Паспорт предателя - Алан Хинд

10. Что слышно нового о бактериологической войне? Сообщите все детали.

11. Относительно «Сперри Рейндж Файндерс» узнайте, имеется ли у новейшего типа дальномера приспособление для регистрации изменения высоты и как оно действует.

12. Узнайте, отправляются ли в Европу целые воинские части или только так называемые добровольческие корпуса. Сообщите немедленно, имеются ли признаки мобилизации: вербовка волонтеров, учреждение мобилизационных пунктов, призыв офицеров и рядовых Запаса в широких масштабах, отправка воинских частей США и массовая посылка в Европу военных материалов из складов армии и флота США. Укажите названия пароходов и сроки отплытия. Для телеграмм пользуйтесь шифром».

Вдумчивый анализ этих вопросов привел работников ФСБ к заключению, что, хотя многое в военной подготовке США оставалось для Берлина неведомым, все же в некоторых областях немецким шпионам удалось достичь серьезных успехов. Кроме того, эти вопросы устраняли последнюю тень сомнения относительно намерений Гитлера по отношению к США. Очевидно, Дюкен и другие работали уже довольно долго. Некоторые из вопросов касались таких секретов, которые могли раскрыть лишь самые искусные шпионы.

У человека, менее уверенного в себе, чем Дж. Эдгар Гувер, или у сыскного агентства, менее приученного иметь дело с самыми крупными преступлениями, перспектива борьбы с Дюкеном, вероятно, вызвала бы беспокойство. Как следовало из досье, имевшегося в ФСБ, этот человек занимал одно из центральных мест в галлерее крупных преступников нашего времени, за исключением толстого каролинца, по имени Гастон Беллок Минс, бывшего чиновника министерства юстиции, который считается в официальных полицейских кругах самым изобретательным преступником XX века, Дюкен, по всей вероятности, был наиболее искусным злодеем современности. Более трех десятилетий он доставлял массу хлопот полиции, контрразведке и сыскным агентствам четырех континентов — Северной Америки, Южной Америки, Европы и Африки.

Дюкен родился в Африке, в Трансваале, и происходил из богатого бурского рода. Он утверждал впоследствии, что во время англо-бурской войны англичане якобы надругались над его матерью и сестрой и якобы этим объясняется его деятельность в последующие годы. Каковы бы ни были причины этого чувства, он фанатично ненавидел англичан. Еще до начала прошлой войны Дюкен, способный лингвист, усвоил оксфордское произношение английского языка и действовал в Англии как немецкий шпион.

Следуя инструкциям гестапо, Себольд навестил Дюкена в небоскребе на Уолл-стрит, где было теперь пристанище бура. В разные времена он выдавал себя то за корреспондента газеты, то за сотрудника журналов, назывался лектором, ботаником, ученым.

Себольд постучал в дверь.

— Открыто, — донесся изнутри низкий голос, — войдите!

Себольд очутился лицом к лицу с человеком, с которым ему предстояло померяться силами в борьбе.

— Я — Гарри Сойер.

То было имя, которое в гестапо дали американцу для работы, оно же должно было послужить паролем для Дюкена.

Дюкен окинул Себольда взглядом с ног до головы, прежде чем заговорить. Затем поднялся со стула и прошептал на ухо:

— Не здесь: как знать, где именно ФСБ поставило диктограф.

Оба отправились в кафетерий на углу Бродвея и Джон-стрит; Себольд передал одну из своих микропленок.

— Что там написано? — спросил Дюкен.

Себольд ответил, что ему это неизвестно.

Бур, который не отличался излишней скромностью, рассказал кое-что о себе, чтобы Себольд мог по достоинству его оценить. В частности, бур остановился на некоторых сторонах своей деятельности в прошлую войну, сообщив подробности, впоследствии оказавшиеся абсолютно точными. Между прочим, Дюкен побывал в Южной Америке, где выступал в качестве ботаника, собирающего редкие экземпляры флоры для Королевского ботанического парка в Амстердаме. Он прятал зажигательные аппараты в ящики с травами и луковицами, адресованные Королевскому ботаническому парку, и передавал эти посылки морякам на пароходах с боеприпасами, отправлявшихся в Европу. Когда суда выходили в открытое море, адские машины Дюкена вызывали пожары и взрывы; таким путем удалось погубить более десяти пароходов. Британская разведка, которой стало известно о «ботанике» от случайно уцелевшего члена экипажа погибшего корабля, направила в Бразилию своих агентов, но Дюкен успел во-время скрыться.

У Дюкена были смелые планы, связанные с надвигавшейся войной между США и Германией. Он рассказал, что подготовляет поджог французского пассажирского парохода-люкс «Нормандия», стоявшего тогда на якоре в нью-йоркском порту. Кроме того, им были уже собраны важные сведения от рабочих завода «Дженерал Электрик» в Скенектеди (Нью-Йорк) и пороховых заводов Дюпона в Уилмингтоне (Делавэр) с целью организовать па этих предприятиях диверсионные акты.

Но и это было далеко не все. Во время беседы в кафетерии Дюкен со знанием дела говорил о размерах производства вооружения и самолетов на множестве американских заводов от Пенсильвании до Калифорнии, от Массачусетса до Флориды. Когда Себольд передал полученную информацию ФСБ, выяснилось, что Дюкен называл факты и цифры с потрясающей точностью.

Следующим делом Себольда было передать микропленки остальным шпионам, имена которых назвали в Германии: Лили Штейн, выдававшей себя за натурщицу; Лангу — мастеру на заводе авиаприцелов Нордена; Редеру — инженеру-конструктору на заводе жироскопов Сперри.

Лили Штейн оказалась элегантной женщиной лет тридцати, которую можно было бы назвать хорошенькой, если бы ее не портила неприятная усмешка, не сходившая с губ. Когда Себольд пришел к ней и представился как «Гарри Сойер», она первым делом предложила ему рюмку виски.

— Мы делаем здесь большие дела, мистер Сойер, — сказала Штейн. — Мне известно все о каждом новом изобретении на заводах Детройта. Я надеюсь, что со временем вы сочтете возможным послать благоприятный отзыв о моей работе.

Лили поместила микропленку под лупу при сильном освещении.

— У меня уже есть ответы на некоторые из этих вопросов,— сказала она.— Что ж, мистер Сойер, очень мило с вашей стороны, что вы зашли. Надеюсь, у меня будет кое-что новенькое, когда вы заглянете в другой раз.

Герман Ланг, мастер на заводе авиаприцелов Нордена, жил в Глендейле (Лонг-Айленд), типичном американском пригороде. Только суровое, сумрачное лицо отличало Ланга, по крайней мере внешне, от остальных жителей Лонг-Айленда, которые рано утром уходят из дому, чтобы попасть на работу в центр Нью-Йорка, и возвращаются вечером.

Ланг повел Себольда в комнату, очевидно отведенную для секретной работы, отпер письменный стол и вынул лупу. Затем он четверть часа разглядывал микропленку. За все это время Ланг не промолвил и десятка слов.

Покончив с микропленкой, он буркнул:

— Ол райт!

— Может быть, желаете передать со мной что-нибудь? — спросил Себольд, который уже начал сомневаться, удастся ли когда-нибудь завоевать доверие Ланга.

— Я дам вам знать, — сказал Ланг тоном, указывающим, что тема исчерпана, во всяком случае на это раз.

И Эверетт Редер, инженер-конструктор на «Сперри