Охота на охотника - Валерий Георгиевич Шарапов

Чердачный люк был заперт на навесной замок. Майор не поленился, поднялся к люку, подергал замок. Все заперто, скобы надежно приварены. Спустился на пол, медленно двинулся вниз. Постоял у квартиры Шаламовых – там было тихо, как в склепе. Видно, Рогачева спряталась и отгоняла злых духов. Вспомнился «Вий» с Куравлевым – жуть кромешная. Первый и единственный советский фильм ужасов. Незачем такое снимать, пугать советских граждан… Он проигнорировал лифт, стал спускаться по лестнице, добрался до первого этажа. К входной двери вела короткая лестница. В обратном направлении еще одна – запасной выход. Электричество в этом коридоре не работало, неприятно пахло, мусор валялся под ногами. Дверь черного хода была аналогично заперта на замок. И в дополнение заколочена досками крест-накрест. Почему? Для чего? Великая загадка. Видно, ответственные лица давно не получали тюремные сроки за намеренное вредительство. Сколько было случаев, когда люди гибли – при пожаре, наводнении, землетрясении, – не имея возможности выбраться из здания… Он убедился, что проход надежно перекрыт, вернулся на лестничную площадку. Стаптывать подошвы уже не хотелось – вызвал лифт. В недрах шахты загудело, разъехались двери. Хлопнула подъездная дверь.

– Ой, подождите… – женщина средних лет, прихрамывая, взбиралась по лестнице. Она несла авоську с хлебом и кефиром. Алексей придержал двери, пропустил гражданку.

– Вот спасибо… – она, отдуваясь, проникла внутрь. – Вам какой?

– Седьмой.

– А мне девятый, последний… – она нажала на цифру «семь».

Лифт тащился как гусеница. Гражданка украдкой поглядывала на незнакомого пассажира, но вопросов не задавала. Алексей созерцал ее авоську. Помимо упомянутого, там лежало по пачке соды и соли. Потрясающее чувство юмора у раздавленных гнетом дефицита граждан – назвать веревочную сетку авоськой. «Авось что-нибудь да куплю». Существовали также тряпичные сумки с ручками. Их называли «небоськами».

Лифт остановился на седьмом этаже, майор вышел, вежливо кивнув соседке. Та тоже кивнула, проводила незнакомца настороженным взглядом. Он вошел в квартиру, аккуратно притворив за собой дверь. Посторонних в жилище не было (себя он таковым не считал), хозяева не вернулись. Даже Рогачева пропала! Он стал блуждать по комнатам, заглянул в санузел. Воистину чертовщина! Если бы Рогачева покинула квартиру, он бы где-нибудь с ней столкнулся. И не могла она уйти без разрешения. Алексей сунулся в кладовку, зацепил, нащупывая выключатель, старый фотоувеличитель, схватился за него, предотвращая «осыпь». Как не поверить в это мракобесие! Пронзительно заверещал телефон на полированной тумбочке у дивана. Алексей вздрогнул, уставился на него, как вождь пролетариата на мировую буржуазию. Телефон надрывался, действуя на нервы. Помявшись, он вынул носовой платок, приложил к трубке, снял.

– Слушаю. – В трубке стояла гробовая тишина. Он повторил: – Слушаю, кто это? – Снова никто не отозвался.

Текли секунды, и на другом конце провода оборвали связь. Он положил трубку на рычаг, хмуро на нее уставился. И кто бы это был? Официальные лица не стали бы молчать. Кожа немела, жуть какая-то нагнеталась. Скрипнув зубами, он продолжил обход жилища, заглядывая во все углы. С головой сегодня были проблемы! Лишь в последнюю очередь он заглянул на лоджию, где и застал живую и здоровую Рогачеву. Она как-то дернулась, смутилась.

– Вот ты где… Скрываемся от потусторонних сил, товарищ капитан?

– Алексей Петрович, это не смешно, – проворчала сотрудница.

– Конечно, не смешно, – согласился Алексей. – Пропала семья, которую я очень хорошо знаю, и ума не приложу, что с этим делать. Пропала маленькая девочка, которой в пятницу исполнилось четыре годика, и это еще больше вгоняет в ступор. Шаламов не просто мой бывший родственник, но и человек, владеющий государственными секретами. Если имеешь полезные мысли, Татьяна Васильевна, то с удовольствием тебя выслушаю. Ты курила? – он настороженно потянул носом.

Лоджия была закрыта с трех сторон, запахи пропадали не сразу.

– А вы мне папа, чтобы запрещать? – дерзко заявила Татьяна и стала покрываться пунцовыми пятнами.

– Да проснись, – фыркнул Алексей. – Я тебе даже на старшего брата не тяну. Хоть обкурись, но помни, что не все мужчины это ценят.

Он закурил, облокотился на ограждение, с удовольствием втянул ядовитый дым. Стереотипы вжигали в массы каленым железом. Всякий раз, когда он брался за сигарету, видел лошадь, умирающую от капли никотина. Вид с лоджии за двое суток не претерпел изменений. Казалось, минуту назад он стоял здесь с Вадимом, откровенничали о работе, еще о чем-то…

Двор жилого дома «образцового содержания» (особенно в районе черного хода) жил своей мирной жизнью. Ковырялась детвора в оттаявшей песочнице, собачники выгуливали своих болонок и овчарок. На ограждении соседней лоджии лежал упитанный черный кот и пристально смотрел на майора госбезопасности. Он не падал, хотя одно неловкое движение… и ты уже «парашютист». Смотреть на него без содрогания было невозможно. Но кот не видел в своей позе ничего необычного. Он сладко зевнул, поднялся на четыре лапы, потянулся, выгнув спину, и спрыгнул – слава богу, на лоджию. Майор облегченно выдохнул. Что там про встречу с черными котами-самоубийцами? Все лоджии сверху донизу прорезала пожарная лестница – ради нее в бетонных плитах вырезали квадратные отверстия. Проемы оснащались стальными люками. Граждане самовольно приваривали скобы и запирали их на замки. Приватность была важнее безопасности – пока не грянул гром. У Вадима Шаламова проход на верхнюю лоджию был заперт на замок – основательно проржавевший. Беспечность и безответственность населения просто поражала. Не думают о себе – подумали бы о своих малолетних детях…

Из-за угла вывернул старший лейтенант Зорин. Он деловито шагал по асфальтированной дорожке. Появилась возможность полюбоваться его макушкой. Сотрудник свернул к подъезду, кивнул бабушкам на лавочке, как старым знакомым. Видно, уже пообщались. Бабушки проводили глазами юного чекиста, а когда хлопнула дверь, стали его обсуждать. «Теперь весь район будет в курсе произошедшего», – недовольно подумал Костров.

– Не похоже, что эти люди ушли из квартиры по своей воле… – замогильным голосом вымолвила Рогачева. Она не видела идущего с задания Зорина. – В квартире все так, будто еще минуту назад они занимались домашними делами… Вышли и не вернулись. Как такое может быть? Одежду и обувь не трогали, документы на месте. Глазунье в сковородке не меньше двух суток, ее даже не доели. Кто-то позвал – и вышли в чем были? Но почему с ребенком? Я не нашла домашних тапочек. Ты видел хоть одну пару? Ходили босиком – и даже маленькая девочка?

– Чушь, – буркнул Алексей. – В тапочках они всегда ходили – как все обычные люди.

– Вот и я так подумала. И где они? Есть старье в пенале в прихожей – но им уже лет сто, просто страх божий. Наши люди ведь ничего не выбрасывают? Словно позвал кто-то