Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева

от стервятников вроде вас, вашего мужа и вам подобных. И обязательно прослежу, чтобы вам не удалось никого купить. Конвой!

Было что отпраздновать, правда,

…эта история принесла много неприятных моментов, послевкусие осталось не самое приятное. Тем не менее выиграли и этот раунд, шестой по счету, он оказался самым болезненным. Ждали Феликса в кабинете Терехова, потом хотели поехать всей компанией за город в кафе, где отличная деревенская кухня, баня, чудесное вино местного производства. Вдруг звонок Павлу…

– Вот так всегда, – заворчал Женя. – Только хочешь расслабиться, а тут звонок. Неужели опять кто-то кого-то кокнул?

– Это Семеныч, – сообщил Терехов. – Слушаю… Иду. Ребята, посидите, я скоро… надеюсь, что скоро.

В приемной он жестами спросил секретаршу, мол, что там? Она ответила тоже жестами: не спрашивай, иди. Он вошел, начальник сидел черней тучи, здесь же оказался и Феликс. Павел поздоровался с ними за руку, ведь намечался междусобойчик не в смысле – выпить, а что-то решается в неофициальной обстановке, без огласки. Валерий Семенович указал на Феликса и огорошил Павла:

– Увольняется.

– Как! – воскликнул Терехов. – Феликс, ты?! Не может быть.

Феликс решил, видимо, для себя давно, отсюда был спокоен:

– Я не смогу работать там, где поверили не мне, а какой-то тетке сомнительного вида. Не смогу, понимаете? А сначала прокатили с должностью следователя, хотя я защитил диплом, обещали мне, но взяли Коноплеву без диплома. Мне в страшном сне не могло присниться, что я буду задержан в качестве преступника. Больше не хочу подставлять ни себя, ни жену, ни друзей. И браслет на ноге не смогу простить ведомству, в котором служил верой-правдой. Извините. Всего доброго.

– Феликс, подожди! – кинулся за ним Павел, остановил его в приемной. – Зачем ты нас бросаешь? Все уладилось, ты оправдан…

– А я думаю о том, что было бы, если б вместо тебя дело попало другому следаку? Я же мог и сеть надолго, хотя улики подкинуты, мы это понимали, но кому-то наверху захотелось шума, прослыть борцом с правонарушениями и коррупцией в органах. Звучит. Паша, но почему я должен был попасть под пресс?

– Это Риманте Середа старалась, она нейтрализована…

– А где гарантия, что еще раз не попаду под пресс? Нет гарантии. Всегда ждем с Настей тебя и ребят у нас. Пока.

Павел вернулся в кабинет к начальнику, совсем пав духом, Валерий Семенович успокоил его:

– Позвоню Спартаку, чтобы взял на работу Феликса в свое агентство. Ничего, перебесится и вернется. Пауза ему нужна, пауза. Вернется, не переживай.

В кабинет Павел пришел понурый, что сразу заметили Вениамин с Женей, насторожились, ждали, он не обрадовал их:

– Феликс подал рапорт на увольнение. Ребята, мне… мне не хочется сейчас ничего праздновать. В другой раз, ладно?

После ужина Павел не спешил уходить,

…сидел с матерью на кухне, она пила чай, перед ним тоже стояла на блюдце чашка с чаем, а также рюмка с коньяком. Зоя Артемовна слушала сына, не вставляла реплики, не делилась своим мнением, просто слушала:

– Самое страшное, самое циничное в данной истории, – так это семья Елагиных. Они пострадали ни за что. Их убили потому, что они друзья Феликса, только так можно было достать его, как решила Рима. Она с шизофренической страстностью погрузилась в заговор против нас, считала себя гением многоходовки. Поздравляю нас, мы дошли до того, что буквально каждый из нас становится мишенью без вины, если это кому-то понадобится для его плана. Раньше убивали по причине, то есть мотив был обязателен – это месть, кидалово, зависть, должны быть причина и конкретный виновник. В данном случае причина в другом человеке, а жизни лишились абсолютно непричастные люди, далекие от этой ведьмы. Риманте пользовалась связями здесь, чтобы упечь Феликса, потом и меня. Поэтому такой наглой была одноклеточная Коноплева, она уже причислила себя к высшей касте в этом городе, у нее тоже есть связи, до которых я, к сожалению, не добрался. Переоценила Оля себя.

– Ты вышел с достоинством, дорогой, – похвалила его Зоя Артемовна, – в меланхолию не стоит впадать. Ты же раньше был не подвержен унынию, а дела попадались не менее жестокие и сложные. Просто сейчас удар нанесен по тебе и Феликсу, жалко, что он ушел, подобных личностей в вашей среде немного.

Заглянула Тамара, она возилась с детьми, но не зашла:

– Павлик, можно тебя на минутку тет-а-тет?

– Хоть на час, – поднялся он, сбросив груз уныния.

Тамара привела его в библиотеку, тщательно закрыла дверь, достала конверт, а оттуда сложенный лист бумаги, видимо, собиралась сообщить нечто важное. Павел приготовился слушать, она начала издалека:

– Скоро Новый год, я предложила Тиме написать Деду Морозу письмо с желанием, ну, какой подарок он хочет получить. Потом письмо надо положить в конверт, а конверт в морозильную камеру. Пообещала, что Дед Мороз обязательно туда заглянет и заберет письмо, а желание Тимы исполнится. Я думала, он попросит что-нибудь… наушники или даже компьютер, а он… Вот. Читай вслух.

Павел развернул письмо, в котором детской рукой нарисована елка, снежинки и надпись: «Дедушке Марозу от Тимафея». Ошибок куча, Павел расплылся в улыбке, его заинтересовало, что тут пожелал Тима, стал торжественно читать, как написано:

– «Дедушка Мароз. У меня все харашо. Есть папа а мамы нет. Мама Лора сбежала бросила нас. Нам бы маму еще. Но если у тибя нет падхадящей мамы то аставь все как есть. Я и так щасливый. С новым годом тибя». Н-да, грамотей, конечно, а ведь читает книжки…

– Ты, кажется, забыл? Тима не учился в школе, только пойдет в первый класс, он еще не умеет слова, которые читает в книгах, переносить на бумагу. Мальчик мучился, думал, писал и рисовал, от помощи отказался. Зато компьютер разберет в считаные минуты.

– Я тоже разберу быстро, – улыбался Павел. – Но не соберу. Тем не менее приятно, хоть кого-то я сделал счастливым, а то все только ругаются.

– Подумай, что с этим делать, объясни ему как-нибудь, что…

– Ничего не надо делать, все нормально.

– Понятно. Значит, его тоже бросишь? Поиграешь в папу – и все?

– В смысле? Кого я еще бросил?

– Ну, меня же ты бросил, теперь очередь…

– Стоп-стоп-стоп! – поднял ладони Павел.

На его месте следовало бы рассердиться, по меньшей мере обидеться, но он очень мирный человек, слишком мирный, почти пацифист.

– Давай уточним, а то в твоей красивой и умной головке все перепуталось. Это ты меня бросила. Сколько раз я пытался с тобой поговорить…

– Два раза, – усмехнулась Тамара.

– Три, – не согласился Павел. – Три раза, ты, как всегда, неточна. Инициатива все три раза исходила от меня. Но ты становилась как ежик, я списывал твое состояние на