Дон Кавелли и мертвый кардинал - Конти Дэвид

— Теперь уже нет. Согласно Латеранским соглашениям,[37] папа имел право на владение собственным флотом, но последнее судно, принадлежавшее Ватикану, было списано в начале пятидесятых годов.

— Черт возьми! Что же тогда? Вчера ночью я погуглила про корабль святейшего отца, но нашла там только про неф и корабль веры, но ни одного настоящего транспортного средства.

— «Корабль веры»… — Кавелли скептически приподнял бровь. — Это слишком абстрактно. К чему нам это отвлеченное понятие, что нам с ним делать?

Девушка выглядела разочарованной.

— Мой дядя написал, что вы — один из немногих, кто сможет понять его намеки, потому что родились и живете здесь. Разгадка должна иметь какое-то отношение к Ватикану.

Кавелли недоуменно покачал головой.

Пия строго посмотрела на него.

— Ну, подумайте хорошенько. Вдруг где-нибудь здесь висит фотография яхты папы римского?

— Картина? Ваш дядя писал, что первая подсказка находится на корабле папы. Скорее всего, это должно быть настоящее судно.

Мимо них, с интересом прислушиваясь к рассказу гида, прошла группа шведских туристов. Кавелли не понимал по-шведски, но одно слово, из тех, что долетели до него, он разобрал: «Браманте».[38] Он в замешательстве хлопнул себя ладонью по лбу. Помимо создания первого проекта собора Святого Петра, этот архитектор известен тем, что спроектировал знаменитую «лестницу Браманте», которая находится в башне, ныне относящейся к музеям Ватикана. По ее спирально закрученным пролетам при желании даже можно подняться верхом на лошади. А прямо перед башней находится…

— Я идиот! Кажется я, наконец, понял, что имел в виду ваш дядя, когда писал о корабле папы. Это же так очевидно.

— И что же это такое? — взволнованно воскликнула Пия.

— Пойдемте со мной, — он решительно направился к главному входу, и девушка поспешила за ним сквозь толпы туристов так быстро, как только могла.

Они пересекли притвор и вышли наружу. Кавелли надел солнцезащитные очки. Она достала из сумочки крошечный карманный вентилятор и поднесла его к лицу.

— Сумасшедшая жара! Как местные жители выдерживают подобное каждый день?

— Люди здесь очень точно знают, в какое время можно выходить из дома.

Мимо них прошел священник в черной плотной сутане. Пия посмотрела ему вслед.

— Знаете, почему я ни за что стала бы священником в Ватикане?

— Да. Но я подозреваю, что вы имеете в виду какую-то другую причину.

— Потому что здесь даже в самую сильную жару нельзя выйти к морю и полежать на пляже в купальном костюме.

— Это вполне возможно, без проблем.

Пия недоверчиво взглянула на него.

— Вы меня дурачите. Епископы в плавках… Даже я считаю такое неуместным.

— Все считают это неуместным, поэтому недалеко от Рима есть пляж только для представителей духовенства.

Девушка весело хихикнула.

— Папа в маске для дайвинга и ластах? Вот бы взглянуть хоть одним глазком!

Они прошли тем же путем, которым Кавелли пришел сюда. Возле ворот Святой Анны он кратко кивнул гвардейцу:

— Девушка со мной.

Гвардеец равнодушно поздоровался.

XXIII

— Где корабль? — Пия едва сдерживала волнение. — У вас дома? Я так и знала!

— Нет, не у меня дома.

— Логично. Значит, в квартире моего дяди! Надо было мне сразу догадаться.

— Нет, и не там.

— А где же тогда?

— Скоро увидите.

Они прошли мимо Банка Ватикана и Главного почтового отделения, свернули направо и, пройдя через ворота, оказались на Виа Салита деи Джардини. С этого места Кавелли указал на фонтан, находившийся примерно в ста ярдах от них, и торжественно произнес:

— Разрешите представить: папский корабль.

Перед ними предстал большой прямоугольный бассейн, пристроенный к стене дома, а в нем — модель испанской галеры. Около шести футов в длину и около семи футов в высоту, если считать до верхушки мачты. Из пушек, высовывавшихся из боковых портов корабля, хлестали струи воды. Пия рассмеялась от восторга.

— Здесь есть все, что надо для счастья. Не хватает только детской игровой площадки.

Он мотнул головой куда-то вправо.

— Неподалеку есть и площадка для детей швейцарских гвардейцев.

— Если бы я росла среди них, то с удовольствием бы прокатилась на этом корабле.

— Верю, но, вероятно, вам бы никто этого не позволил, ведь это — произведение искусства семнадцатого века.

Девушка вдруг резко посерьезнела.

— Первая подсказка находится на корабле папы.

Он в задумчивости приблизился к фонтану.

— Ваш дядя нашел хороший тайник: сюда почти никто не забредает, а галера окружена водой. Нормальный человек сюда ни за что не полезет.

Пия тщательно осмотрела переднюю часть корабля, а затем медленно прошла вдоль левой стороны фонтана, чтобы рассмотреть корму. Кавелли двигался вдоль противоположной стороны, внимательно разглядывая нос галеры.

— И что теперь? — спросила она.

— Ничего не видно. Но ведь в письме говорилось: «на корабле»… — Кавелли задумчиво почесал голову. — Интересно, как у кардинала получилось незаметно поместить что-то на галеру? Не мог же он просто залезть в фонтан?!

— А почему бы и нет? Если никто не видит…

— Это вряд ли. В Ватикане насчитывается более пяти тысяч камер. Хотя, возможно, что ваш дядя приходил сюда ночью. В то время, когда ворота закрыты, безопасность тут соблюдают, так сказать, по-итальянски.

Он взглянул на наручные часы.

— К сожалению, стемнеет еще не скоро. Вы голодны? Как вы смотрите на то, чтобы пойти куда-нибудь поесть?

Он уже отошел от фонтана на несколько шагов, когда, наконец, заметил, что Пия вовсе не собирается следовать за ним. К своему ужасу, Кавелли обнаружил, что она сняла туфли и пробирается через бассейн в сторону галеры.

— Пия, немедленно выходите оттуда, вас же увидят! А я за вас отвечаю!

— Сейчас, сейчас, — она уже добралась до корабля.

Сначала девушка перегнулась через борт и осмотрела всю палубу, но, по-видимому, не обнаружила там ничего интересного. Потом заглянула внутрь через один из пушечных портов.

— Черт, ничего! — выругалась она, направляясь к корме.

— Синьорина!

Их резко окрикнул один из швейцарских гвардейцев, который заметил беспорядок на вверенной ему территории и теперь быстрыми шагами приближался к нарушителям. Он выглядел разъяренным. Кавелли, в свою очередь, тоже почувствовал, как в нем поднимается волна гнева. Эта женщина ставит его в очень неловкое положение!

— Пия… сию же секунду вылезай!

— Еще минуточку, — отражаясь от бортов корабля, ее голос звучал слегка приглушенно, и эхо, словно издеваясь, повторило ее слова. Тем временем гвардеец добрался до фонтана. Его тон не предвещал ничего хорошего.

— Синьорина, выходите из воды. Немедленно!

Кавелли откашлялся.

— Прошу прощения, эта дама со мной.

Гвардеец, до сих пор не обращавший на него никакого внимания, повернулся в его сторону и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, узнав Кавелли, смешался. Когда же он все-таки заговорил, его слова прозвучали предельно вежливо.

— Синьор Кавелли, но позвольте, так же не принято.

— Я знаю. Конечно же, нет. Просто эта дама хотела… э-э…

— Извините, у меня кое-что упало в воду. — Пия выбралась из фонтана и прямо босиком подошла к ним. В руках она держала нечто прямоугольное, завернутое в пластиковый пакет.

— Еще раз извините, больше такое никогда не повторится, — она обезоруживающе улыбнулась гвардейцу. Тот взглянул на предмет, потом на девушку, потом на Кавелли.

— Понимаю. — Швейцарец кивнул, снова посмотрел на Пию, быстро приложил руку к шлему и удалился, сохраняя при этом необыкновенное достоинство.

Девушка посмотрела на Кавелли, сохраняя самое невинное выражение лица.

— Вот видите, ничего страшного. Ватиканские стражи очень любезны. Даже не знаю, почему вы так расстроились. — Она вызывающе усмехнулась. — В Риме никто не станет строго осуждать девушек, которые плещутся в фонтанах. Разве вы не знаете этого фильма Феллини?