Тайна цветочного рая - Дарья Александровна Калинина

И с этими словами он достал из-под мышки снежно-белого петуха. Алый гребешок и сережки ярко выделялись на белом фоне.

— Ваш!

— Не знаю. Вроде бы я другого заказывала. Черного.

Но, увидев, как перекосилось лицо водителя, и испугавшись нового потока брюзжания, Светлана быстро добавила:

— Ах да! Конечно, это наш. Я просто перепутала.

— Вот женщины! Вечно все сами перепутаете или забудете, а виноват у вас всегда мужчина.

И, передав ей петуха с рук на руки, он забрался в кабину и укатил прочь, продолжая ворчать о чем-то своем. Светлана так и осталась стоять с белым петухом в руках, растерянно глядя вслед машине.

— Как его хоть зовут? Ты не спросила!

Светлана покачала головой. Она открыла калитку и вошла на участок.

— Катя! Катюша! У нас новый питомец. Ты где? Выходи смотреть.

Петух все это время спокойно сидел у нее на руках. Особого интереса к новому месту, где оказался, он не проявлял. И так пригрелся под боком у Светланы, что вроде как задремал.

— Спокойный он какой-то уж слишком.

— Деликатный.

Светлана погладила петуха по гребешку. Тот открыл глаза и взглянул на нее. Взгляд у него оказался очень мудрым. Клеваться или как-то иначе выражать протест он не стал. Все его устраивало. И когда Светлана предложила ему кусочек хлеба, с благодарностью его проглотил.

Петуха они выпустили в загон к курам и стали наблюдать, как произойдет их знакомство. Сначала ничего не происходило. Курицы занимались своими делами: клевали корм, рыли лапами землю, кудахтали — и видимого интереса к вновь прибывшему к ним главнокомандующему не проявляли. Петух же и вовсе держался в сторонке. Он замер в одной позе, греясь на солнышке, и не шевелился.

— С ним точно все в порядке? — волновалась Оля. — Он вообще здоров? Может, зря мы его сразу в стаю выпустили? Надо было его на карантин посадить.

Светлана держалась спокойней.

— Я уже не первый раз беру у этой заводчицы птицу. Обычно она очень внимательна к качеству продаваемого товара. Птица получает у нее и витамины, и вакцины от всех болезней. И от паразитов и клещей она птицу перед продажей в обязательном порядке обрабатывает. Так что нам нужно не за моих курочек переживать, а за самого петушка. Как бы он от моих красавиц не нахватался бы всяких блох и прочей ерунды.

— Но как мы его назовем?

— Он беленький. Может, Беляш?

— Еще чебуреком предложи. Нет, пусть будет Огонёк.

Петух Огонёк к выбранному ему имени отнесся безразлично. Как сидел в уголочке, так и продолжал там сидеть, ничего не требуя. Куры время от времени с любопытством поглядывали в его сторону, пытаясь понять, что за дяденьку к ним занесло, но попыток к сближению тоже не делали.

— Оставим их наедине, так у них скорее взаимопонимание возникнет.

Они вернулись в дом и обнаружили, что Кати и тут нет.

— Странно. Я думала, она спит.

Вместе с Катей исчезла из вазы и шикарная лилия.

— Все ясно. Она отправилась к отцу Анатолию.

А вот вонючий супчик, который заботливо приготовила Светлана, стоял целехонек там, где она его и поставила. Это тоже удивления у хозяйки не вызвало.

— Ну еще бы! У отца Анатолия завтра праздник в церкви. Угощение готовится для всех прихожан. А где вкусная еда, там и Катя.

— И что ты будешь делать?

— Сегодня еще Петров пост, сегодня можно особо не волноваться. Никто ее там в церкви кормить не станет. А вот завтра за Катей нужен глаз да глаз.

И Светлана, несколько успокоившись насчет Кати, неожиданно перескочила на другую тему:

— А что там с твоим соседом слышно? Есть про него новости?

— Есть, но такие, что лучше бы их и не было вовсе.

— Ты говори толком, — потребовала Светлана. — В чем дело?

— Ко мне утром уже приезжал следователь. Подозревают, что Роберт может иметь отношение к исчезновению своей бывшей жены. Другими словами и совсем уж напрямоту, они считают, что Роберт мог прикончить женщину, чтобы не делить с ней имущество после развода.

— Кто так считает? Никита Максимович или еще кто-то за ним?

— Пока только один Никита Максимович. Но не он сам это придумал. Ему кто-то из жителей нашего поселка такую идейку подкинул.

— Ну и не переживай! Во-первых, может, это еще и не совсем правда. Мало чего люди болтают. А во-вторых, если даже и правда, то, может, Роберт не так уж и опасен для всего женского пола в целом. Не всех же подряд своих женщин он убивает.

Оля с удивлением взглянула на подругу: что такое она говорит, предлагает ей закрутить роман с преступником, но быстро поняла, что Светлана просто шутит, пытаясь поднять ей таким образом настроение.

Ничего у подруги не получилось, и Оля печально сказала:

— В том-то и дело, что есть подозрение, всех. Роберт был женат еще дважды. И те его жены, в полиции проверили, тоже исчезли.

— Сразу после развода?

— Ну не сразу, но исчезли. Про них ничего не известно. Близких родственников они не имели. И как я поняла, их судьбой до недавнего времени даже толком никто и не интересовался.

— Это может быть всего лишь совпадением.

— Но довольно подозрительным, не так ли?

— А если нет? Вдруг Роберт ни в чем не виноват? Трупов-то не находили! Ну пропали бабы и пропали. Мало ли куда они могли отправиться после развода? Тем более… когда это было?

— Ну, лет тридцать и тридцать пять назад.

— Вспомнила бабка первый поцелуй! Да тридцать лет назад затеряться в нашем мире вообще ничего не стоило! Живехоньки и здоровехоньки те бабехи. Но ты представляешь, каково Роберту чувствовать себя несправедливо оболганным? Знаешь, что про него люди уже говорят? Не далее как вчера на собрании рыболовов я слышала, что его нужно исключить из числа жителей нашего поселка!

Светлана у них в поселке слыла заядлой рыбачкой, а многочисленные конкурсы и соревнования, которые проводились на их озерах, позволяли ей не только приятно разнообразить свой досуг, проведя время в кругу единомышленников, но и держать руку на пульсе жизни поселка.

— Все вспомнили! — докладывала она Оле. — И про то, что труп на его участке нашли, шептались. И про то, что жена его таинственно пропала. И про то, что прежде он был женат и тоже ни слуху ни духу о тех тетках.

— Могу себе представить, каково ему, если он ни в чем не виноват.

— У нас для того, чтобы выгнать