Маргарита Южина - Свидание с развратным фавном

Ознакомительный фрагмент

Лилька вытаращила глаза, покрутила наманикюренным пальцем возле лба и возмутилась:

– Совсем, да? Чтобы меня какой-нибудь идиот сбил, да? Чтобы вот прямо так, в лепешку, да? Чтобы меня уже совсем не было? Фигушки! Я вот как посмотрю, как мой Федоров за автомобилями охотится, так и все желание за руль сесть отпадает. До сих пор удивляюсь, как он еще никого не догнал? А меня, как пить дать, поймает. Боюсь я этих машин страшно, ни за что за руль не сяду, хоть меня под поезд кидай!

– Ну все, не читай мне мораль на морозе, лови такси и вези меня на Гагарина!

Лилька даже не сопротивлялась. Она покорно подняла руку, и возле них остановилась потрепанная годами «Волга». Через минут десять она уже тормозила возле нужного дома.

– Пятьдесят рублей с вас, – развернулся к дамам водитель.

– Женщина расплатится, – очаровательно улыбнулась ему Лилька, выпорхнула из салона и устремилась к подъезду.

Кукуева в презрительном гневе замерла на мгновенье, но расплатиться все же пришлось – водитель ждал. У Серафимы мелькнула мысль – оставить бы сейчас беспутную подругу одну, пусть сама скорбит возле гроба, а самой развернуться и на этом же такси… Но у Серафимы где-то в животе начинало подсасывать от волнения: ей и самой хотелось убедиться, что погибший вовсе не тот, с корзиной, мужик, за которым она гонялась.

– Тебя прям за смертью посылать! Чего так долго? – накинулась на нее Лилька, когда Серафима подошла к подъезду.

– Лилька, ты дрянь! – не глядя на нее, процедила Кукуева.

– Ха! Посмотрим сейчас, кто ты… – фыркнула Лилька и подтолкнула подругу к черной железной двери.

Серафиме уже изрядно надоели Лилькины намеки. Она готова была прямо у гроба взять и рявкнуть: «Ну что, психолог хренов, убедилась, что я тут ни при чем?!! Не тот покойничек-то!» Поэтому, приглушив страх, она быстро протолкалась сквозь толпу родственников и подошла к самому изголовью гроба. Она даже схватила Лильку за руку, чтобы та сама смогла убедиться. Однако, взглянув на бедолагу, Серафима похолодела – покойник был тот. То есть она сразу узнала того вредного, неприятного типа, который тогда, у кустов, брызгал ей слюной в лицо и орал: «Щас как дам в шею! Мне все можно!»

Сейчас он выглядел достойно – дорогой костюм, белоснежная рубашка и серьезное, мудрое выражение лица. Возле гроба в глубокой, неподдельной скорби сидела приятная женщина во всем черном, а рядом с ней испуганный парень лет двадцати. И еще высокая худая старуха, будто каменное изваяние. Кто-то тоненько завыл, и Серафиму покачнуло.

– Так что, Симка, – толкала ее под руку Лилька и шипела в самое ухо, – тот или нет? Я чего-то никак не припомню… Тот вроде толще был, и пьяный, а этот…

– Тот, – мотнула головой Серафима и торопливо отошла от гроба.

Лилька бежала следом.

– Симка, пойдем на лестничную клетку, покурим.

Серафима мотнула головой, и они поднялись на этаж выше. Здесь уже курили мужчины и какая-то женщина, весьма развязного вида, которая пускала колечки вонючего дыма в лицо курящим и трещала без умолку:

– Нет, главное, я еще как чуяла! Тут в последний раз-то когда увидела, что он идет, а я из своего ящика почту вынимала, и вот так на него глянула… Вот так вот, слышь, глянула! И как кто груди сдавил… Он такой несчастный, гру-у-устный идет, Толик-то. А я на его смотрю, и вот прям в грудях у меня как кто-то жмет! – вещала дама, инсценируя каждое слово. – А я еще ему говорю: «Толик, а долг-то тебе когда отдать?» Я по-соседски у них деньги занимала… А он, слышь, вот так на меня взглянул и говорит: «Не надо ничего отдавать, оставь себе!» Нет, ты представляешь? Я сразу поняла – не жилец! Вот хоть ты меня здесь директором ставь, сразу себе сказала – не жилец!

Мужчины мудро молчали. Соседка же продолжала еще вдохновеннее:

– И ведь что получается? Выходит, его такая последняя воля была, чтоб, значит, я деньги-то не отдавала. Я прям и не знаю теперь, так неудобно как-то… Волю покойного никак нарушать нельзя. Все о людях он болел, все о людях… Ну чего ж, придется мне те деньги себе оставить, хоть и неудобно…

– М-да… Анатолий Викторович неплохой был мужчина… – выдавил из себя лысоватый толстячок и глубоко затянулся.

Мужчина же с буйными кудрями, наоборот, сигарету затушил, взглянул на соседку и произнес:

– А с деньгами, я думаю, все-таки надо…

– И ведь за что убили-то? – как-то вовремя перебила его соседка. – Ничего ж не взяли! Главное – даже корзиночку не тронули! А в корзиночке и тебе водка, и лопатка свиная копченая… И ничего не взяли! Надо ж, какой бандит пошел брезгливый, ты посмотри! Человека поленом по голове долбануть не побрезговал, а на продукты питания наплевал. Даже часы не снял!

– А деньги? Денег случайно при нем не обнаружили? – аккуратненько вклинилась Серафима.

Соседка уже открыла рот для новой тирады, но потом пристально вгляделась в подруг и недобро спросила:

– А вы вообще-то кто такие Толику приходитесь? Чего-то я не видела вас здесь раньше… Вы из родственников?

Серафима перекривилась и высокомерно произнесла:

– Мы с его работы, девушка. Коллеги. С чего бы вы нас видели?

Теперь на Симу с Лилькой уставились мужчины. Скорее всего они-то и были коллеги по работе с покойным.

– А… простите… отчего я вас не помню? – прицепился толстенький мужичок. – Девушки, может, вы что-то путаете…

– Мы ничего не путаем! – дернулась Серафима. – Мы просто из конкурентного предприятия. Наш начальник сам, конечно, не пошел, но нас прислал. Сказал – сходите, мол, он мне много крови попортил, но помянуть человека надо, чай, не собака. И чего непонятного, я не знаю!

Сообразив, что дальше может быть сложнее, Серафима рванула Лильку за рукав и обиженно бросила курильщикам:

– Не ожидали? Так и передадим! Вот если кто у вас еще скончается, от нашего предприятия к вам никто не наведается!

И потащила Лильку вниз по лестнице, подальше от ошарашенной публики.

Лилька Федорова не успевала. Она еле тащилась за Серафимой на своих тонюсеньких, высоченных каблуках, которые неизвестно для какой радости сегодня нацепила, и теперь от быстрой ходьбы ноги ее просто подламывались.

– Куда ты меня прешь-то? – наконец ослом уперлась она, когда Сима оттащила ее почти к самой остановке. – Опять в автобус?

– А ты хотела, чтобы я снова за тебя в такси платила?! – рыкнула на нее Кукуева.

Лилька демонстративно дернулась, потом как-то вмиг обмякла и быстро согласилась:

– Ладно. Вот тебе сотня. Давай лови такси и вези к себе домой.

– Кого к себе, тебя, что ли? – не поняла Серафима. – А зачем? Мы что, у меня поминки устроим?

Лилька замялась. И вообще вела она себя прескверно – то хитро щурилась, то вмиг становилась покладистой, то взрывалась и дергала руками. «Как ее проняло-то, – сочувственно подумала Серафима. – Задумалась баба о бренности бытия. Жалеет теперь небось, что вчера мне не помогала этого покойника из автобуса выкидывать…»

Все оказалось не совсем так. Едва они вошли в квартиру, как Лилька преобразилась. Она бабочкой влетела на кухню, беспардонно залезла в холодильник и вытащила на стол кусок колбасы и брикетик сливочного масла, включила чайник и весело крикнула:

– Симка! Где у тебя хлеб? Жрать хочу, аж ноги сводит!

Серафима немного оторопела от такого вмешательства в свою жизнь и даже почувствовала себя немного лишней на собственной кухне. Но хлеб пришлось достать. Получалось некрасиво, если гостью не угостить хотя бы хлебом, поскольку все остальное она уже и сама достала.

– На вот, – промямлила хозяйка, – намазывай…

– Ладно, ладно, – махнула на нее рукой Лилька, отрезала здоровенный ломоть колбасы, приладила его на хлеб с маслом и чуть не разодрала рот, впихивая высокую конструкцию.

Серафима с интересом наблюдала – пролезет бутерброд или все же застрянет. Потом вдруг спохватилась, уселась рядом и как можно вежливее «намекнула»:

– И чего ты заявилась?

Лилька с ответом не спешила. Она только отмахивалась: мол, дай поесть спокойно. Серафима терпеливо потягивала пустой чай – в магазине она еще не была, а должна была прийти еще и мамочка, ту тоже надо было хоть чаем напоить да к нему что-то подать.

– И чего не спросишь – что меня привело? – наконец вытерла красные, жирные губы белоснежным полотенцем Лилька. – Чего не интересуешься? Ах, да! Ты ж интересовалась! И правильно делала. Так я все о Толике…

– О каком Толике? – не поняла Серафима.

– Здра-а-асть! – отвесила челюсть Лилька. – О каком! О мертвом! Я тебе, Симка, просто не перестаю удивляться. Только что от ее злодейской руки погиб молодой, прекрасный мужчина, отец семейства, а она уже и помнить забыла! Ну, ва-а-аще…

У Серафимы где-то глубоко внутри шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Лилька, я тебя честно предупреждаю. Если еще раз ты скажешь, что его грохнула я…

– Поняла, поняла, поняла! – затрясла ручками Федорова. – Я как раз это тебе и хотела предложить. Очень хорошо, что мы одинаково думаем. Я больше никогда – никому – не скажу, что это ты его урыла, но… За это ты мне должна дать тысячу долларов.