Иоанна Хмелевская - Старшая правнучка

Паненка Хелена, из кухни от меня убегая, в только что принесенную корзину яиц вступила, так только четыре целых осталось. Велю, пожалуй, сдобные булки испечь, чтобы добру не пропадать…

Вздохнув, Юстина оторвалась от чтения и с нежностью оглядела некогда принадлежавший панне Доминике секретер, за которым та вела свои записи. Книга расходов Доминики с некоторых пор стала для Юстины не менее интересна, чем ее дневник, в ней наглядно отражались исторические перемены в стране и царящая в те годы инфляция, из-за чего экономка пребывала в смятенном состоянии, не успевая за ростом цен. Юстина вернулась к записям Доминики.

28 сентября

Правду мне рассказывали, своими глазами убедилась! Вечерние и бальные платья такие же, как и прежде, а вот дневные шокируют. А еще я собственными глазами видела, как панна Шелижанка на лошади в брюках по-мужски сидела. В брюках! По-мужски! Я даже глаза протерла, уж не привиделось ли?

Один из наших кабанчиков сбежал, так и не могли его отыскать, а в деревне, говорили мне, пир какой-то устраивали, однако при современном падении нравов меня это уже не удивляет. Ведь теперь, по слухам, молодые девушки из хороших семей в городах одни проживают и в университетах обучаются, и никто их не осуждает. А все война проклятая, из-за нее общее падение нравственности и в народе, и в высших сферах.

9 декабря

Мадеиха померла от старости и болезней, долго хворала, перед смертью уже совсем перестала соображать. Вместо нее будет теперь Флорка, а как ей платить? Ведь, почитай, каждый месяц придется плату повышать. Вся прислуга в доме только за еду и проживание работает, уж и не знаю, что дальше будет. Видно, и мне пора помирать, совсем теряюсь я в этом теперешнем свете.

20 января 1923 года

Пани Кренглевская умерла от печени. Только что я воротилась с ее похорон. Сердце разрывается, на разорение Кренглева глядя. Муж покойницы, пан Кренглевский, хотя всего на два года постарше сестры, кузины Матильды, против нее стариком выглядит. А молодой панич Кренглевский с войны вернулся совсем ума лишившись, слыхала, от пулевого ранения в голову. Все дни по запущенному саду бродит, бормочет что-то под нос, ни дождя, ни снега не замечает, и любой может его куда угодно завести. Старший пан Кренглевский с нотариусом советовался, хочет остатки состояния сестре отписать, с одним условием: чтобы о ненормальном паниче заботилась до конца его дней.

Побежали годы, похожие один на другой, записи экономки изобиловали хозяйственными заботами. Редко когда описание изготовления сыров, копченостей, варений и солений прерывалось чрезвычайными происшествиями, вроде аварии канализации. Поскольку это случилось в январе, менять трубы было невозможно, то ждали оттепели. Приехавшие из города рабочие быстро со всем управились, хотя очень хотелось посидеть подольше в гостеприимном и хлебосольном доме. Один из рабочих даже жену с ребенком прихватил, которые помирали в Варшаве от голода. Это было единственным упоминанием о безработице, царившей в стране. "Кормила я их хорошо, – писала панна Доминика, – и малость отъелись. А теперь дом весь проветриваю после запаха ужасного от лопнувшей трубы, по дому сквозняки гуляют, и у меня уже насморк, однако вонь от этих сквозняков и тщательной уборки поуменьшилась".

Случались неприятности и другого рода Польдик, бывший буфетный мальчик, а теперь правая рука панны Доминики и ее первый помощник, к сожалению, отличался чрезмерной влюбчивостью и с юных лет напропалую ухлестывал за девками и бабами, не помышляя о женитьбе. Чрезвычайно щепетильная в этом отношении экономка вынуждена была закрывать глаза на его шалости, тем более что объекты внимания никаких претензий никогда к нему не предъявляли. Но вот среди бесчисленных избранниц Польдика оказалась особа, муж которой совершенно напрасно после долгих лет отсутствия неожиданно вернулся из германского плена и среди ребятишек у себя в избе обнаружил парочку явно лишних. Бедной панне Доминике немало усилий понадобилось, чтобы замять скандал.

– Мама, ты что, оглохла? – давно уже отчаянно взывала Маринка. – Мама, ты меня слышишь?

– Слышу, конечно! – поспешила отозваться Юстина.

– Тогда почему же не отвечаешь? Ты поняла, о чем я тебе толкую?

– Боюсь, что не очень, – смущенно призналась мать. – Повтори, пожалуйста.

– Да ты меня вовсе не слушала! Стасик мною пренебрегает!

С некоторым усилием Юстина заставила себя вспомнить, кто же такой Стасик. Ах да, очередной зять, второй Маринкин муж. Дочка вышла замуж как-то тихо и незаметно, а потом триумфально объявила, что ей досталось истинное сокровище, просто идеальный мужчина, лучше в мире не было и нет. Поэтому пусть Эва еще некоторое время поживет у бабушки, чтобы она, Марина, могла без помех насладиться молодостью и медовым месяцем.

К этому времени Эву немного пообтесали и с ней уже можно было выдержать. Эва осталась, Марина наслаждалась райской жизнью с идеальным мужчиной, и вдруг такое заявление.

– Прежде всего успокойся и расскажи толком. Что за трагедия? Ведь ты так расхваливала мужа, откуда же эти недоразумения?

– Ничего себе недоразумения! – в истерике выкрикивала Маринка. – Говорю же – он меня бьет! Без конца за девками бегает, а теперь такую лахудру завел – сил нет, и собирается на ней жениться! Домой привел, а меня выгоняет! И дурой обзывает! Что мне делать, что делать? Я с собой покончу! Убью себя, несчастную!

– О, правильно, убей себя! – подхватила Амелия, до сих пор в молчании слушавшая разговор матери с дочерью. – Представляю, как обрадуется твой подонок со своей лахудрой! Для них сразу все проблемы решатся.

– Что?.. – не поняла Маринка.

– А то. Плохо ли? Без развода, без хлопот. Стасик похоронит тебя – и свободен. И квартира в его распоряжении. Кончай с собой, прекрасная идея!

У Маринки моментально высохли слезы.

– Не дождется! – стиснув зубы, мстительно выдохнула она. – Назло ему буду жить!

– Ну, если для того, чтобы жить, нет других причин, – сойдет и эта.

– У тебя дочь растет, – сухо напомнила Юстина. – Этого твоего… как его… Стасика мы совсем не знаем…

– Кое-кто и знает! – веско вставила Амелия.

– Я не знаю. Ты сама себе его выбирала…

– Я ее предупреждала, так она не желала слушать. Подонок, отпетый негодяй и бабник. Хуже не бывает! Только из-за квартиры и женился. Теперь все делает, чтобы ее выжить, а квартиру за собой оставить.

Тут Юстине изменила выдержка.

– Тогда разводись с ним и пускай выметается.

– Он не хочет! – опять захлюпала Маринка.

– Как это "не хочет"?

– Он наоборот хочет!

Толку от Маринки нечего было ожидать. Пришлось Амельке опять давать пояснения:

– Он хочет, чтобы выехала Маринка, а квартиру ему оставила. Просто уехала, и все! Потому и девок к себе водит в открытую, а жена должна сидеть смирно, пикнуть чтоб не смела, а если попытается возникать – нещадно ее колотит.

Юстина пришла в ужас.

– Доченька, и ты это терпишь?!

– Вовсе не терплю! – огрызнулась Маринка. – Я же тебе говорю!

– Ну так разводись! Квартира нотариально оформлена на тебя. Ты имеешь право вышвырнуть его вместе с этими… девицами.

– "Вышвырнуть"! – возмутилась Маринка. – Тебе легко говорить! А жить я буду на что? Ведь он зарплату приносит.

– И ты за эту зарплату терпишь его… пренебрежение?

– А что делать? Жить мне на что?

– Ну, во-первых, получаешь на Эву алименты, а во-вторых, можешь работать. Ты молодая и здоровая.

– Как я стану работать? Я же ничего не умею делать.

– Все-таки твой Стасик прав – дура ты, – пробормотала Амелия.

– Готовить ты умеешь, – ответила Юстина. – Можешь устроиться кухаркой. Читать и писать умеешь, в какой-нибудь конторе найдется работа по твоим силам.

– Но я вовсе не хочу работать! – возмутилась Маринка.

– Тогда попытайся в третий раз выйти замуж.

– А родные, что же, никак мне не помогут?

– Конечно, совсем без помощи мы тебя не оставим, хотя ты сама в своих несчастьях виновата.

Маринка опять разревелась:

– Могла бы и не упрекать меня в такую минуту!

– Я не упрекаю, просто констатирую факт.

Тут решительно высказалась Амелия:

– Перестань закатывать истерику и успокойся немедленно! Ты уже подала заявление в суд? Адвокат у тебя есть?

Постепенно выяснилось, что Маринка вовсе не желала со Стасиком разводиться, ей бы хотелось, чтобы кто-то как-то воздействовал на Стасика, немного приструнил его и заставил остаться в семейном гнездышке не только без главной лахудры, но и без прочих девок. До Маринкиного сознания никак не доходил тот факт, что Стасик ее – прожженный негодяй и мошенник, пусть даже и начинающий. Собственная природная тупость и продуманные умелые действия Стасика загнали Маринку в такой угол, что стало ясно – очередная жизненная ошибка обойдется в очень крупную сумму.