Секретная часть - Валерий Георгиевич Шарапов

– Швец, оставайся в коридоре, никого не выпускай…

Это было форменное сумасшествие. С досадным опозданием Кольцов сообразил, во что они вляпались. Шалман гудел, грохотала музыка, веселились люди. Квартира была огромной – просто неприлично огромной. Мельтешили нарядно одетые женщины, мужчины подшофе – кто-то в пиджаках, кто-то уже их скинул, остался в рубашке. Звенели бокалы, рекой текли горячительные напитки. Несколько человек смеялись в коридоре: лысоватый тип в белоснежной сорочке, испачканной вином, рассказывал смешной анекдот. На работников КГБ внимания не обращали. Впрочем, кто-то покосился, сделал недоуменное лицо. Прибыли к самому угару.

В просторной гостиной, оклеенной обоями с вертикальным рисунком, собралось большинство гостей. Огромный стол, стулья сдвинули к стене – гости уже насытились. Стол ломился от яств – коммунизм здесь уже наступил.

Гремели колонки на подоконнике. Гости радостно кричали, хлопали в ладоши. Продукты сдвинули на край стола. На свободной половине танцевала женщина в теле – немолодая, с широким мясистым лицом. Развевались спутанные черные волосы, угрожающе прогибалась столешница. На ногах у дамы были свободные босоножки. Она смеялась, закатывала глаза к потолку, виляла бедрами в такт динамичной музыке. Развевалась пестрая юбка, едва прикрывающая колени, светлая сорочка, подчеркивающая растущий живот. Танцовщица была пьяна – иначе не залезла бы стол. Но не настолько, чтобы с него упасть.

«Влипли», – ужаснулся Кольцов.

Мало им неприятностей, надо еще. Могли бы еще в подъезде насторожиться. В принципе, возможность незаметно испариться оставалась. На них не смотрели. Просто отступить, похлопав в ладоши, а Жарковский, если он здесь, никуда не денется. Но Вадик Москвин все испортил, выступил вперед и грозно проорал:

– Выключить музыку! Комитет государственной безопасности!

Музыку не сразу, но все-таки выключили. Гости недоуменно переглядывались, пожимали плечами. Женщина на столе словно очнулась, удивленно посмотрела вниз. Подбежал дородный охранник – один из тех, что ошивались в подъезде, – помог даме спуститься, стал ей что-то шептать. Женщина нахмурилась, уставилась пронзительным взглядом на майора госбезопасности. Холодная змейка юркнула по позвоночнику. Дама подошла – не такой уж пьяной она оказалась. В фигуре сохранились остатки женственности, а также некоторая миловидность в опухшем лице. Лоб и шея блестели от пота. Трусом майор никогда не был, но в этот момент откровенно запаниковал, захотелось провалиться сквозь землю.

– Галина, может, это розыгрыш? – предположил кто-то из гостей. – А почему нет? Весело же.

– Галина, значит, – продолжал нарываться Москвин. – А отчество у вас есть?

– Малыш, ты издеваешься? – Женщина прищурилась. И вдруг не выдержала, расхохоталась – громко и грубо. Опять ее отвлекли – подбежала рыхлая мадам в брючном костюме, стала что-то шептать. Хозяйка слушала, не сводя глаз с Кольцова.

– Вадик, ты сдурел? – прошептал Вишневский. Он заметно побледнел.

– А что такое? – не понимал чересчур смелый сотрудник. – Кто она такая?

– Кретин… – Вишневский максимально понизил голос, – ты на брови ее посмотри…

Брови, что ни говори, были в папу. Вадик начал соображать, побелели скулы. Галине Леонидовне Брежневой было 53 года. Возраст не мешал устраивать шумные сабантуи, интересоваться мужским полом и пускаться во все тяжкие. Последней любовью Галины был некто Борис Буряце – писаный красавец, сын цыганского барона и один из солистов ансамбля «Ромэн». Этот парень обладал сильным и красивым голосом. Страсть была безумной, Галина влюбилась как кошка, одаривала любовника дорогими подарками, драгоценными камнями, неслась к нему по первому зову. Эта страсть изменила ее до неузнаваемости. Но счастье продлилось недолго – пока все это не надоело ее мужу, заместителю министра МВД Юрию Чурбанову. Об этой связи не знал только ленивый, а лишние позоры Чурбанову были ни к чему. По протекции Галины Буряце взяли в Большой театр, и это стало перебором. Бориса арестовали, повесили на него всех собак: организацию кражи бриллиантов из квартиры цирковой актрисы Бугримовой, причастность к ограблению вдовы Алексея Толстого и даже убийство актрисы Зои Федоровой. Судебный процесс курировал сам Андропов. Незадачливому любовнику дали семь лет и отправили в сибирскую глушь. Галина не могла ничего поделать. Отец умыл руки. Оставшись одна (а это случилось несколько месяцев назад), Галина Леонидовна пошла вразнос, непутевая дочь выдающегося отца погрузилась в разгульную жизнь, вешалась на всех подряд, погрязла в кутежах с обильными возлияниями и прочими непотребствами.

– Родные мои, вы вообще соображаете, что делаете? – у Галины был густой бархатистый голос, насмешливые глаза. Она выпила, но с ног не падала, пристально смотрела на майора. А у того мурашки ползли по коже. Увольнение из органов маячило вполне отчетливо. Ворвались, блин. Ни улик, ни постановления, ни мало-мальского ордера. – Будем увольняться, милейший? – подтвердила Галина Леонидовна. – Вы понимаете, куда пришли и что с вами сделает мой муж? Вы уверены, что уже научились работать?

– А кто у нас муж? – прошептал за спиной Москвин.

– Вадик, не дури… – зашипел Вишневский.

– Мне очень жаль, Галина Леонидовна, – учтиво начал Кольцов. – Это не розыгрыш, а всего лишь недоразумение. Мы не знали, что это ваш праздник. Майор Кольцов Михаил Андреевич, 6-е управление КГБ. Вы вправе обжаловать испорченный отдых, а я готов понести наказание. Проводится операция по задержанию опасного преступника, и есть сведения, что он находится здесь. Мы работаем по горячим следам, и этим обусловлено наше внезапное вторжение.

– Это же не я, майор? – Галина вульгарно засмеялась и сделалась как-то ближе. От женщины пахло странными духами и потом – комбинация не самая изысканная.

Нервы продолжали натягиваться. От смешного до грустного был всего лишь шаг.

– Нет, Галина Леонидовна. Это Владлен Жарковский.

– Владленчик? – удивилась Галина. – Мама дорогая, а его-то за что? Что он натворил?

– Прошу прощения, Галина Леонидовна, это следственная тайна.

– Ну, конечно, у вас повсюду тайны, – снова хриплый смех. Въедливый взгляд царапал, как тупое лезвие, в нем уже не было гнева, появилось что-то похотливое – и это тоже напрягало.

– Галина Леонидовна, еще раз прошу прощения… – Он начинал ненавидеть себя за малодушие. – Вы позволите нам закончить работу, и мы уйдем? Также будем признательны, если этот визит будет считаться недоразумением.

– Эй, народ, Владленчика кто-нибудь видел? – выкрикнула Галина. – Здесь его вроде нет. Но, кажется, был… – Галина Леонидовна задумалась. – А ведь точно, подходил, рассыпался в комплиментах, врал, как я прекрасно выгляжу… Или это было в прошлый раз? – она свела «домиком» свои неповторимые фамильные брови.

– Был Жарковский, Галина Леонидовна, – услужливо отозвался кто-то из клевретов. – Только ему по телефону позвонили, и он убежал. Расстроился очень, даже с вами не попрощался.

– Ах, какая незадача, – покачала головой хозяйка. – Напрасно потратили время и мои нервы, дорогой товарищ… – она прыснула и снова изучила майора прищуренным взглядом.

Напряжение не отпускало. Наталья Прокопьевна в его присутствии звонила на эту квартиру, позвала Жарковского. Подала условный сигнал, чтобы валил оттуда к чертовой матери? Какой? Вроде не было сигнала. Кольцов заскрипел зубами: назвала Жарковского по имени-отчеству… Возможно, в этом и состоял сигнал. И ведь не докажешь теперь. Сама провалилась – должна была и сообщника за собой потянуть, чтобы не так обидно было. Но нет, не стала. Питает нежные чувства к этому любителю баб? И ведь подставила же чекистов, тварь, отомстила в меру сил – не могла не знать, кто будет на вечеринке, наплела про дочь директора ЦУМа. Впрочем, квартира могла принадлежать кому угодно, когда это смущало Галину Брежневу?

– Галина Леонидовна, разрешите осмотреть квартиру? – решился Михаил. – Вдруг он еще здесь? Мы быстро.

– Разрешаю, – вальяжно дозволила «первая советская леди» (почему-то супруге Леонида Ильича этот титул не достался). – Только сам не уходи, пусть твои солдаты это сделают, – в темных и влажных глазах заблестел веселый огонек.

Михаил сделал отмашку: двое, что стояли сзади, испарились. Последующие пять минут он бы с удовольствием вычеркнул из биографии. «Диск-жокей» завел пластинку, загремел «Дом восходящего солнца» в исполнении модной группы «Hot RS». Динамичную композицию насыщали эротические стоны певицы. Народ оживился, задвигался, зазвенела посуда. Сладострастные стенания лились из колонок и никого не смущали.

Галина смеялась, предлагала выпить, нависала над душой дамокловым мечом. Потащила майора к столу, стала наливать, совать в руки бокал. Михаил улыбался, отнекивался, сгорал от стыда. Статный майор госбезопасности явно привлек Галину. Дама предложила выпить на брудершафт, и сама же расхохоталась над своей шуткой. Хихикали лизоблюды, но шибко не лезли, держались на заднем плане.

Кружилась голова от царящей вокруг какофонии. Михаил деликатно отказался от выпивки, пригубил заморскую колу – напиток странный, чуждый нашему народу и явно уступающий отечественному «Байкалу». Галина что-то спрашивала, фривольно поглаживала его по плечу – и внутри все сжималось. Что такого? Женщина «свободная», любовник