Джон Карр - Ньюгейтская невеста

– Не волнуйтесь, дружище. По-вашему, я поверил, что этот ваш молодой щеголь… как бишь его…

– Джемми Флетчер?

– Он самый. Думаете, я поверил, что он пришлет врача, которого вы просили? Я отправил вашу коляску в больницу Святого Варфоломея, как только вы вышли из нее. Она вернется с минуты на минуту.

– Только послушайте его! – фыркнула миссис Роли, покраснев от негодования. – У бедной девочки обычная лихорадка. Черное лекарство вылечит ее, если будет достаточно горьким. Разве я не росла в семье, где было тринадцать детей, и не вырастила четверых собственных?

Тогда в чем же причина ее слез?

– Дик… – заговорил Огастес Роли своим глубоким голосом, словно призрак в пьесе.

Он шагнул вперед. Старик держался прямо и с достоинством, его лысина казалась пыльной от долгой работы в театре. Одежда мистера Роли была поношенной, но чистой и аккуратной, а бледное лицо – гладко выбритым.

– Я не понимаю, Дик. Этот джентльмен, – он кивнул в сторону мистера Малберри, – говорит, что вы были в тюрьме, но больше ничего не объясняет. Эмма и я не знали об этом. Мы предпочитаем ни во что не вмешиваться, особенно в эти дни…

– Особенно в эти дни?

Мистер Роли проигнорировал вопрос.

– Но этот джентльмен упомянул о вашей коляске, а я готов поклясться, что ваша одежда стоит не менее сотни гиней. – Беспокойство сделало его голос менее замогильным. – Надеюсь, вы никого не ограбили?

– Разумеется, нет!

– Разве я тебе не говорила? – воскликнула миссис Роли и расплакалась.

– Сэр, – обратился к нему Даруэнт, – я в неоплатном долгу перед вами за то, что вы и ваша жена сделали для Долли.

– Но мы сделали очень мало!

– Мало? Возможно, вы в самом деле так думаете. Но я уже говорил Долли, что унаследовал кое-какие деньги. Надеюсь, я не обижу вас, напомнив о старом правиле, предписывающем делиться благами?

Мистер Роли бросил на него странный взгляд.

– Я хочу окружить Долли роскошью, о которой она даже не мечтала, – продолжал Даруэнт. – Хочу сегодня же поселить ее в меблированном доме в Сент-Джеймсе…

– В Сент-Джеймсе?!

– И я был бы очень признателен, если бы миссис Роли смогла поселиться там же и присматривать за ней. Разумеется, вместе с вами, – поспешно добавил он, заметив, как супруги обменялись взглядами. – Вы не сможете упрекнуть меня в неблагодарности, сэр.

К своему крайнему смущению, Даруэнт увидел слезы в глазах старого Роли. Но тут послышался резкий голос мистера Малберри:

– Осадите коней, Дик. По-вашему, я смогу подыскать меблированный дом за час или два?

– А когда сможете?

– За день-два – безусловно. А пока что…

– А пока что, – прервал его Даруэнт, – это нужно как-то устроить.

Адвокат задумчиво поджал толстые губы.

– Устроить можно, – буркнул он, глядя в сторону – на затылок мистера Роли. – У вас уже есть дом, Дик, который должен быть вполне сносно меблирован.

– У меня есть дом?

– Номер 38 на Сент-Джеймс-сквер, – спокойно отозвался мистер Малберри. – По закону он является вашей собственностью после вашей женитьбы.

– Верно! – радостно воскликнул Даруэнт. – Я совсем забыл об этом!

– Женитьбы? – вскрикнула миссис Роли, а ее супруг, вздрогнув, попятился к комоду. – Вы женаты, Дик?

Даруэнт быстро посмотрел на Долли, но она дремала и не могла его слышать. Девушка стонала во сне, беспокойно вертела головой из стороны в сторону.

– Откровенно говоря, миссис Роли…

Властный стук побудил миссис Роли броситься к входной двери. Но старый Хьюберт Малберри опередил ее. Он впустил дородного румяного джентльмена. Черная касторовая шляпа и одежда, похожая на траур, контрастировали с его бодрым видом. Посетитель представился мистером Сэмюэлом Херфордом, главным хирургом больницы Святого Варфоломея.

Знаком велев супругам Роли отойти, мистер Малберри быстрым шепотом заговорил с вновь прибывшим. Тот кивал с серьезным видом.

Стоя в крошечной спальне у кровати и сжимая руку Долли, Даруэнт услышал, как хирург кашлянул в дверях.

– Лорд Даруэнт? – осведомился он, снимая шляпу и кланяясь. – Я к вашим услугам.

– Рад вас видеть, сэр.

Даруэнт кратко изложил историю Долли.

– Ради бога, скажите, что с ней и нуждается ли она в операции.

– Мы сделаем все возможное, милорд, – с достоинством отозвался мистер Херфорд. – Если вы будете любезны подождать в соседней комнате, я вскоре сообщу вам результат осмотра.

В гостиной, где самыми ценными предметами были часы с боем на деревянной каминной полке и канарейка в плетеной клетке, мистер и миссис Роли что-то взволнованно обсуждали. Хьюберт Малберри смотрел на них с сардонической усмешкой на губах.

– Я могла бы возненавидеть вас, Дик! – воскликнула миссис Роли, топнув ногой.

– Моя дорогая Эмма, – упрекнул ее муж, сунув руку внутрь жилета наполеоновским жестом, – у нас не было оснований думать, будто намерения Дика в отношении Долли…

– Перестань! – отмахнулась миссис Роли. – Если молодой человек и девушка хотят наслаждаться обществом друг друга, это не касается ни нас, ни священника. Как будто мы с тобой в свое время не делали то же самое!

– Дорогая моя!

– Пусть это беспокоит ханжей! – Маленькая пухленькая женщина вновь разразилась слезами. – Но он женат, Огастес! И его жена…

– Она мне не жена, – прервал Даруэнт. – Ее ожидает сюрприз. Малберри!

– Что, Дик?

– Разве брак нельзя аннулировать, поскольку супружеские отношения так и не были осуществлены? Этот термин всегда меня забавлял.

– Аннулировать можно. – Малберри нахмурился. – Но у меня был разговор с этим старым лисом Крокитом.

– Ну?

– Дедушка вашей драгоценной Кэролайн, – объяснил адвокат, – предусмотрел все. В случае аннулирования брака, разрыва, даже развода, подтвержденного парламентским актом, что почти невозможно, она лишается наследства. Неужели вы не понимаете, что Кэролайн будет сопротивляться изо всех сил?

– В таком случае, – заметил Даруэнт, – нам лучше первыми начать боевые действия.

При мысли о Долли его каждый раз охватывал страх перед операцией. Конечно, этот хирург достаточно опытен, но, когда пациент лежит привязанным к столу, даже алкоголь или лауданум[59] не могут умерить боль.

– Если болезнь Долли не… серьезна, – обратился он к супругам Роли, – вы согласны переехать на Сент-Джеймс-сквер и заботиться о ней? Театр все равно закрыт, и среди лета у вас вряд ли есть там какие-то обязанности.

Даруэнт не понимал причины наступившего молчания.

Канарейка в клетке, свисающей с гнилых досок потолка, начала тихо петь. Супруги обменялись взглядами.

– Очевидно, Дик, Долли не рассказала вам, – медленно заговорил мистер Роли.

– О чем?

– У меня больше нет обязанностей в театре. В конце апреля меня уволили. Можно сказать, с позором.

– Простите мою нескромность, но… как же вы жили с тех пор?

– Честно говоря, Дик, осталось у нас немного. – Мистер Роли избегал его взгляда. – Два фунта восемь пенсов и три фартинга. Мы с Эммой, как последние моты, потратили сегодня пять пенсов на выпивку. – Темные глаза старика блеснули под дрожащими веками. – А вы, Дик, просите нас переехать вместе с Долли как о великой чести! Вы умеете заставить человека не чувствовать себя никчемным, благослови вас Бог!

Миссис Роли отвернулась к окну, чтобы спрятать лицо.

– Не чувствовать себя никчемным, – с горечью повторил Даруэнт. – Почему вас уволили?

Огастес Роли выглядел виноватым. Величавой позы как не бывало. Подняв руки, способные так быстро превратить бутафорский королевский трон в реальный, он посмотрел на них и снова опустил. Позади него слышались заливчатые трели канарейки.

– Я имел неосторожность пролить краску на сапог джентльмена, который шел в артистическую. Он едва взглянул на меня, и я надеялся, что это осталось незамеченным. Но мне сообщили, что он и его четверо друзей подали пять жалоб. Что могла сделать дирекция?

– То, что я не могу упомянуть в присутствии миссис Роли, – ответил Даруэнт. – Могу я узнать имя этого джентльмена?

– Боюсь, он вращается в более высоких сферах, чем наши. Его зовут Бакстоун. Сэр Джон Бакстоун.

Часы на прогнувшейся каминной полке с хрипом пробили половину шестого.

Даруэнт застыл как вкопанный, придерживая рукой серую накидку на левом плече. Его взгляд, внезапно испугавший Эмму Роли, скользнул по циферблату, отметив время, и вновь устремился на мистера Роли.

– Значит, у сэра Джона Бакстоуна имеются целых четыре друга?

– Они его обожают, Дик. Но к чему об этом говорить. В Лондоне нет человека, который бы не боялся сэра Джона.

– Полегче, Дик! – опять вмешался Хьюберт Малберри. – Сядь и успокойся.

В дверях спальни появилась внушительная фигура мистера Херфорда.

– Милорд, – заговорил хирург, заставив супругов Роли обернуться, – вы хотели знать, нуждается ли пациентка в операции. Позвольте вас заверить, в этом нет надобности.