Иван Любенко - Убийство на водах

Ознакомительный фрагмент

– Видите ли, карточный обман – уголовное преступление, и, согласно уложению о наказаниях, оно относится к одному из видов мошенничества. Для того чтобы придать жулика суду, надобно иметь доказательства, подтверждающие, что он действительно совершил подлог. Необходимо также и наличие жертвы, то есть потерпевшего. А на данный момент, как вы изволили видеть, он еще не успел воспользоваться ни одной из заготовленных девяток. Так что и привлекать его к ответственности пока было не за что.

В залу вошли санитары. Они накрыли покойника простыней и положили на носилки.

– Смотрите! – закричал кто-то.

Под трупом лежал червовый валет.

– Ну вот, – усмехнулся Ардашев, открывая коробочку монпансье, – еще одна «случайность».

Круше раскрыл носовой платок, взял карту за ребро и аккуратно положил внутрь:

– С золотым обрезом. Опять из глазетной… – Он спохватился, понимая, что выдал себя. Повернувшись в сторону присяжного поверенного, тут же успокоился – Клим Пантелеевич, погруженный в собственные размышления, вкушал очередную сладкую конфетку, и, казалось, полностью отрешился от происходящего. Капитан уже облегченно выдохнул, как вдруг адвокат тихо изрек:

– К чему этот театр, господин полицейский? Не теряйте времени и отберите объяснения у всех присутствующих. Убийца, несомненно, здесь. Он нервничает и, вполне возможно, выдаст себя. А уж потом проведите лабораторный анализ содержимого табакерки, – он протянул ее сыщику. – Там, очевидно, кокаин и какой-то яд, по виду похож на стрихнин.

– Благодарю вас, Клим Пантелеевич. А за невинный обман простите – такая уж у меня работа.

Гости заведения тут же смекнули, что встреча с властями им не сулит ничего хорошего. Они уже направились к выходу, как у дверей им преградил путь Круше.

– Я – полицейский, – громогласно заявил он, вытаскивая карточку-удостоверение. – До приезда следователя прошу всех оставаться в помещении.

Народ опешил. Тихо переговариваясь, публика покорно отпрянул назад. Нескольким, особенно впечатлительным дамам стало дурно. Заботливые кавалеры вывели их на веранду и там отпаивали шампанским.

Молодая луна, будто испугавшись еще одной людской смерти, набросила на себя одеяло из перистых облаков, и над курортным городом нависла зловещая чернильная темень.

6. На месте происшествия

Азарий Саввич Боголепов сладко причмокивал во сне, по-детски подложив ладони под щеку. Снилась судебному следователю первого участка недавняя свидетельница по делу о предумышленном убийстве. Строгая классная дама местной женской гимназии, проживающая по соседству с изобличенным недавно душегубом, пригрезилась в образе певички из кафешантана. Она кривлялась, трясла пышной грудью, задирала длинные – как опоры Эйфелевой башни – ноги в черных чулках и показывала розовый язык. Не знала грешница, что предусмотрительный Азарий Саввич заранее купил ее приватный танец в отдельном кабинете. Вот и причмокивал теперь пятидесятилетний холостяк, предвкушая сладкую «расправу» над бесстыдницей. Неожиданно пошел дождь, сразу же сменившийся градом. Куски льда величиной с яблоко рассыпались по сцене и убили артистов. Их бездыханные тела застыли в игровых позах. Но на трупах почему-то не было крови. «Видать, не только крышу пробило, но и стекла, – предположил следователь. – Слава богу, я дома ставни затворил, – успокоил себя во сне Боголепов. – А по убиенным комедиантам надо бы протокол осмотра места происшествия составить», – деловито рассудил чиновник и вдруг понял, что обещанного tête-á-tête танца со «строгой проказницей» уже не будет. И от этого ему стало так обидно, что из одного глаза на подушку выкатилась крупная слеза. А град все не прекращался, и настойчиво тарабанил по деревянным отливам…

– Ваше благородие! Азарий Саввич! Проснитесь!

Разомкнув сонные веки, следователь поднялся с кровати, прошлепал босыми ногами в сени, отворил дверь:

– Кто там?! – сердито спросил он.

Из-за угла казенной хаты показался городовой.

– Это я – Хомяков. Ваше благородие, господин пристав велели за вами послать. На даче Кавериной, похоже, смертоубийство. Вас только и дожидаются.

– Ох ты, Господи! Ну и лето нынче выдалось! – в сердцах выговорил чиновник. – Ты погоди, я быстро.

Ополоснув под умывальником лицо, Боголепов облачился в темно-синий мундир, уложил на лысину спиралью единственную прядь и придавил ее форменной фуражкой. Прихватив видавший виды кожаный портфель, он вышел на улицу.

Извозчик домчал следователя к даче за каких-нибудь десять минут. Проворно соскочив с подножки, он направился в залитую электрическим светом комнату. Стоявшие у входа старинные напольные часы показывали половину второго. Посетители, изрядно уставшие от томительного ожидания, давали свидетельские показания и торопливо уходили. Их объяснения принимали два человека – станичный пристав Унтилов и незнакомый Боголепову худосочный господин с орлиным носом, напомаженными усами и глазами навыкате. Гостей карточного притона почти не осталось, за исключением Ардашева и Нижегородцева, уже отправивших своих жен в гостиницу.

Заметив появление следователя, штабс-ротмистр что-то проговорил незнакомцу. Тот встал и представился:

– Капитан Круше, Вениамин Янович, помощник начальника пятигорской полиции, командирован Владикавказским управлением.

Следователь выдавил кислую улыбку:

– Боголепов Азарий Саввич. – Он окинул взглядом комнату. – Городовой сообщил мне, что здесь произошло смертоубийство. А где же труп?

– Я распорядился его убрать. Скоропостижно скончался один из игроков. Мы лишь предполагаем, что его отравили. Находящийся здесь доктор, – он кивнул в сторону Нижегородцева, – оказался свидетелем мучительной смерти погибшего. И по его словам налицо были все признаки интоксикации. Однако точный вывод мы сможем сделать только после вскрытия. У нас имеется его табакерка с каким-то порошком. Скорее всего, в нем содержится яд.

– Но ведь бывают яды и медленного действия, а следственно, он мог попасть в организм и ранее.

– Может быть, и так, – согласился капитан. – Однако под телом мы нашли вот это, – он вынул из кармана носовой платок и раскрыл его, на белой отутюженной материи лежал червовый валет.

– Еще одна карта? – чуть слышно прошептал взволнованный следователь.

– Именно.

– Уж и не знаю, что и думать. Прямо черная метка какая-то!

– Только на этот раз ее оставили уже после злодейства, – заметил Унтилов.

– Так ведь и в Цандеровском институте червовую десятку могли сунуть в пиджак жертвы после убийства, – вмешался в разговор Ардашев.

Следователь нахмурил брови:

– А вас, господин адвокат, я попрошу не вмешиваться. Если вы уже дали объяснение, то мы вас более не задерживаем.

Присяжный поверенный пожал плечами:

– Как скажете, любезный…

– Что?! Да как вы смеете ко мне так обращаться! – задыхаясь от негодования, просвистел следователь, тряся поросячьими щеками. – Я вам не «любезный»! Нашли здесь полового!

– Вы зря обижаетесь, – спокойно парировал Ардашев. – Я хотел сказать любезный Азарий Саввич. Только и всего!

– Вы! Вы! – чиновник сделал полшага вперед и грозно затряс указательным пальцем, – прекратите надо мной издеваться!

– Господа, прошу успокоиться, – примирительно развел в стороны руки пристав. – Видите ли, Азарий Саввич, адвокат Ардашев согласился нам помочь в расследовании этих двух убийств. И мне кажется, что он совершенно прав, утверждая, что эти два злодейства связаны между собой и совершены одним и тем же лицом.

– А позвольте полюбопытствовать, на каком основании вам удалось прийти к такому умозаключению? – не унимался Боголепов.

Тут уже не удержался Ардашев:

– В Цандеровском институте был убит шулер, замешанный также в краже драгоценностей из того самого номера, где я сейчас проживаю. В его пиджаке была обнаружена червовая десятка из достаточно редкой глазетной колоды. Следовательно, такая карта не могла быть использована в игре, а значит, ее подбросили. И сегодня жертвой преступления также явился карточный мошенник, о чем свидетельствует потаенный карман на подкладке его рукава. И под ним был найден червовый валет с аналогичным золотым обрезом.

Теперь пришла очередь удивляться станичному приставу:

– Но откуда вам известно, что покойный на самом деле был аферистом, а не купцом? Ведь еще не пришел ответ из Варшавы…

– Уже получили, – упавшим голосом обронил Боголепов. – Депеша поступила поздним вечером по телеграфу. Действительно, никакой он не Изюмов, а судимый за карточное мошенничество жулик-гастролер Збигнев Полонский. В довершение ко всему он находился в розыске по подозрению в краже 50 тысяч рублей у барона Сталя в Воронеже.

Глядя на изумленные лица полицейских, присяжный поверенный проговорил:

Конец ознакомительного фрагмента