Утонувшие надежды - Уэстлейк Дональд Эдвин

— Я соврала. Отчасти — из-за дурацкого совпадения, отчасти потому, что накануне нашей с вами встречи узнала, что Том Джимсон — мой отец.

— Накануне?

— Вы — единственный человек, которому я назвала это имя. А теперь, когда я увидела своего отца...

— Мне кажется, он не из тех людей, которых можно с гордостью назвать отцом, — сочувственно прошептал Уолли.

— Да, это так, — ответила Миртл.

— Теперь послушайте. Компьютер утверждает, что мы можем спасти друг друга!

— Уолли, — прошептала Миртл, все ближе склоняясь к замочной скважине. — С кем вы разговариваете через компьютер?

— О чем вы?

— Куда он подключен?

— В розетку, — растерянно ответил Уолли. — Как и всякий другой компьютер.

— Так, значит, вы не отдаете через него приказов банде? Не получаете приказов от кого-то еще?

— Нет, Миртл. Это же не ВДТ, который стоит у вас в библиотеке. Мой компьютер не подключен к сети.

— Правда?

— Правда. Честное слово. Это мой личный персональный компьютер.

Можно ли ему верить? Чему можно было верить? Могла ли она верить вообще чему-нибудь? Впрочем, при нынешних обстоятельствах не имело ни малейшего значения, верила она чему-то или нет.

— Уолли, я не понимаю, что здесь происходит, — прошептала Миртл.

— Сейчас объясню, — отозвался тот. — Сегодня ночью они отправятся на водохранилище, чтобы достать спрятанные там деньги. Я полагаю, что после этого Том попытается покончить со своими компаньонами.

Поверить в это было совсем нетрудно.

— А потом? — прошептала Миртл.

— Потом заявится сюда и устроит нам... э-ээ... веселую жизнь.

Миртл показалось, что она прекрасно все поняла. Перед ее мысленным взором мелькнуло жалкое зрелище — она умоляет Тома Джимсона о пощаде: «Я — ваша дочь!», и девушка прижалась к двери, представляя себе низенького, кругленького, потного Уолли Нэрра, стоящего за дверью.

— Что я должна делать?

— Как только все уедут, — прошептал Уолли, — я выпущу вас из комнаты, и мы отправимся к вам домой, чтобы наблюдать оттуда за происходящим здесь.

Домой. Я вернусь домой. Все остальное не играло никакой роли.

— Прекрасно, Уолли, — ответила Миртл, поглаживая дверь. — Я буду ждать вашего прихода. Буду ждать вас здесь.

72

— Еще кофе?

— Ага.

— Еще булочку?

— Ага.

— Повидла?

— Ага, ага. Давай!

— Отлично, отлично. А ну-ка попробуй «Фрэнк».

— Фрэнк? Ты так думаешь? Ладно. Эй, Фрэнк! Я всегда мажу жареный хлеб повидлом! Фрэнк! Эй, Фрэнк Гаффи! Ты понял, что тебе сказано?

Гаффи, наблюдавший за ломтями хлеба, которые поджаривались в тостере, делаясь все темнее, словно Ларри Тэлбот, оборачивающийся волком, пошевелил мозгами и наконец покачал головой:

— Нет. Я не мог быть Фрэнком.

— Я тоже так думаю, — согласился Дортмундер.

— Будь я Фрэнком, все было бы куда лучше, — решил Гаффи, намазывая хлеб повидлом. — С таким именем я был бы куда осторожнее. А не такой простофиля, какой я есть.

Он расставил тарелки на кухонном столе, за которым сидел Дортмундер, мучаясь похмельем и наслаждаясь бездельем. Гаффи вернулся к стойке, принес оттуда две чашки кофе и с громким стуком поставил их на стол. Дортмундер вздрогнул.

Они молча сидели на кухне. Прошло сорок минут, но Гаффи и Дортмундер не замечали хода времени. Наконец Дортмундер поднял голову и, допивая остывший кофе, взглянул на часы и поймал себя на мысли, что ему очень хотелось бы узнать, как дела на севере. Он опустил чашку на стол (опять с грохотом и содроганием) и сказал:

— Позвоню-ка я им.

Гаффи встрепенулся:

— Чего? Чего?

— Ты сваришь еще кофе, — распорядился Дортмундер, — а я пойду в гостиную и позвоню по телефону.

— Послушай, Дортмундер, — сказал Гаффи (он заявил, что будет называть Дортмундера по фамилии до тех пор, пока не вспомнит собственное имя). — Это нечестно.

— Честно, нечестно... Я должен защищать свои интересы, и все тут. Тебе вовсе не обязательно подслушивать мой разговор.

— У меня тоже есть интересы, — заметил Гаффи.

— Твои интересы не имеют никакого отношения к моим, — ответил Дортмундер. — И потому я не хочу, чтобы ты присутствовал, когда я буду звонить. — Заметив взгляд Гаффи, которым тот исподтишка окинул кухню, Дортмундер улыбнулся, несмотря на головную боль, и добавил: — Второго аппарата у меня нет, хотя один дружок уже сто раз предлагал протянуть на кухню провод. Я каждый раз отказывался, и теперь у меня появилась отличная мысль объяснить, почему я такой упрямый.

Гаффи покачал головой и сказал:

— Чего там. Я и так растерял свое преимущество. А ведь у меня была винтовка, я сумел нагнать на тебя страху так, что ты едва не обделался, я...

— Ну, это ты зря.

— Никаких «зря», — настаивал Гаффи. — Ты чуть не обделался, и должен это признать.

— Ты малость смутил меня, — согласился Дортмундер. — Но мы — люди разумные и смогли все утрясти. Давай продолжать в том же духе. Я пойду позвонить, а ты свари кофе.

— Какой уж из меня разумный человек, — проворчал Гаффи, оставшись в одиночестве. — Я все время теряю преимущество. Каждый раз возникают непредвиденные обстоятельства, черт бы их побрал.

Войдя в гостиную, Дортмундер набрал номер в Дадсон-Сентр, надеясь, что к телефону подойдет Мэй. К его искреннему удивлению, ответила именно она. Узнав ее голос, Дортмундер сказал:

— Мэй! Это я.

— Джон? Где ты?

— Дома, как и обещал.

— Дома... в безопасности, — тоскливо заметила Мэй.

Посмотрев на винтовку, которая до сих пор стояла у стены рядом с телевизором, Дортмундер сказал:

— Да. В безопасности. Во всяком случае, чувствую себя спокойнее, чем прежде. Как у вас дела?

— Джон, — произнесла Мэй голосом, в котором внезапно зазвучало возбуждение и даже восхищение. — Стэн, Энди и Даг привезли катер! Огромный! Ты не поверишь!

— М-да?

— Ты только представь, там два спальных места!

— Два спальных места? — Дортмундер представил себе океанскую яхту и спросил: — И что вы собираетесь с ним делать? Он поместится в водохранилище?

— Как игрушечный кораблик в ванной, — ответила Мэй. — Даг считает, что эта лодка лучше предыдущей. Ее мотор работает тише подвесного, а лебедку можно будет взять с собой и, подняв гроб, отвезти его на берег в лодке.

— Звучит заманчиво, — признал Дортмундер.

— Но это еще не все, — продолжала Мэй, понизив голос. — Тут такая пакостная штука случилась...

— Том?

— Пока нет. Мы ждем от него какую-нибудь гадость, но не сейчас.

— Тогда что же?

— Тайни поймал одну девицу, которая заглядывала к нам в кухню через окно. Выяснилось, что это — приятельница Дага, она шпионила за нами и многое о нас знает. А ее мать — та самая женщина, с которой мамуля играет в канасту. Джон, ты представляешь: мамулю Стэна зовут Глэдис!

— Ладно болтать-то.

— Нет, правда! Во всяком случае, так она назвалась той женщине, с которой играет в канасту.

— Минутку, — остановил ее Дортмундер. — Тайни поймал дочку, которая шпионила?

— Заглядывала в окно.

— А что потом?

— Потом было много чего, и в конце концов мы решили запереть девушку на чердаке до тех пор, пока не закончим.

— А потом что?

— Мы решили отпустить ее. Что решил Том — не знаю.

Дортмундеру было нетрудно догадаться, что решил Том.

— А ее мать? — спросил он. — Она что — не позвонила в полицию, когда ее дочь не вернулась домой? Разве они не прошерстили ближайшую округу?

— Мы позвонили ей в тот же вечер, — объяснила Мэй, — и дочка сказала, что собирается остаться на ночь с Дагом. Я подслушивала у второго аппарата...

— Р-рр... — проворчал Дортмундер.

— Что?

— Ничего. Мы еще поговорим с тобой насчет вторых аппаратов. Что было дальше?

— И вот что я скажу, Джон. Эта мамаша меня просто поразила. Ее дочка, по имени Миртл Стрит... Ты можешь в это поверить?..

— Почему нет?