Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.

Может быть, взрослые представители праобщин в театрализованном представлении образовывали круговое движение. Этим в сторону отбрасывались дети, больные, увечные и старики и необходимо было иметь ловкость смекалку, смелость и напористость что бы подростку влиться в такой круговорот.

Если подросток, не важно какого пола, не мешал выполнению данного «прототанца» - показа эпизодов охоты, а правильно сопереживая её моменты, вливался в это представление на правах его члена и выполнял какую-либо функцию, то значит, он полностью понял своё место в группе охотников, и его уже не прогоняли, когда он выходил со всеми на охоту. Если же мешал представлению, то его просто выдворяли с предназначенной для этого действа площадки, где происходило данное мероприятие. Это говорило о том, что данный подросток, не до конца усвоил процесс охоты. И только когда молодой хабилис или на дальнейшем этапе эволюции - архантроп мог перенести заученные много раз операции охоты на другие охотничьи процессы, только тогда можно было считать данные информационные материалы усвоенными, а учебный процесс законченным.

Только таким способом и на этих условиях молодые представители популяций поздних хабилисов, а затем и архантропов могли и начали вливаться в коллективы охотников. Только так мог идти отбор в эти группы молодых членов популяций. Других способов просто не существовало. Детское бессознательное подражание сменялось у подростков подражанием с большой долей осмысления. Хотя необходимо отметить, что в данном случае оно выступало как имитация, что уже предполагало некоторое абстрагирование от непосредственного подражания элементам охоты. В процессе повторения этих элементов начинало конкретизироваться такое психологическое явление как ассоциация по смежности*, когда актуализация и активизация одного момента охоты влекло за собой проявление другого благодаря их совпадению во времени и пространстве. В то время стала формироваться и активно функционировать ассоциативная групповая память на двух формах ассоциации: по смежности, применяемой при обучении охотничьим приёмам и сходству по внешним признакам при изготовлении орудий, а так же по существенным признакам необходимым в зарождающемся собирательстве. Понимание в процессе охоты индивидуальной роли каждого члена охотничьей группы, можно было ожидать только у непосредственных предков Homo Sapiens.

 Ассоциативное мышление развивалось уже продолжительное время. Фактически у всех млекопитающих существует ассоциативный отдел мозга. Конечно его площадь у видов разная. У человека данный отдел занимает 20%, у приматов 12 – 14% поверхности коры мозга. Так, что можно предположить, что у поздних гоминид и гоминин он занимал 16 – 17%. Данный отдел формируется в теменной области обеих полушарий на стыке зрительной, слуховой и соматосенсорной районов коры мозга и в любой из этих областей обеспечивает оценку причинно-следственных и временных связей. Просто с самого начала связей между психическими формами, такими как двигательные акты, ощущения, восприятия и т.д. было мало и соответствовало сложности жизни, но на каждом этапе эволюции их становилось больше, и они становились многовариантнее. В то время ассоциативное мышление было основополагающим в психике гоминид и формирование роботизации их поведения вытекало именно из данного вида мышления и определяло как их сознание, так и поведение.

Таким образом, подростки обоего пола впервые могли выйти на охоту в составе охотничьих групп только тогда, когда усваивали всё, что необходимо для данного мероприятия и не просто выучили, а ещё умели применять приёмы охоты со всеми необходимыми предосторожностями. Это оставило неизгладимый след в социальной жизни у всех последующих форм сукцессионного ряда наших предков. Поэтому в обществах первобытных народов и племён всякое новое начинание выливалось в строгое выполнение целого комплекса запретов. Это был своеобразный инструктаж по технике безопасности. Фактически все обычаи и традиции, с которыми происходят начинания новых мероприятий и были направлены на то, что бы оградить человека, а особенно молодого, от опасностей. Это потому, что ещё со времён поздних хабилисов подсознательно осознавалось, что всё новое в окружающем мире представляло для них потенциальную угрозу.

Из-за зарождающихся запретов, которые на данном этапе эволюции работали только в охотничьих мероприятиях, коллективы охотников были крайне консервативны в основных способах и приёмах охоты на животных. Методы и приёмы охоты передавались из поколения в поколение как культурное наследие и отклонения от них, которое было возможно из-за остатков индивидуальной жизни их далёких предков (которые остались и в нас), строго карались. Точность копирования основных приёмов была жизненно необходима и только поэтому у современного человека проявляется врождённая способность и склонность к точному копированию каких-либо действий со стороны обучаемых, с некоторой долей инноваций если это необходимо, но не более того.*

Обучение охотничьим приёмам молодых гоминид предполагало наличие у них способностей к транспонированию на себя последовательности действий с зачатками элементов планирования своих возможностей в общем процессе охоты. Кроме того, большое значение, а возможно и самое главное, в процессах обучения подростков имело внушение, происходившее во время театрализованного действа, как возможность влияния на их психическую сферу с помощью коллективных соотношений надстроек протокартины мира с опытом охотничьих мероприятий. Эффективное действие внушения было возможно потому, что отсутствовал феномен внутреннего «Я»*, с его сознательностью и самое главное критичностью при восприятии окружающей действительности. Это было возможно ещё и при отсутствии целенаправленного активного понимания в огромный временной период, где отсутствовал анализ как основной психологический феномен при логических формах деятельности мозга. Окончательное приобретение новых конфигураций поведения, т.е. научение заканчивалось тогда, когда в мозгу юных гоминид происходило обобщение всего процесса, и они начинали понимать всю картину охоты. Только после этого начиналось более эффективное усвоение необходимых норм поведения.

В течение показательного представления подростки присваивали не только информацию об охоте как процессе, но и способ мышления. В сценариях охоты, как мы уже знаем, была как культурная информация, так и социально-статусная общего процесса взаимодействия. Там определялось, что добыча и доставка убитого животного или животных не просто акт доброй воли, это было познание, социально значимого процесса, через действие БАВ, который влиял на проведение сценариев охоты, и это уже было определено культурно. Поэтому не нужно думать, что охота была просто процессом добывания съедобного материала, она имела и глобальный социальный смысл для каждого коллективного формирования в целом, какие бы формы он не принимал. Советский психолог Б.Г. Ананьев в своих трудах выделил три социальных вида деятельности: труд, познание и общение. Начало их именно в человеческих качествах было определено в праколлективах поздних хабилисов, ранних архантропов. Таким образом, необходимо отметить, что именно охота сделала человека человеком.

 Вливание подростков в качестве учеников в коллективные театрализованные представления охотников происходило, как предполагает автор, в возрасте 13 – 14 лет. Это косвенно подтверждается в современных исследованиях удовлетворённостей у представителей младшего подросткового возраста. В этом возрасте определяется наибольшая значимость роли учителя в формировании удовлетворённости в разных секторах жизнедеятельности школьников. Важно отметить, что в 11 – 12 лет удовлетворённость, как показал корреляционный анализ, определяется развитием коммуникационного потенциала. Это позволяет предположить, что к этому возрасту, подростки может быть даже уже ранних архантропов, полностью овладевали коммуникационными достояниями данного вида, а конкретнее охотничьей группы своей популяции или праобщины. Новизна отношений с подростками, как с полноправными членами охотничьих коллективов, вызывали у сверстников очень эффективное запоминание деталей процессов охоты, поведения животных, особенностей ландшафта, приёмов использования орудий охоты и т.д. Кроме этого вырабатывалась способность к обособлению от ненужного потока информации, который поступает в мозг непрерывно, что способствовало выработке определённого поведения. В данном возрасте и примерно до 14 лет эти вопросы впервые занимают доминирующее положение. В связи с этим в 13 – 14 лет у подростков начинали стабилизироваться психологические состояния на новом уровне. Это могут, хотя и косвенно подтвердить современные исследования, где в 13 – 14 лет все компоненты такого психологического феномена как удовлетворённость образуют единую структуру. В данном возрасте подростки поздних гоминид уже объединялись в единую группу, которая воспринимала общие положения охотничьих мероприятий и их умение пользоваться орудиями убийства.