К. Сэнсом - Соверен

— Вы говорите о сержанте Ликоне? — В голосе Барака звучало откровенное изумление.

— Может статься, этот парень вовсе не так простодушен, как кажется. С тех пор как старый законник из Халла рассказал мне историю о Сесиль Невиль и лучнике, я все время думаю о том, как сложилась судьба этого малого по фамилии Блейбурн. Судя по всему, приехав из Франции, он вернулся на свою родину, в Кент. Возможно, у него была семья, жена и дети. Знали ли они о его прошлом? Я полагаю, признание, которое Блейбурн сделал на смертном одре, долгое время хранилось у его родных. И лишь перед самым восстанием документ доставили в Лондон, а потом в Йорк.

— Ну, и при чем здесь сержант Ликон? — возразил Барак. — Уж кто-кто, а он совершенно не похож на убийцу.

— Я и не говорю, что он убийца. Тот, кто ударил меня по голове, возможно, вовсе не собирался меня убивать. А Бродерик, как вы сами знаете, был давно одержим желанием лишить себя жизни. И тот, кто ему помог, лишь избавил осужденного на смерть от лишних мучений. Ликон вполне мог оглушить Редвинтера, помочь Бродерику повеситься и лишь затем отправиться к Малевереру. Что до пьяных солдат, не исключено, сержант сам подсунул им флягу с пивом.

— Вроде все сходится, — выдохнул Барак. — Но…

— Знаю, что вы хотите сказать. Этот славный парень совершенно не похож на заговорщика. Я тоже проникся к нему симпатией. И чувствовал свою вину перед ним и его родителями, которые лишились своей фермы не без моего участия. Я даже предложил ему добиться повторного рассмотрения тяжбы.

— А кто сейчас охраняет Редвинтера? — после недолгого раздумья спросил Барак. — Сержант Ликон?

— Да.

— Вам надо сообщить о своих подозрениях.

— Малеверер меня и слушать не станет, — возразил я. — Он уже нашел виноватого.

— И все же вы должны с ним поговорить.

— Может, вы и правы, — вздохнул я. — Но боюсь, чаша терпения Малеверера скоро переполнится и он обрушит на мою несчастную голову громы и молнии.

Некоторое время мы молча наблюдали за волнами, которые с шумом разбивались о борт, орошая палубу дождем брызг. Потом до нас донесся голос с высокой мачты:

— Земля!

В Ипсвиче, милом маленьком городке, мы провели четыре дня. Неполадки с рулем оказались серьезными, и устранить их было не просто. Пока корабль находился в доке, мы переселились на постоялый двор. Джайлс оставил всякие попытки казаться бодрым и крепким; целыми днями он лежал в постели с посеревшим от боли лицом и на все вопросы отвечал коротко и неохотно.

Я внял совету Барака и отправился побеседовать с Малеверером. Он остановился в лучшей городской таверне, превратив одну из комнат в кабинет. Неведомо где ему удалось раздобыть письменный стол, на котором тут же выросла гора бумаг. Когда я вошел, сэр Уильям что-то писал. Вид у него был утомленный, даже багровый румянец на щеках потускнел. По своему обыкновению, он встретил меня до крайности неприветливо.

— Я занят, мастер Шардлейк, — буркнул он, сдвинув брови. — Необходимо подготовить подробный доклад для Тайного совета.

— Постараюсь не злоупотреблять вашим вниманием, сэр Уильям. Но в голову мне пришли кое-какие соображения относительно смерти Бродерика, и я решил сообщить их вам.

Малеверер испустил тяжкий вздох, однако отложил перо.

— Ну?

Когда я изложил свои подозрения относительно Ликона, на лице Малеверера выразилась величайшая досада.

— И когда вам только надоест плести ерунду! Ликон мог давным-давно убить Бродерика. Зачем ему было ждать, пока мы выйдем в море? — процедил он.

— На самом деле выбрать удобный случай сержанту было не так просто, — возразил я. — Он редко оставался с заключенным наедине. Рядом постоянно находился Редвинтер и солдаты. Подходящая возможность ему подвернулась лишь на корабле.

— Единственная вина Ликона в том, что он недоглядел за своими олухами и позволил им напиться, — отрезал Малеверер. — Я сообщу об этом в своем докладе, и сержант понесет наказание. Но какого черта ему убивать Бродерика?

— Это мне не известно, сэр Уильям. Я знаю лишь, что при желании он мог это сделать. К тому же он родом из Кента. Помните, что я рассказывал вам о Блейбурне?

— Ради всего святого, не упоминайте этого имени. Как говорится, и стены имеют уши. Я приказал вам выбросить все это из головы. А вы, я вижу, никак не можете успокоиться.

— Простите, сэр Уильям, но я действительно не могу не думать о том, что узнал. Вполне вероятно, признание, которое я начал читать, хранилось у кого-то из потомков Блейбурна и…

— Хватит с меня ваших измышлений! — перебил Малеверер. — Тем более все они построены на пустом месте. К вашему сведению, большинство солдат, сопровождавших короля во время путешествия, родом из Кента. Сержант Ликон служит уже пять лет и проявил себя с наилучшей стороны. За исключением недавнего промаха, за ним не числится никаких нареканий.

— А разве не странно, что столь безупречный служака проявил досадную беспечность именно сейчас? Это само по себе наводит на подозрения.

— Похоже, подозрительность превратилась у вас в настоящую манию. Не иначе, тому виной все эти покушения на вашу драгоценную жизнь. Вы так перетрусили, что в каждом готовы видеть преступника. И что самое печальное, имеете наглость досаждать мне своими бреднями.

Малеверер широким жестом указал на дверь:

— Проваливайте! И не вздумайте являться ко мне вновь.

После того как мы оставили Ипсвич, дурные приметы, судя по всему, утратили свою силу. По крайней мере, плавание продолжалось без всяких приключений, и через четыре дня, первого ноября, мы вошли в Темзу. Стоя у перил, я наблюдал, как корабль разрезает носом спокойные воды дельты. Берега тонули в туманной дымке. Подобно всем прочим пассажирам, я устал, продрог и хотел лишь одного — скорее спуститься на землю. Вскоре в тумане начали вырисовываться контуры лондонских зданий, над которыми возвышался мрачный силуэт Тауэра. Корабль быстро шел по направлению к порту Биллинсгейт.

Барак и Тамазин, поднявшись на палубу, остановились рядом со мной. Тамазин взглянула на меня с некоторым смущением. Я ответил ей улыбкой, ибо не имел ни малейшего желания усугублять возникшую меж нами неприязнь.

— По какому поводу такой трезвон? — спросил Барак.

И действительно, колокола во всех городских церквях выводили свои песни.

— Говорят, в честь королевы Кэтрин, — откликнулась Тамазин. — Сегодня король приказал отслужить торжественные службы во всех церквях. Он хочет поблагодарить Бога за то, что тот послал ему наконец хорошую жену.

— Лучше не бывает, — едва слышно произнес Барак.

— Пусть король и его супруга разбираются между собой сами, — так же тихо сказал я. — А нам лучше обо всем забыть. И заняться делами, которые ждут нас в Лондоне.

— Ох, неужели мы наконец вернулись в Лондон? — протянула Тамазин. — Последние полтора месяца я только об этом и мечтала.

— Как и все мы, — кивнул я. — Мне надо спуститься вниз, к мастеру Ренну. Сказать ему, что Лондон уже виден.

Спустившись по лестнице, я открыл дверь каюты Джайлса. Как и всегда в последнее время, он лежал, погрузившись в дрему. Приход мой разбудил его. Он открыл глаза и поглядел на меня с печальной улыбкой.

— Мы почти прибыли, — сообщил я.

— Знаю. Я слышал крики матросов. — Джайлс испустил вздох и произнес: — Итак, добрался до Лондона.

— Как вы себя чувствуете?

— Неплохо. Сейчас я встану.

— Когда мы окажемся у меня дома, вы должны будете отдохнуть в течение нескольких дней. А мы с Бараком тем временем сходим в Грейс-Инн и наведем справки относительно вашего племянника.

— А может, не стоит спешить? — возразил Джайлс. — Если вы не против, подождите, пока я смогу составить вам компанию. Видите ли, мне не хочется, чтобы племянника привели к одру немощного старика, — произнес он с неловким смехом. — Будет намного лучше, если я во время нашей встречи буду твердо стоять на ногах.

— Мы поступим так, как вы того хотите, Джайлс. Уверен, вы вскоре окрепнете. Я попрошу моего старого друга Гая осмотреть вас. Он аптекарь, но заткнет за пояс любого доктора.

— Это тот испанский мавр, о котором вы рассказывали?

— Он самый. Уж конечно, он найдет средство, которое придаст вам сил и избавит от боли. А я сделаю все, чтобы вам у меня было хорошо. Джоан, моя домоправительница, — добрейшее существо на свете. Она еще надоест вам своими заботами.

Сердце мое радостно сжалось, предчувствуя возвращение домой.

«Первое, что я сделаю, — займусь делом Билкнэпа», — пообещал я себе.

— Вы так добры ко мне, — тихо произнес Джайлс. — Словно родной мой сын.

Я ничего не ответил, лишь сжал его руку.

— Собирайтесь и выходите на палубу. Мы будем ждать вас там.

Поднявшись на палубу, я увидел большую лодку, которая покачивалась на воде у самой пристани. В лодке сидело с полдюжины солдат, вооруженных пиками. Конвой, который доставит Редвинтера в Тауэр, догадался я.