-то был всего лишь каплей. Как говорит учитель Кун, служение его величеству должно быть вашим первейшим долгом. — Однако, заметив, что Акитада устал, он смягчился. — Вам нужен короткий перерыв. Приготовлю-ка я чай.

К чаю они пристрастились совсем недавно, и хотя эта сушеная трава оказалась непостижимо дорогим удовольствием, Акитада находил новый напиток более освежающим, чем вино, да к тому же Сэймэй не переставая расхваливал его целебные свойства.

Акитада вышагивал взад-вперед по комнате, когда старик вернулся с двумя чашками и дымящимся чайником. За окном щебетала пташка. Задумчиво вслушиваясь в ее трели, Акитада сказал:

— Интересно, удастся ли нам выкроить время на поездку в горы? — Взяв поднесенную Сэймэем чашку, он жадно выпил чай. — Я подумал: ведь мы могли бы наведаться в монастырь Ниння.

— Э-хе-хе!.. Все-таки удивительная это была история, — кивнул Сэймэй. — Уже несколько недель прошло, а людские пересуды до сих пор так и не утихают. Говорят, сам император посетил это место и даже оставил там табличку с выражением высочайших чувств. Говорят, его горячими молитвами принц Ёакира перенесся к самому Будде. Теперь народ отовсюду стекается к монастырю, прославляя чудо.

— Ну а храму, конечно же, выгода от многочисленных пожертвований, — сухо заметил Акитада.

— Конечно. — Сэймэй смерил своего господина проницательным взглядом. — Только еще люди поговаривают, будто демоны пожрали его тело. По слухам, в последнее время он получал много предостережений от предсказателей.

— Чудеса! Демоны! Смешно все это. Тут нужно тщательное расследование.

— Расследование было. Принц прибыл туда с друзьями и вассалами и вошел в святилище через единственный вход; он провел там в молитвах час, пока его спутники ждали снаружи, не сводя глаз с двери. Но когда принц так и не появился, его ближайшие друзья из свиты вошли внутрь. Там они не обнаружили ничего, кроме его кимоно. Позвали монахов, а позже полицию и имперскую стражу. Несколько дней обыскивали монастырь и его окрестности, да только следов принца так и не нашли. Тогда монахи обратились с нижайшей просьбой к императору, чтобы тот провозгласил о свершившемся чуде, и он сделал это.

— А я вот не верю в эту чепуху! — Хмурясь, Акитада подергал себя за мочку уха. — Тут должно быть какое-то объяснение. Вот интересно…

Внезапно с улицы донеслись шум и крики.

— По-моему, это Тора! — Акитада выскочил на веранду, Сэймэй поспешил за ним.

Во дворе двое мужчин, приняв угрожающие позы, с вызовом смотрели друг на друга. На одном, низеньком, щуплом, лет двадцати, с худым личиком и едва пробивающимися усами, были кимоно из дорогого переливчатого шелка и высокая лакированная шапка сановника. На другом, едва ли старше его годами, высоком мускулистом красавце, простолюдинская хлопковая блуза и штаны-хакама.

Когда первый, уверенно приблизившись, занес для удара бамбуковую палку, он, угрожающе понизив голос, проговорил:

— Только коснись меня своей зубочисткой, щенок, и я заткну ее тебе в глотку, чтобы ты больше никогда не открывал свою вонючую пасть!

Молодой сановник остановился в растерянности и, побагровев от злости, прошипел:

— Да… как ты смеешь!..

Высокий красавец, сверкнув белозубой улыбкой, шагнул ему навстречу. Придворный, отступив на несколько шагов, озирался по сторонам в поисках помощи. Вдруг он заметил Акитаду и Сэймэя, выбежавших на веранду.

— Что здесь происходит? — спросил Акитада у бывшего разбойника, который теперь служил у него работником в доме.

Высокий красавец повернулся к нему.

— А-а, это вы, хозяин? — Улыбаясь, он помахал им рукой. — Да вот, столкнулись мы тут на повороте — я сильно торопился, а он, как выяснилось, не смотрит, куда идет. Я-то извинился, только этот сопляк с чего-то вдруг вздумал кипятиться, обозвал меня гнусными словами, а теперь еще решил помахать своей игрушечной палочкой.

— Кто этот неотесанный дикарь? Ваш слуга? — Незнакомец обратился к Акитаде дрожащим от ярости голосом.

— Да. А вы что же, поранились при столкновении?

— Только чудом не поранился. Я требую, чтобы вы наказали этого человека немедленно и запретили ему впредь приближаться к особам из императорского окружения. Он явно не способен отличить придворного от такого быдла, как он сам.

— Разве он не извинился? — спросил Акитада.

— Что означают ваши слова? Если вы не последуете моему указу, мне придется позвать имперскую стражу.

— Может быть, обсудим этот вопрос несколько позже? Кстати, меня зовут Акитада Сугавара. Позвольте и мне узнать ваше имя.

Щуплый коротышка вытянулся и, важно задрав голову, отчеканил:

— Окура Ёсифуро. Секретарь отдела чинов и званий, министерство церемониала. Младшая седьмая степень, низший разряд. Я пришел сюда на беседу с министром и не могу тратить время на мелких чиновников.

Густые брови Акитады удивленно приподнялись. На его худом, аристократическом, обычно доброжелательном лице появилось высокомерное выражение.

— В таком случае вы, возможно, пожелаете обсудить этот вопрос с государственным советником Фудзиварой Мотосукэ. Он наш с Торой личный друг и, несомненно, поручится за нас.

Лицо кичливого сановника заметно побледнело.

— Разумеется, я и не мечтал побеспокоить особу такого ранга, как государственный советник, — торопливо проговорил он. — Возможно, я действительно слишком спешил. И потом, этот молодой человек, как вы совершенно справедливо напомнили мне, извинился. Людям высокого положения надлежит с пониманием относиться к чувствам простолюдинов. Как, вы сказали, ваше имя? Сугавара? Рад познакомиться и надеюсь, мы еще встретимся. — Отвесив вежливый поклон, он повернулся и зашагал прочь так быстро, что лакированная шапка съехала ему на одно ухо.

Тора, открыв рот, чуть не расхохотался ему вслед, но Акитада, предупредительно кашлянув, жестом пригласил его войти.

— Ну что ж, по-моему, вы показали ему, кто здесь главнее! — усмехнулся Тора, задвигая за собой дверь.

— Лучше скажи, что на тебя нашло? С чего это ты вздумал затевать свару с сановником? — вскричал Сэймэй. — Когда-нибудь ты навлечешь неприятности на голову своего господина!

— Так, по-вашему, лучше бы он ударил меня? — вскипел Тора.

— Ну и ударил бы, ничего страшного. — Сэймэй укоризненно покачал пальцем. — Тебе следовало уступить. И нечего было напускать на себя спесь и важничать. Запомни: самая крупная капля росы всегда скатывается с листа первой.

— Так что там за срочность? — осведомился Акитада.

— Ах да! — Тора достал из-за пазухи сложенный лист бумаги и протянул его хозяину. — Это письмо от профессора Хираты. Его принес мальчишка, как раз когда в ваш дом явились плотники, чтобы приступить к переделке южной веранды. Вид у этих оборванцев очень подозрительный, так что я, пожалуй, поскорее пойду.

Акитада развернул письмо и, прочитав его, сказал:

— Хорошо, теперь можешь идти. Конечно, небеса не допустят, чтобы эти твои оборванцы причинили вред любимой веранде моей матери, но тебе лучше все-таки вернуться.

Когда Тора ушел, Акитада сказал Сэймэю:

— Я приглашен на ужин. Конечно, мне уже давно следовало навестить их, только… — Договорить фразу ему, как всегда, помешали угрызения совести.

— Очень добрый человек этот профессор, — кивнул Сэймэй. — Помню времена, когда вы жили у него. А как молодая госпожа? Должно быть, уже совсем повзрослела?

— Да, — задумчиво проговорил Акитада. — Тамако теперь, должно быть, года двадцать два. Я не виделся с ней с тех пор, как после смерти отца снова переехал в наш дом. — Мать Акитады категорически не одобряла его связей с семьей Хирата, однако его нежелание видеться с Тамако было вызвано не снобизмом госпожи Сугавара, а совсем другой причиной. Прошло слишком много времени, и он боялся, что теперь им уже нечего сказать друг другу. — Профессор пишет, что ему нужен мой совет, — сообщил он Сэймэю. — По-моему, он чем-то обеспокоен, но надеюсь, ничего страшного не случилось. — И, вздохнув, он прибавил: — Ну ладно, дружище Сэймэй, давай-ка вернемся к работе!

Двумя часами позже Акитада тщательно просушил тушь на последнем листке комментария к юридическим лабиринтам судебного дела и объявил:

— Если не считать высокого положения противостоящих сторон, то дело в общем-то простое. Могу я считать, что мы разделались со всеми назначенными к пересмотру делами?

— Да. Осталось еще двадцать папок, но это все несложные вопросы.