Секретные люди - Николай Свечин

и побежал к шоссе. Догонять его у поручика не было ни времени, ни сил, и он направился в штаб.

К его удивлению, обстановка там напоминала ту, что Николай наблюдал на улицах селения. Генерал Воропанов, с такими же белыми глазами и трясущимися руками, говорил столпившимся вокруг него офицерам и чиновникам:

– Срочно грузите в вагоны денежные запасы казначейства, государственные регалии, архив и…

Он запнулся, соображая.

– …женщин и детей, – подсказал кто-то.

– Да, их тоже.

– И раненых, – веско произнес незнакомый черноусый полковник.

– Раненых? – переспросил генерал-майор. – Да, их грузите после казначейства.

Вперед выступил начальник госпиталя:

– Ваше превосходительство, у меня три тысячи раненых и две с половиной тысячи обмороженных. Как же я их эвакуирую? На чем?

Воропанов стал затравленно озираться, будто хотел услышать от кого-то нужный совет. И неожиданно получил его. Полковник заявил все так же веско:

– Разрешите, я займусь обороной селения. А вы, ваше превосходительство, организуйте эвакуацию. Только сперва людей и лишь потом кассу.

– А вы кто такой, собственно?

– Начальник штаба Второй Кубанской пластунской бригады полковник Букретов Николай Адрианович. Еду на фронт принимать должность после отпуска по болезни.

– Что же вы предлагаете? – приободрился комендант.

– Собрать наличные силы и попробовать удержать Бардузский перевал.

– Да нету этих сил…

– Поищем и найдем, главное, не впадать в панику.

Генерал услышал в словах полковника упрек и хотел уже обидеться. Но вспомнил, что тот готов взять на себя самое трудное, и передумал:

– Хорошо, поручаю вам оборону. А я сожгу военные припасы.

Букретов настойчиво возразил:

– Считаю преждевременным лишать армию боевого снаряжения. Турки еще не здесь.

Чувствовалось, что полковник человек твердый и готов воевать до конца.

– Э…

– В первую очередь, ваше превосходительство, следует известить о прорыве противника командующего отрядом генерала Берхмана. И получить от него приказания.

– Да, я сейчас же займусь этим, – охотно согласился комендант. – А вы действуйте, господин полковник. Назначаю вас своим помощником по строевой части, пока что устно. Я на вас надеюсь.

С этими словами Воропанов повернулся и ушел. Оставшиеся повели себя по-разному. Некоторые тоже разбежались кто куда, а некоторые – сплошь военные – окружили полковника. Тот обвел офицеров насмешливым взглядом:

– Слышали? Их превосходительство на нас надеется. А сам сейчас схватит факел и побежит палить склады… Итак, слушайте приказ.

Все подтянулись.

– Доложите, кто вы и какими силами располагаете. Конкретно, сколько людей можете отправить на оборону перевала. Быстро, четко, по-военному.

Букретов поручил ближайшему прапорщику записывать полученные сведения. Скоро перечень наличных сил был составлен. Он оказался куцым. В Сарыкамыше находились:

– два взвода 155-го Кубинского пехотного полка, оставленные для охраны казарм и цейхгауза (90 штыков);

– нестроевая рота 156-го Елисаветпольского полка (216 человек) и его же команда пешей разведки (30 человек);

– две добровольные армянские дружины (420 человек);

– железнодорожный эксплуатационный батальон (1000 человек);

– кадры 1-го Кавказского корпуса, направленные в тыл для формирования частей 2-го Туркестанского корпуса (2370 штыков при 16 пулеметах и 2 мортирных орудиях);

– 150 кубанских казаков;

– артиллерийский взвод 2-й Кубанской батареи (2 орудия).

Всего 3856 воинских чинов и 420 добровольцев. Им предстояло защитить полевой госпиталь (400 человек персонала и 5500 раненых и обмороженных), а также 3000 населения – армян, осетин, греков и русских молокан. И военные склады.

Букретов действовал энергично и заряжал своей уверенностью подчиненных. Узнав, что Лыков-Нефедьев командует разведчиками, он приказал ему послать своих людей на Бардузский перевал и выяснить силы и намерения противника. Следом за разведкой полковник обещал выдвинуть пешую колонну из кадров 1-го корпуса и армянских дружинников. Остальным было велено готовить оборонительные позиции в Верхнем Сарыкамыше (он же Черкес-кей).

Николай откозырял и отправился к своим людям. Полковник ему понравился: такой не побежит, смазав пятки салом, от одного лишь слуха о противнике. Под руководством этого человека поручик готов был служить хоть всю войну. Но сначала надо доказать, чего ты сам стоишь… Поэтому, придя в команду, Лыков-Нефедьев объявил, что двадцать человек немедленно верхами едут с ним к перевалу на поиск противника. Команда только считалась пешей, на самом деле она имела собственных коней. Причем самой лучшей для здешних мест породы – куртинских. Маленькие, невзрачные, в горах они ловко пробовали камни ногой, прежде чем сделать шаг, и никогда не падали.

Золотонос ахнул и прошептал ему на ухо:

– Николай Алексеевич, вы еле ходите. Как же в бой? Какая вам разведка? Позвольте, я ее возглавлю.

– Антон, брысь под лавку! Я офицер. Как посылать людей на такое дело и не идти вместе с ними?

В результате уже через четверть часа два десятка храбрецов на рысях устремились вверх по дороге.

В Черкес-кее они увидели лишь пустые улицы. Кто не убежал, тот попрятался. К вечеру разведчики добрались до перевала. Снега тут было по пояс, и хорошо: враг замучается тащить артиллерию.

Гелевердинцы спешились и заняли позицию на верхней точке перевала. Внизу было пусто, до самого Бардуза. Солдаты укутались в бурки, насыпали перед собой небольшие сугробы и принялись ждать. Но в этот день противник так и не появился. Заслону пришлось ночевать в снегу. Когда стало ясно, что бой отложен, русские спустились в Черкес-кей, запасли дров и разожгли костры за скатом, чтобы не видел противник. Лыков-Нефедьев отослал к Букрееву первое донесение: «Занял перевал, противника пока нет».

На следующий день сперва было тихо, и посыльный успел вернуться в команду. Однако к полудню Николай разглядел в бинокль, как на окраину Бардуза стала выходить густая колонна пехоты с артиллерией. Ого! Не менее полка, и это лишь те, кто на виду. Турки стояли в походных порядках и кого-то ждали. До них было восемь-девять верст. А светового дня еще несколько часов. Если они выступят сейчас, то успеют захватить перевал, поскольку два десятка винтовок не смогут их остановить.

Лыков-Нефедьев написал новое донесение Букрееву: «Вижу противника силами более полка, с горной батареей. Готовятся выступать. Со мной восемнадцать человек. Жду распоряжений». И отослал девятнадцатого в Сарыкамыш.

Началось напряженное ожидание. Турки не любят воевать ночью. К вечеру подойдет наш отряд. Или – или… Что сделает старший турецкий начальник? Николка на его месте послал бы вперед конный разъезд, выяснить обстановку. Скорее всего, так албей[42] и поступит. Значит, надо приготовиться к приходу гостей. И встретить их так, чтобы никто не вернулся назад и не доложил, что на гребне русских всего ничего. Пугануть – пусть решат, что неверных там до шайтана и бой лучше отложить, атаковать утром.

Поручик отдал необходимые распоряжения. Его люди переоделись в белые маскировочные халаты и спрятались по обеим сторонам от дороги. Эти халаты приказал сшить сам Лыков-Нефедьев,