Золотая тень Кадыкчана - Ирина Ивановна Беседина

с нашей новой сотрудницей. Когда подошли к общежитию, сказал ей:

– Валентина, вы не хотите нас пригласить отметить начало вашей трудовой деятельности в нашей клинике?

Валентина задумалась.

– У нас дети. Я боюсь нарушить режим.

– А мы не будем нарушать режим и не будем зря тревожить ваших детей. Давайте в выходной пойдём вместе погулять в лес, на сопочки. Я покажу вам хорошие места для прогулок с детьми. Это Колыма. Но у нас не надо бояться. Посёлок охраняется законом. Наши блатные, то есть отсидевшие свой срок уголовники, никогда не обидят своих, проживающих на Кадыкчане. У них такой закон. А уж детей тем более никто не тронет. Для первого раза мы с Михаилом приготовим угощенье для всех, и для детей в том числе. Вот увидите, всё будет хорошо. Соглашайтесь! – Игорь постарался быть убедительным.

Я подумал: «Какой же он умница! Это в самом деле выход. Ненавязчивое удобное знакомство».

– Хорошо, я поговорю с Ниной Васильевной. А сейчас до свидания.

Мы стояли у дверей в их комнату. Игорь улыбнулся, слегка поклонился, мы вежливо попрощались.

В воскресенье мы отправились в лес. Все хлопоты Игорь взял на себя. День был солнечный, почти весенний. Такие погожие мягкие дни бывают в начале марта на Севере, особенно в полосе лесотундры. Снег отливает праздничной белизной, небо необыкновенно яркое, почти бирюзовое. А воздух! О нём нельзя говорить, о нём надо петь, складывать поэмы. Чарующий воздух просыпающейся весны на Севере надо пить и наслаждаться им.

Я был рад за Игоря. В такой день, на такой прогулке знакомство с молодой женщиной естественно, празднично. Игорь не лез с разговорами к молодой матери. Он шутил с Валентиной, бегал в догонялки с детьми, играл в прятки. Девчонки, Дуняша и Дашенька, освоились и висли на нём, катались как на ослике, смеялись, пищали. На большом камне около реки Игорь расстелил салфетки, разложил бутерброды с колбасой. Кстати, колбаса у нас в магазине была ещё американская. Во время войны США снабжали нас питанием. Это были остатки.

– Ну, детвора, и вы, дамы, налетайте.

Откуда он взял это «дамы»? У нас так называть женщин было не принято.

На свежем воздухе бутерброды с нежной американской колбасой были особенно вкусны. Их оказалось мало. Все нагуляли аппетит. Ещё немного побегали, и Валентина пригласила всех домой на обед. Она тоже подготовилась. Напекла блинчиков, сварила вкусный суп.

После обеда мы не стали утомлять женщин, быстро ушли. Детям надо было спать.

– Ну, как ты думаешь, мы хорошо погуляли? Она молчала, но должна была оценить наши игры с девочками, – сказал Игорь с улыбкой. – А имена у девчонок какие чудесные – Дуняша и Дашенька. – Рот у него сейчас сам непроизвольно растягивался в улыбку.

– Да, ты выбрал правильную линию поведения, – согласился я.

С этого дня Игорь бывал у меня всё реже. Всё свободное время он стремился отдать Нине и детям. Однажды Валентина сказала мне на работе:

– Хорошо бы Игорь стал отцом этих детей. Он с ними свободен, а вот с Ниной разговаривает мало. Жениться на женщине с тремя детьми далеко не каждый решится. Нина Васильевна ещё не родила. На сближение не идёт. Хорошо бы они сейчас подружились. А потом всё определится. Ей ведь рожать недели через две-три.

– А вы дайте им возможность поговорить, побыть вдвоём. Как-нибудь уведите девчонок, – предложил я.

– Это ценная мысль, – согласилась Валентина.

* * *

Время родов приближалось, но Игорь так и не сумел приблизиться к Нине Васильевне. Когда он приходил, играл с детьми, разговаривал с Валентиной, она садилась в старое, кем-то пожертвованное кресло. Брала в руки работу, шила, вязала и молча сидела, только изредка взглядывая на гостя. Причём её взгляд был или равнодушным или вообще осуждающим. Игорь жаловался Михаилу:

– Я ей не нравлюсь. Ну, хоть бы слово доброе сказала. И я боюсь с ней говорить. У меня язык к нёбу прирастает, голос куда-то пропадает.

Но вот однажды Валентина увела детей в гости к каким-то своим новым знакомым. Дверь открыла Нина.

– Здравствуйте. А Валентина куда-то ушла с детьми, – сказала Нина и хотела закрыть дверь. Но Игорь уже вошёл.

– Я очень рад.

Он заметил протестующее движение глаз Нины.

– Нет, я рад не тому, что девочки ушли. Я хочу поговорить с вами наедине, – сказал он нерешительно.

– Проходите. Давайте поговорим. О чём?

– Вам не кажется, что я часто бываю у вас в гостях?

– Но ведь вы приходите к Валентине и детям. Мне вы не мешаете. Наоборот, я в это время отдыхаю.

– Нина! Можно я вас так назову? Я прихожу не к Валентине, а к вам. Дело даже не в том, что Валентина много старше меня.

– А в чём? У меня через неделю роды. Не могу же я в таком положении интересовать вас.

– Нина, именно ты интересуешь меня. А твоё положение… Я понимаю, что женщине решиться сбежать от мужа не очень просто. Даже совсем не просто, – он помолчал. – Очевидно, у тебя были веские причины для такого поступка.

– Я не хочу и не буду говорить на эту тему. Она вас не касается. И вообще нам говорить не о чем. Я ведь сказала вашему другу Михаилу Михайловичу, что приехала сюда, чтобы скрыться. Мне не нужен мужчина. Никакой не нужен! Я думаю только о том, чтобы спокойно родить сына.

– Ну а что потом? Как ты справишься с тремя детьми?

– Справлюсь. На первое время у меня есть средства и пока есть, где жить. Я повторяю, что я не в том положении сейчас, чтобы говорить на эту тему. Мне не нужна ваша жалость. Я не могу вас волновать сейчас как женщина.

Она встала и, смеясь, покрутилась перед ним, демонстрируя свой огромный живот. Было видно, что ей тяжёло и непросто поворачиваться.

– Ничего не зависит ни от твоего положения, ни от твоего прошлого. Ты должна меня понять. Я очень давно живу на Колыме. Во время войны здесь не было женщин. Я имею в виду, свободных, порядочных женщин моего возраста, на которых можно жениться, создать семью. Я не искал. У меня в прошлом была любимая девушка, обещала меня подождать. Я отправился сюда, чтобы заработать денег для создания семьи. Но через три месяца получил письмо, в котором она писала, что выходит замуж. Я очень переживал. Поэтому меня не интересовали женщины. Началась война. Выезд с Колымы стал невозможен. А сейчас я прирос к этой земле. Но вот уже года три я хочу семью. Я хочу детей. Я хочу ощутить ребёнка внутри женщины. Когда я тебя увидел, мне ясно стало, что ты та, которая мне нужна. Что твои дети мне нужны. Особенно тот, который должен родиться. Я прошу, пойми меня и прими. Ничего больше я не могу тебе сказать. Я должен был с тобой поговорить, пока ты не родила. Я сейчас уйду, а ты подумай и решай нашу судьбу. Только не умом, а сердцем. Потому что я решил всё сердцем.