Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш

class="p1">Видя недоумение инспектора, Оливия поспешила достать из сумочки письмо. Щёлкнул тугой замок, и она неловким движением протянула конверт, чуть не уронив его. Ладони так сильно дрожали, что ей пришлось спрятать их под столом и плотно прижать к коленям.

Пока Тревишем читал письмо, девушка внимательно вглядывалась в его лицо. За те несколько месяцев, что они с инспектором не виделись, Оливии показалось, что он стал выглядеть старше. Странно, но в просторном и светлом кабинете с окнами, выходившими на Темзу, он будто бы ссутулился и стал меньше ростом, тогда как в камберуэллском дивизионе его атлетичная фигура внушала уважение и трепет. Веером расходившиеся на висках морщинки стали глубже, седина в тёмных густых волосах теперь бросалась в глаза.

– Не понимаю, мисс Адамсон, – инспектор недовольно тряхнул письмом и уставился на Оливию с выражением крайнего неодобрения. – Вы же вроде разумная девушка. Ну, по большей части, – довольно обидно уточнил он. – О каком похищении вы мне тут толкуете? Вот же, мистер Адамсон пишет:

– «…Боюсь, дорогая Оливия, что я вновь разочаровал и себя самого, и – нет, прошу, не надо спорить, – уверен, ты тоже разочарована. Я и не ожидал, что обязанности приютского секретаря при всём их многообразии настолько тоскливы. Не знаю, как меня угораздило со всем этим связаться. Как по мне, так это смертельная скука. Вечные шиллинги и пенсы, письма в попечительский Совет, счета от мясника и молочника, книги приходов и расходов…

Но главная опасность – это чёртова печатная машинка, с которой я никак не могу справиться. Умоляю, Олив, попытайся меня понять и не вмешиваться самой. Неудобно, конечно, получилось, что тут ещё скажешь, но мне просто необходимо развеяться. Знаю, что если бы я обратился к тебе, то ты пришла бы мне на помощь, но, пока я путешествую, ты могла бы провести время с нашим общим другом, с которым мы познакомились в театре прошлой зимой…»

Тревишем скривился и бросил листки на стол. На Оливию он теперь смотрел совсем иначе, чем в начале их разговора.

– Прошу, инспектор, прочтите дальше, – взмолилась она, подталкивая к нему письмо. – Я всё объясню, когда вы прочтёте его целиком.

После заметного колебания Тревишем вновь взял лист, уже гораздо более неохотно. Читал он быстро, вполголоса, выхватывая из текста лишь некоторые фрагменты и ничуть не скрывая, что исключительно из вежливости выполняет просьбу незваной гостьи, злоупотребляющей его добротой:

– «…Надо признать, Сент-Леонардс – неплохое местечко для детишек всех мастей. Дела у них идут хорошо, можно только позавидовать сироткам, которым повезло попасть к мисс Эппл. Игрушек здесь тоже полно…»

– Вот, инспектор, вот оно, – Оливия подалась вперёд, – читайте же, умоляю!

Уже не просто раздосадованный, а откровенно недовольный, Тревишем, с досадой встряхнув письмо, прочёл:

– «…В игровой есть даже Ноев ковчег, точь-в-точь как тот, что был у нас в детстве. Помнишь, Олив, как мы любили с ним играть? А какое удовольствие выпить чаю с леди Аннабель!»

– Нет, это уже чересчур, – терпение инспектора себя исчерпало, и он, небрежно сложив письмо, щелчком подтолкнул его к Оливии и поднялся со стула. – Вы, мисс Адамсон, простите, но я скажу прямо: ни о каком похищении мистера Адамсона и речи не идёт. Ума не приложу, почему вам вообще это в голову пришло. Ваш брат самовольно покинул должность в Сент-Леонардсе и даже написал для вас покаянное письмо. Признаюсь, я не удивлён. Мистер Адамсон не произвёл на меня впечатления молодого человека, склонного к усердному труду. Попросту говоря, ваш брат, мисс Адамсон, первостатейный…

– Вы же не знаете главного, сэр! – Оливия тоже вскочила на ноги, а так как ростом она не уступала инспектору, то в битве взглядов победа осталась за ней. – И Филипп вовсе не бездельник. Он ни за что не подвёл бы тех, кто рассчитывает на него, и не написал бы это письмо по собственной воле.

– Получается, мисс Адамсон, что письмо написано не вашим братом, а кем-то другим?

– Нет, сэр, письмо написал Филипп, тут сомнений быть не может. Но его совершенно точно заставили это сделать. Во-первых, брат использовал тайный ключ, понятный только нам двоим. Вот, смотрите, сэр, – Оливия указала инспектору на фрагмент, в котором Филипп элегически предавался сладостной ностальгии по весёлым играм детства. – Ноев ковчег, видите? Он пишет, как мы любили…

– Я прекрасно вижу, что здесь написано, мисс Адамсон, – сварливо заверил её Тревишем. – Вот только на шифр это мало похоже.

– Сэр, клянусь вам, у нас никогда не было Ноева ковчега!

– У всех, мисс Адамсон, в детстве был Ноев ковчег, – инспектор вдруг заупрямился, будто ему сказали, что Рождества не существует. – Иначе во что же ещё играть по воскресеньям? У нас с сёстрами было даже два набора, потому что мы вечно спорили, кто будет за главного.

– А у нас, сэр, Ноева ковчега не было, – продолжала настаивать Оливия. – Наша мать не была религиозна, поэтому по воскресеньям мы могли вволю читать и затевать любые игры, какие нам заблагорассудится, хоть на голове стоять. Упоминание Ноева ковчега означает, что Филипп несвободен. Этот шифр мы стали использовать, когда меня увезли в пансион Святой Урсулы, а Филиппа отправили в школу для мальчиков без права покидать её весь учебный год. В те времена мы виделись очень редко, и в основном при содействии нашего дяди Себастьяна. Он также помогал нам вести переписку. Нелегально, само собой, – Оливия грустно улыбнулась. – Тогда-то и появился в наших письмах друг другу этот тайный ключ. Он говорил о том, что Филиппа наказали и на несколько воскресений запретили покидать школу даже в сопровождении родственника. С тех пор выражение «играть в Ноев ковчег» означает для нас обоих лишь одно: сидеть взаперти не по своей воле.

Оливия видела, что инспектор колеблется, но неверно истолковала его замешательство и быстро продолжила:

– И, во-вторых, сэр, Филипп использовал в письме ещё один шифр.

– Как, ещё один? Ну, кто бы сомневался, – Тревишем язвительно усмехнулся, но Оливия, склонившая голову над сумочкой, этого не заметила. Перед взглядом инспектора предстала её шляпка, к тулье которой прилипло серое птичье пёрышко, и он, не терпевший даже малейшей неопрятности, бессознательно потянулся к нему кончиками пальцев, но тут девушка резко выпрямилась и передала ему бумажный листок, сложенный вчетверо.

– Вот, сэр, взгляните. Я выделила слова, зашифрованные в тексте письма.

Уже всё для себя решив, Тревишем развернул лист из чистого любопытства и нарочито таинственным тоном прочёл те слова, что были отчёркнуты двойными красными линиями:

– смертельная опасность – на помощь – не могу справиться – умоляю, Олив, не вмешиваться самой – и не надо спорить – необходимо