Ловкая страсть - Валерий Георгиевич Шарапов

и надел колечко с бриллиантом на палец Даши. Девушка молча стояла, она была в шоке. Француз посмотрел ей в глаза.

— Даша, ты согласна?

— Я… я не знаю. Слишком неожиданно.

— Хорошо, я понимаю, тебе надо подумать. Сделаем так — я прилечу за тобой через неделю. Мне надо кое-что уладить в Париже. Если ты согласишься, то будь к этому времени готова уезжать.

Он поцеловал Дашу в щеку и вернулся к лимузину. Даша, еле сдерживая слезы, пошла к дверям.

Стелла и Никита в ста метрах от дома с удивлением наблюдали за сценой признания.

— Да это пипец как серьезно, — сказала Стелла.

— Все-таки его жалко, — ответил Никита.

— Заткнись, а? Опять бесишь. Поехали уже.

Они поехали за лимузином. У них был четкий приказ — не спускать глаз с француза. Если бы они знали, что произойдет дальше, они бы не спускали глаз с Даши.

А Даша тем временем вошла в дом и приблизилась к лестнице. Она остановилась, почувствовав, что сзади кто-то есть, и резко обернулась. Сбоку от двери молча стояла Рената, она сделала два быстрых шага в сторону Даши. Резкий нокаутирующий удар — и девушка, потеряв сознание, лицом упала на каменный пол.

Француз, насвистывая мелодию из фильма «Мужчина и женщина», зашел к себе в номер. Он включил свет и скинул пиджак. Раздалось деликатное покашливание. Моришаль вздрогнул. В кресле сидел Прохоров. В руке у него был бокал с коньяком.

— Извините, месье Моришаль, за мой французский — давно не практиковал, и за то, что я взял без спросу ваш коньяк. Необыкновенный букет. «Мартин Икс О» мой любимый.

Он сделал глоток. Моришаль подошел к нему поближе.

— Кто вы и что вам надо?

— Мое имя вам ничего не скажет. Фамилия тоже. Довольно распространенная русская фамилия. А теперь по поводу вашего второго вопроса. Ничего такого, что бы вы не смогли сделать, мне не надо. Просто моя компания не заинтересована, чтобы предприятие, ради которого вы совершили вояж в Санкт-Петербург, получило французское финансирование. У нас достаточно своих денег, чтобы самим это сделать.

— Понятно. Вы рейдер?

— Можно и так сказать.

— Насколько я знаю, рейдеры захватывают предприятия, привлекая именно иностранный капитал.

— Совершенно верно. Но я с французами не работаю.

— К сожалению, ничем помочь вам не смогу. Не знаю, как у вас в стране, а у нас рейдеров считают бандитами.

— Ну вот, обозвали бандитом, а я всего лишь бизнесмен. Очень, очень жаль. Не хотелось прибегать к крайним мерам. Не знаю, как у вас в стране, а у нас это запросто. Впрочем, что я говорю. Нет стран, где не существует крайних мер. Разве что в Ватикане, но там папа рулит. Другой менталитет.

— Вы что, бредите, при чем тут папа римский?

— Ха-ха-ха, насмешили. Я не брежу, я просто пытаюсь вести милую беседу.

— Вы собираетесь меня убить? Это ничего не изменит. Отчет я уже отправил в Париж.

— Ничего страшного. Вы ведь можете изменить свое мнение. И отправить еще один отчет.

— Я никогда свое мнение не меняю.

— Похвально. Значит, если вы решили жениться, то уже никогда не передумаете?

— На что вы намекаете?

Прохоров достал из кармана колечко, которое Андрэ подарил Даше.

— Я не намекаю, я говорю открытым текстом — ваша невеста у нас. Если хотите, чтобы она осталась жива, вы должны изменить свое мнение! Это понятно?

Моришаль молча опустил голову. Прохоров поспешил его успокоить.

— Собственно, пока с ней ничего страшного не случилось. А до завтрашнего вечера ваши работодатели должны позвонить в дирекцию предприятия и отказать в сотрудничестве. Вот и все. И ваша невеста уже завтра вечером будет дома. Живая и практически здоровая.

— Как практически? Не трогайте ее! Пожалуйста.

— Пока ее никто и не трогал. Но она связанная в сыром подвале. А время идет!

Прохоров допил коньяк до дна и вышел из номера. Колечко осталось лежать на журнальном столике. Моришаль тяжело опустился в кресло, схватил бутылку коньяка и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.

Полковник Чуньков стоял у окна в конце коридора, он увидел, как Прохоров вошел в лифт. Полковник направился в номер к Моришалю. Через минуту он открыл ключом номер француза и вошел внутрь. Андрэ по-прежнему сидел в кресле и пил коньяк.

— Добрый вечер, месье Моришаль, — сказал по-французски Чуньков.

Моришаль устало на него посмотрел.

— А вы кто?

— Полковник Чуньков, работаю на правительство России, я пришел с вами поговорить. Я знаю о вашем разговоре с господином, который только что ушел. Кстати, его фамилия Прохоров, и вы были правы — он рейдер.

— Вы нас подслушивали?

— Да.

— Значит, вы знаете, что Даша в опасности?

— Знаю. Можете не переживать. Мы ее спасем.

Моришаль выдохнул.

— О, боже. Слава богу! Ведь я не могу изменить свое решение, как требовал Прохоров. Процесс запущен, и я уже не в состоянии ничего изменить.

— Прохоров думает иначе.

— Прохоров — бандит. И методы у него бандитские. Он думает, что насилием можно добиться всего на свете. Он сильно ошибается.

— У нас в стране это довольно действенный способ.

— Не знаю, как у вас в стране, а во Франции рейдера посадить невозможно, только если не поймать на чем-то, не имеющем отношения к финансовой деятельности.

— Вы правы. Доказать его причастность к попытке рейдерства будет трудно.

— Но ведь вы записывали наш разговор? Там же четко понятно, что он похитил девушку.

— Да. Но, как правило, в суде это не проходит. Адвокаты настаивают, что это все провокация и так далее. Нужны более серьезные доказательства.

— Понятно. Таких людей надо убивать при задержании. Другого выхода нет.

— К сожалению, тоже не получится. При задержании он спокойно сдастся и не будет оказывать сопротивления… Теперь про Дашу — она будет проходить по программе защиты свидетелей. Она переедет в другой город и сменит фамилию. Вы ее больше не увидите.

— Как не увижу? Я же сделал ей предложение!

— Но она ведь на него не ответила. Не так ли?

— Но я надеялся… послушайте, ей же во Франции будет безопасней!

— Нет, конечно. Ее там найти ничего не стоит. Мы ее спрячем гораздо надежней и будем охранять. Извините, господин Моришаль, я вам сочувствую. Постарайтесь ее забыть.

Полковник вышел из номера. Моришаль взял бутылку и допил последние капли коньяка.

— Это невозможно. Невозможно. Это совершенно невозможно, — твердил он.

Даша пришла в себя в подвальном помещении. Она сидела на грязном полу, пристегнутая наручниками к трубе. В помещении было темно, слабый свет пробивался из щели под дверью и из узкого окошка, расположенного на уровне головы. Даша пошевелилась и застонала — очень болела голова и хотелось пить. Открылась дверь, и вошел человек бандитского