Эрнест Хорнунг - Джентльмены-мошенники (без иллюстраций)

Ознакомительный фрагмент

– Верно, это нетрудно, – сказал Карн, – и я про это не забуду. И еще один вопрос. Я могу отдать в ваши руки настоящую шкатулку, скажем, на восемь часов; хватит ли этого времени, чтобы поставить в нее ваш механизм и надежно скрыть его?

– Безусловно, мой господин, – уверенно ответил Хирам Сингх. – Нужно только поменять замок и установить пружины. Это займет не более трех часов.

– Я доволен вами, – заверил его Карн. – В знак моей благодарности вы получите по пятьсот рупий, как только закончите работу. Можете идти.

Как он и обещал, в пятницу, в десять утра, Саймон Карн отправился в кэбе на Бельгрейв-сквер. Он немного волновался, хотя сторонний наблюдатель едва ли мог это заметить. Ставка в сегодняшней игре была столь велика, что даже такой искушенный человек, как Саймон, не мог сдержать волнения.

Прибыв в особняк герцогини, он миновал рабочих, которые сооружали над дорожкой навес для предстоящего празднества. Его провели в будуар к герцогине, и Саймон напомнил ей о ее обещании. Герцогиня была занята приготовлениями к балу и не стала его задерживать; не прошло и четверти часа, а Саймон уже ехал домой со шкатулкой.

“Что ж, – сказал он себе, весело похлопывая по крышке, – если только изобретение Хирама Сингха и Ваджиба Бакша сработает, знаменитые бриллианты герцогини Уилтширской перейдут в мою собственность всего через несколько часов. Полагаю, уже завтра весь Лондон будет ломать голову над таинственным ограблением”.

Прибыв домой, он взял шкатулку с собой в кабинет. Там он позвонил в звонок и велел вызвать Хирама Сингха и Ваджиба Бакша. Когда те явились, Карн показал им шкатулку, к которой они должны были применить свое искусство.

– Несите свои инструменты сюда, – велел он, – и работайте при мне. У вас есть лишь девять часов, время дорого.

Индийцы сходили за орудиями своего ремесла и немедленно принялись за работу. Весь день они трудились не покладая рук, и наконец к пяти часам механизм был помещен в шкатулку. Когда Карн вернулся в экипаже с послеобеденной прогулки в Гайд-парке, шкатулка была готова. Карн похвалил мастеров, велел им выйти и запер дверь, после чего подошел к письменному столу и открыл один из ящиков. Там лежал плоский футляр, а в нем – ожерелье из фальшивых бриллиантов, похожее на то, которым он намеревался завладеть, только чуть большего размера. Карн купил его утром в Берлингтон-аркад, чтобы проверить, как действует сработанный индийцами механизм. И вот теперь пришло время для такой проверки.

Он осторожно положил копию ожерелья в шкатулку, закрыл крышку и повернул ключ в замке. Когда он открыл ее, ожерелья не было; даже зная секрет механизма, Саймон, как ни старался, не мог отличить фальшивое дно от настоящего. Потом он снова взвел пружины и небрежно бросил ожерелье на дно. К радости Саймона, механизм и на этот раз сработал превосходно. Саймон был в высшей степени доволен, а совесть его была достаточно растяжима, чтобы ничуть его не тревожить, поскольку для него это предприятие было не столько кражей, сколько изощренной проверкой мастерства, утверждением превосходства его ума и хитрости надо всем обществом.

В половине восьмого он отужинал, затем выкурил сигару, сидя с задумчивым видом в бильярдной и читая вечернюю газету. Бал был назначен на десять; в половине десятого Саймон спустился в гардеробную и вызвал Бельтона.

– Приведите меня в порядок поживее, – сказал он камердинеру, – и слушайте мои распоряжения. Этой ночью, как вам известно, я постараюсь завладеть ожерельем герцогини Уилтширской. Завтра утром в Лондоне подымется переполох, а я устроил так, чтобы в первую очередь расследованием занялся Климо. Когда же, а вернее, если придет посыльный, проследите, чтобы старая служанка нашего соседа передала герцогу: я приму его лично в двенадцать часов. Все ясно?

– Ясно, сэр.

– Хорошо. Тогда дайте мне шкатулку, и я поеду. Можете идти спать, не дожидаясь моего возвращения.

Точно в десять – неподалеку как раз били часы – Саймон Карн въехал на Бельгрейв-сквер, опередив, как и рассчитывал, прочих гостей.

Хозяйка дома с супругом встретили Саймона в гостиной.

– Тысяча извинений, – говорил он, целуя руку герцогине с обыкновенной для себя изысканной вежливостью. – Знаю, я приехал непозволительно рано, но спешил затем лишь, чтобы лично отдать вам шкатулку, которую вы мне столь любезно одолжили. Полагаюсь на ваше великодушие и снисхождение: шкатулку зарисовывали дольше, чем я предполагал.

– Прошу, не извиняйтесь, – ответила ее светлость. – Вы очень любезны, что привезли ее сами. Надеюсь, иллюстрации удались. Жду с нетерпением, когда их закончат и вы мне их покажете. Но вы, верно, устали держать шкатулку. Сейчас слуга отнесет ее в мою комнату.

Она подозвала лакея и велела ему поставить шкатулку на свой туалетный столик.

– Пока ее не унесли, вы должны удостовериться, что я не повредил ее ни снаружи, ни внутри, – сказал Карн со смехом. – Это такая ценность, что я себе никогда не прощу, если на ней появилась хоть одна царапина, пока она пребывала в моем распоряжении.

При этом он поднял крышку, чтобы герцогиня заглянула внутрь. Шкатулка выглядела в точности так же, как утром, когда герцогиня передала ее Карну.

– Вы соблюдали величайшую осторожность, – сказала ее светлость и шутливо добавила: – Если вам угодно, я могу выдать в этом расписку.

После ухода слуги они еще какое-то время обменивались шутками, и Карн пообещал нанести визит герцогине следующим утром в одиннадцать часов, привезти готовые зарисовки, а также одну оригинальную вещицу из фарфора, которую весьма удачно купил вчера вечером у антиквара. Но вот на лестнице показались гости, люди высшего света, и с их появлением беседовать дальше стало невозможно.

Вскоре после полуночи Карн откланялся и поспешил уехать. Он был совершенно доволен прошедшим вечером и не сомневался, что бриллианты перейдут к нему во владение, если только ключ в замке шкатулки не повернут раньше времени. Той ночью Карн спал тихо и безмятежно, как дитя, что свидетельствовало о немалой крепости его нервов.

Наутро, когда Саймон еще завтракал, к Порчестер-хаусу подъехал кэб, и из него вышел лорд Эмберли. Его немедля провели к хозяину дома; увидев, что Саймон изумлен столь ранним визитом, граф поспешил объясниться.

– Дорогой друг, – сказал он, садясь в кресло, которое предложил ему Саймон, – я приехал по весьма важному делу. Как я говорил вам вчера вечером на балу, когда вы столь любезно предложили мне посмотреть вашу новую паровую яхту, у меня сегодня утром в половине десятого была назначена встреча с герцогом Уилтширским. Приехав на Бельгрейв-сквер, я застал всех обитателей дома в замешательстве. Перепуганные слуги метались по дому, дворецкий чуть не сошел с ума, герцогиня удалилась в свой будуар и пребывала на грани истерики, а ее муж в кабинете грозился отомстить всему миру…

– Вы меня пугаете, – проговорил Карн, твердой рукой зажигая сигарету. – Что же произошло, во имя всего святого?

– О, ставлю сто фунтов, что вам никогда не угадать, хотя произошедшее в некоторой степени затрагивает вас.

– Меня? О господи, чем же я провинился?

– Умоляю, не волнуйтесь, – сказал лорд Эмберли. – Вы, разумеется, ни в чем не повинны. И, по здравом размышлении, мне не следовало говорить, что это касается вас. Дело в том, мой друг, что ночью в Уилтшир-хаусе совершено ограбление: похищено знаменитое ожерелье.

– Боже мой! Быть не может!

– Увы, это так. Вот что произошло. Когда моя кузина удалилась в свои покои после бала, она сняла ожерелье, в присутствии герцога положила украшение в шкатулку и заперла ее. После этого герцог отнес шкатулку в комнату с сейфом и сам поместил ее внутрь, закрыв затем сейф своим ключом. В комнате, как всегда, ночью находились дворецкий и лакей; оба они служат в семье с самого детства.

Наутро, после завтрака, герцог открыл сейф и вынул шкатулку, чтобы, по обыкновению, отвезти ее в банк. Однако, перед тем как уехать, его светлость положил шкатулку на столик в кабинете и поднялся к жене. Он не помнит, сколько времени его не было в кабинете, но убежден, что отсутствовал не более четверти часа.

Проведя эти четверть часа за беседой, они вместе спустились в кабинет. Герцог уже взял в руки шкатулку и собрался уезжать, когда герцогиня сказала: “Надеюсь, вы удостоверились, что ожерелье на месте?” – “Каким образом? – спросил герцог. – Ведь единственный ключ от шкатулки у вас”. Герцогиня поискала ключ в карманах, но, к ее удивлению, его там не было.

– Будь я детективом, я бы обратил внимание на этот факт, – сказал Карн, улыбаясь. – Умоляю, скажите, где же были ключи?

– На туалетном столике, – ответил Эмберли. – Но ее светлость не помнит, чтобы она их там оставляла.