Филип Керр - Бледный убийца

– Все в порядке, – произнесла фрау Калау, добавив к стопке книг несколько номеров «Немецкого полицейского журнала». – Нельзя научить того, кто не хочет учиться.

Я улыбнулся, оценив ее холодную находчивость, а также прекрасную грудь, обтянутую блузкой.

После окончания совещания я ненадолго задержался в комнате, чтобы побыть с ней наедине.

– Он задал трудный вопрос, на который у меня не было ответа, – сказал я. – Спасибо вам, что пришли мне на помощь.

– Не стоит благодарности, – ответила она, укладывая книги в портфель. Я взял одну из них и взглянул на обложку.

– Знаете, мне бы хотелось услышать ваш ответ. Можно пригласить вас выпить?

Она взглянула на часы и улыбнулась. – Да, пожалуй.

Бар «Последняя инстанция» в конце Клостерштрассе у старой крепостной стены был излюбленным местом полицейских из Алекса и судебных чиновников из ближайшего Суда последней инстанции, по которому бар и получил свое название.

Внутри он был отделан темным деревом. Около стойки из желтой керамики с большим насосом для разлива пива, украшенным сверху фигурой солдата семнадцатого века, стояло огромное кресло из зеленой, коричневой и желтой плитки, тоже украшенное фигурами и головами. Оно производило впечатление очень холодного и неудобного трона, на котором восседал хозяин бара Варншторф, темноволосый бледный человек, одетый в рубашку без воротника и внушительных размеров кожаный фартук, служивший одновременно сумкой для мелочи. Когда мы вошли, он тепло поздоровался со мной, указал на уютный столик в конце зала и принес два пива. Сидящий за соседним столом человек энергично расправлялся с невиданной величины поросячьей ногой.

– Заказать что-нибудь поесть? – спросил я.

– Теперь, когда я посмотрела на него, нет, – сказала она.

– Понимаю, что вы имеете в виду. Это производит отталкивающее впечатление, не так ли? Можно подумать, что, воюя с этим куском, он пытается заслужить Железный крест.

Она улыбнулась, и мы помолчали. Затем она спросила:

– Вы думаете, война будет?

Я посмотрел на свое пиво, будто надеясь прочитать ответ на его поверхности. Пожал плечами и покачал головой:

– Вообще-то я не очень слежу за событиями в последнее время. – И поведал ей о случившемся с Бруно Штальэкером и о моем возвращении в уголовную полицию. – Но разве не вас я должен спрашивать об этом? Ведь именно вы, как специалист по психологии преступника, лучше других можете разобраться в образе мыслей фюрера. Как по-вашему, его поведение подпадает под статью 51 Уголовного кодекса?

Теперь была ее очередь искать ответ на поверхности пива.

– Мы ведь не настолько знаем друг друга, чтобы вести подобные разговоры, не так ли?

– Полагаю, что да.

– Однако кое-что я вам скажу. Вы читали когда-нибудь «Майн кампф»?

– Эту смешную книжонку, которую бесплатно вручают молодоженам? Может быть, именно по этой причине я и не женюсь.

– Ну, а я читала. И обратила внимание на отрывок из этой книги длиной в семь страниц, где Гитлер неоднократно говорит о венерических болезнях и их последствиях. Он заявляет, то искоренение венерических болезней является задачей германской нации.

– Боже, вы полагаете, что он сифилитик?

– Я ничего не утверждаю. Я только рассказываю, что написано в великой книге фюрера.

– Но эта книга появилась в середине двадцатых годов. Если он подцепил это тогда, то его сифилис должен перейти сейчас в третью стадию.

– Вас, возможно, заинтересует, что Йозеф Кан и ему подобные в психиатрической лечебнице Херцеберга – это люди, чье слабоумие является прямым результатом заболевания сифилисом. Для них характерны противоречивость высказываний, перепады настроения, от эйфории к апатии, эмоциональная неуравновешенность. Классические признаки такого больного – слабоумная эйфория, мания величия и приступы сильной паранойи.

– Господи, единственное, что вы забыли – это идиотские усики, – мрачно сказал я и закурил. – Ради Бога, смените тему. Поговорим о чем-нибудь более веселом, например нашем убийце. Вы удивитесь, но я действительно начинаю понимать его мотивы. Я имею в виду будущих молодых матерей. Этих детородных машин, которые будут производить на свет новых солдат для партии. Что касается меня, я обеими руками за эти побочные продукты асфальтовой цивилизации – бездетные семьи с бесплодными от природы женщинами, по крайней мере, до тех пор, пока мы не избавимся от режима резиновых дубинок. Хотя какая разница – одним психопатом больше, одним меньше, если все общество состоит из психопатов?

– Вы плохо знаете то, о чем говорите. Каждый из нас способен на жестокость. Каждый из нас – скрытый преступник. Жизнь – всего лишь постоянная попытка сохранить цивилизованную оболочку. Многие убийцы-садисты понимают, что у них это может прорваться только случайно. Например, Петер Кюртен. Внешне он был таким добродушным, что никто из тех, кто его знал, не мог и подумать, что он способен на такие страшные преступления.

Она порылась в своем портфеле и, смахнув рукой со стола крошки, положила между двумя нашими кружками тонкую книжечку в голубой обложке.

– Это работа Карла Берга, судебного патолога, который имел возможность в течение длительного времени изучать Кюртена после его ареста. Я знакома с Бергом и очень высокого мнения о его работе. Он – основатель дюссельдорфского Института судебной и социальной медицины и некоторое время работал в дюссельдорфском уголовном суде. Книга «Садист» – это, возможно, одно из лучших исследований по психологии убийцы, которое когда-либо было сделано. Могу дать вам ее почитать, если хотите.

– Спасибо. Я прочту.

– Она многое сделает для вас понятным, но чтобы глубже проникнуть в психологию такого человека, как Кюртен, вам следует почитать вот это.

Она снова порылась в своем портфеле. «ШАРЛЬ БОДЛЕР. ЦВЕТЫ ЗЛА» – прочитал я на обложке.

Я открыл книгу.

– Стихи? – Я с удивлением взглянул на нее.

– О, не смотрите с таким подозрением, комиссар. Я совершенно серьезно. Очень хороший перевод, и вы найдете гораздо больше, чем думаете, поверьте мне. – Она улыбнулась.

– Я не читал стихов с тех пор, как зубрил Гёте в школе.

– И что вы о нем думаете?

– Разве могут франкфуртские юристы быть хорошими поэтами?

– Интересное наблюдение. Ну что ж, будем надеяться, что о Бодлере у вас сложится более благоприятное мнение. А сейчас, боюсь, мне пора. – Она встала, и мы пожали друг другу руки. – Когда прочтете книги, можете занести их мне в Институт Геринга на Будапештерштрассе. Он как раз через дорогу от «Аквариума» зоопарка. Мне интересно узнать мнение сыщика о Бодлере.

– С удовольствием, а пока вы можете высказать свое мнение о докторе Ланце Киндермане?

– Киндермане? Вы знаете Ланца Киндермана?

– Немного.

Она посмотрела на Меня с пристальным интересом.

– Для полицейского комиссара в вас слишком много неожиданного. Да, именно так.

Глава 7

Воскресенье, 11 сентября

Я люблю помидоры слегка недозрелые. Сладкие, но в то же время твердые, с гладкой, прохладной кожицей – как раз такие и хороши в салат. Если помидор немного полежит, то его кожица начинает морщиться и он становится слишком мягким, а на вкус даже кисловатым.

То же самое и с женщинами. Только эта, пожалуй, еще не совсем созрела для меня – слишком много прохлады. Она стояла в дверях и нагло рассматривала меня с головы до ног, как бы оценивая мои способности в качестве любовника.

– Что вам угодно? – спросил я.

– Я занимаюсь сбором пожертвований для нужд рейха. – Она состроила глазки и показала матерчатую сумку, как бы в подтверждение своих слов. – Экономическая программа партии. Меня впустила консьержка.

– Вижу. Конкретно, что вы хотите?

Девица удивленно подняла брови, и я подумал: неужели папаша не знает, что ее еще можно лупить, как маленькую?

– Ну, у вас есть что-нибудь?

В ее голосе слышалась легкая насмешка. Довольно смазливая девица. В гражданской одежде сошла бы за девушку лет двадцати, но с этими двумя хвостиками на голове, в грубых ботинках, в аккуратной белой блузке, заправленной в длинную синюю юбку, и жакете из коричневой кожи, какую носят члены Лиги немецких девушек, она выглядела не более чем на шестнадцать.

– Я посмотрю и, может быть, найду кое-что, – сказал я.

Меня забавляла ее манера держаться как взрослая женщина, что похоже, подтверждало слухи о девушках из Лиги, об их сексуальной распущенности, а также о стремлении забеременеть в лагере «Гитлерюгенда» с такой же готовностью, с какой они зубрили историю Германии, обучались шитью и навыкам первой помощи.

– Я думаю, вам лучше войти.

Она неторопливо вошла, с таким надменным видом, словно была одета в норковую шубку. Бегло осмотрелась по сторонам. Похоже, на нее ничто не произвело впечатления.

– Чудесное местечко, – пробормотала она.