Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов

придавать ему должный уют, располагающий к душевному комфорту. В этот раз пальма показалась Ивану Федоровичу весьма внушительной (неужели она могла так вырасти за это время; ежели так будет и дальше, так она и потолок пробьет). Напротив нее стоял диван, обшитый кожей. Тот самый, что был в прошлом году, или не тот, – поди разбери. Тумбовый же стол с чернильным прибором из черного мрамора – те же самые два кресла, стоящие по бокам от стола.

– Чаю? – угодливо предложил секретарь.

– Нет, благодарю, – отказался Воловцов. – Мне бы телефонировать в Москву. Как я могу это сделать?

– Пойдемте, – предложил секретарь.

Они прошли к кабинету Разумовского, и секретарь растворил дверь:

– Проходите.

Рычажный телефонный аппарат Эриксона, прозванный среди полицейских и прокурорских из-за открытого корпуса «скелетом», стоял на столе по правую руку от кресла начальника уездной полиции. Иван Федорович машинально крутанул ручку магнето, снял с рычажков трубку, после чего, спохватившись, посмотрел на услужливого секретаря:

– А это удобно?

– Панкратий Самсонович приказали исполнять все ваши поручения и пожелания незамедлительно, – отозвался секретарь.

– Ну если, конечно, так… – Воловцов позвонил в Москву, и на том конце провода услышал голос Владимира Ивановича Лебедева, начальника Московского сыскного отделения.

– Лебедев слушает…

Слышно было так ясно и громко, словно Владимир Иванович находился в соседней комнате.

– Это Воловцов, – ответил Иван Федорович и выразительно глянул на секретаря, после чего тот, все прекрасно поняв, вышел из кабинета Разумовского и плотно прикрыл за собой дверь. – У меня к тебе, вернее, к твоему ведомству созрело небольшое такое порученьице.

– Ах, вот как… И что это за порученьице? – после недолгого молчания спросил глава московских сыщиков. В его голосе послышалось некоторое удивление и едва уловимая нотка неудовольствия. Обычно после таких просьб приходится корректировать весь план работы сыскного отделения и его агентов-сыскарей, что уж очень не вовремя. С другой стороны, в перечне обязанностей служащих сыскных отделений и участков, включая их руководителей, выполнение поручений судебных следователей записано черным по белому…

Коллежский советник Владимир Иванович Лебедев был чрезвычайно занятым человеком, чему способствовала его должность: начальник Московского сыскного отделения.

Воловцов и Лебедев были знакомы всего-то чуть более четырех месяцев. Знакомство их состоялось тринадцатого сентября прошлого года, когда Иван Федорович, которому было поручено дело о двойном убийстве в Хамовническом переулке, решил наведаться к начальнику московского сыска, довольно давно проводившему розыскные действия по этому чрезвычайно запутанному делу. Воловцов надеялся на то, что Лебедев поделится с ним информацией, которая, возможно, не вошла в материалы следственного дела без малого годичной давности. К тому же у Ивана Федоровича был интерес и иного плана. А именно: узнать, что думает первый сыщик Москвы об этом деле и его фигурантах. Лебедев хоть и был по самую макушку погружен в дело о готовящемся покушении на великого князя Сергея Александровича[8], убить которого готовилась Боевая организация эсеров, однако Воловцова принял, выслушал и помог. Оказалось, что оба они склонялись к версии, что убийцей супруги и дочери главного пивовара Хамовнического пивоваренного завода Алоизия Осиповича Кара является его младший сын Александр.

Через две с небольшим недели Иван Федорович нанес Лебедеву второй визит. Воловцов придумал план, как взять виновника двойного убийства с поличным. И привлек к исполнению этого плана Лебедева. У них все получилось, как и было задумано Иваном Федоровичем, после чего уже имеющиеся приятельские отношения переросли в дружеские…

Они были во многом похожи. Общий язык они нашли быстро. Так бывает, когда коллеги мыслят одинаково. Еще и возраст их был почти одинаков, и чин они имели равный: оба ходили в коллежских советниках. А еще они ревностно служили Отчизне, были прямолинейны и честны. Общими были даже вкусы и привычки…

Чуть позже, когда судебного следователя Ивана Воловцова отправили на расследование дела об убийстве московского коммивояжера Стасько в Дмитрове, запутанное и даже таинственное (а иных у Воловцова по переезду в Москву и не имелось), Владимир Иванович также помогал Ивану Федоровичу по сыскной части.

Не обошел Лебедева поручениями Воловцов и тогда, когда сделался следователем по особо важным делам. Расследуя дело об убийстве генеральши Безобразовой и ее горничной в Рязани, Ивану Федоровичу понадобилось выяснить личность одного странного человека по фамилии Колобов. И Лебедев опять помог, поручив розыскные действия по Колобову своему лучшему сыскарю, чиновнику по особым поручениям Стефанову. Его-то Воловцов сейчас и имел в виду, когда завел речь с Лебедевым про «порученьице»…

– Есть такой судебный пристав Владислав Сергеевич Щелкунов. Вернее, был, – начал отвечать на вопрос Лебедева Иван Федорович. – Пропал он. Исчез таинственно и бесследно. Никто его не видел с вечера воскресенья десятого января. – Воловцов немного помолчал. – Человек он второй год вдовый, оттого время от времени обращает… обращал на женщин внимание. Так вот, порученьице мое будет заключаться в следующем. Надлежит произвести розыск на предмет связей Щелкунова с женщинами. Выяснить, кто они, есть ли среди них кокотки и дамы полусвета, но главное – разузнать, не видел ли кто из женщин у Щелкунова родимого пятна размером с ноготь большого пальца руки в паре вершков пониже пупка.

Иван Федорович замолчал, ожидая, какие слова скажет в ответ начальник московского сыска. Молчание продолжалось секунд десять-двенадцать.

– Ну у тебя и заданьице, – услышал наконец Воловцов голос Лебедева в трубке.

– Соглашусь, не очень обычное, – отозвался Иван Федорович. – Но очень важное.

– Значит, никак вам, следакам, без сыскарей не обойтись? – не без иронии заметил Лебедев.

– Никак, – снова (и вполне искренне) согласился судебный следователь по особо важным делам. – И еще у меня к тебе просьба…

– А! – саркастически воскликнули на том конце провода. – Уже просьба? Не поручение?

– Просьба, просьба, – повторился Воловцов.

– Ну, говори, что за просьба? – промолвил главный московский мастер сыскных дел.

– Желательно, чтобы моим порученьицем занялся именно Стефанов, – произнес в трубку Иван Федорович.

– Лучшего сыщика хочешь у меня забрать? Почему-то я так и подумал, – насмешливо отозвался Лебедев.

– Не забрать, а временно задействовать в интересах порученного мне дела, – на полном серьезе произнес Воловцов. И добавил: – Полагаю, ты не запамятовал о том, что исполнение поручений судебных следователей является обязательным для…

– Ладно, ладно, не продолжай, – не дал договорить Ивану Воловцову начальник московского сыскного отделения. – Я уразумел.

– Ну, коли уразумел, то телефонируй касательно результатов моего порученьица начальнику уездной полиции, надворному советнику Разумовскому в город Дмитров, – добавил Иван Федорович, глянув на телефонный аппарат. – Или отправь на его имя для меня телефонограмму с ответом на интересующий меня вопрос. На этом все, Владимир Иванович. Да, – спохватился Воловцов, – желательно, чтобы Стефанов прояснил все как можно быстрее. Не резон